Красная пыль

– У… того выхода… – выдавил Ремонтник, сел и показал рукой вглубь коридора. – На цветном щитке, шифр… синий, синий, желтый, синий… и рубильник вниз. Погодь, там еще рядом рычаг – аварийное закрытие люка… надо запереть.

Таблетки притихли, перестав гудеть. В разгромленный отсек бесшумно вплыл Красный, брезгливо прижав здоровый щуп ближе к корпусу, чтобы не затронуть ненароком грязных поруганных стен.

Люк с грохотом захлопнулся, над ним снова моргнула маскирующая голограмма.

* * *

Гроза ушла лишь глубокой ночью, оставив небо чистым. Раскинувшаяся на черном бархатном фоне нить галактики завораживала острым холодноватым разноцветьем.

В заливе, на большой глубине лежал пробитый в нескольких местах черный корпус с выломанной из командного зала панелью управления, обрубленный одним мощным ударом полосатый хвост примостился рядом. Ленивое подводное течение уже неторопливо наполняло внезапно оказавшуюся в его распоряжении птичку илом и песком.

Глава 15. Сложные вопросы

Во владения Аллиэнна наведался легкий, очень нежный ветер со стороны Полиса и лениво огладил пышные кусты, вразнобой высаженные у крыльца белого дома.

Почти все высокие окна на первом этаже были распахнуты в сад, резные ставни кое-где не открывались полностью из-за буйно разросшейся бугенвиллии. Ее ярко-розовые цветы плотно покрывали тонкие ветви, которые щедрыми охапками повисли почти до земли, нагло попирая несколько изящных садовых стульев…

В просторной гостиной поместья было очень тихо.

В прямоугольнике падающего на темные полы света стояла невысокая стройная женщина. Ее длинное черное платье и наброшенный на плечи палантин были совсем простыми, но казалось, будто их обернул вокруг точеного тела самый искусный скульптор, ревностно выстраивая идеальную композицию.

Завивающиеся кольцами темные волосы женщины были прихвачены в растрепанный узел на затылке, теплые карие глаза задумчиво следили на покачивающимися на ветру занавесками. Красиво очерченная скула багровела двумя нелепыми полосками – короткими, уже чуть затянувшимися рубцами. Застывший неподалеку Лекс отвел взгляд, нервно почесал бровь и нахмурился. Эти следы от ударов резали ему глаза и сердце. Можно было, конечно, порассуждать о «таким образом сложившихся обстоятельствах, что…», но делать этого ему не хотелось. Он просто не смог предотвратить этого. Не успел. Не был рядом. Не продумал все возможные варианты. Не…

Гостья со вздохом вышла из скатившегося к ее ногам солнечного отпечатка, шагнула ближе к хозяину дома, усмехнулась, словно в ответ на все его мысли, и пропела хрипловато:

– Не надоело? – она приподняла бровь, поясняя. – Глодать себя изнутри не надоело? Хватит, Алекс. Я почти слышу чавканье.

– Прости, я опоздал тогда. База еще горела, но тебя уже увезли, – Аллиэнн ужасно сердился на себя за это. – Ненавижу непунктуальность, в любой форме. Я опоздал. Прости, Эз.

Эйзира кивнула и прошлась по комнате, оценивая окружающую обстановку:

– Хм, все так просто, но при этом очень-очень красиво. Примерно так я и представляла себе твое логово, – она быстро глянула через плечо и уточнила. – Я ведь в логове, м? Или в гостях?

Лекс покривился и предложил свой вариант:

– Ты дома.

– Не на-а-адо… – Наставница качнула головой и охнула от боли, потирая шею. – Не смеши, а то у меня и так все кости выламывает, не усугубляй. На чем мы там остановились в прошлый раз, еще на базе? Вспомнила. Ты просто виртуоз вранья и забалтывания! Как все носились вокруг меня в нижнем Полисе, о-о-о! «Пациентка от самого Господина Аллиэнна, падите ниц, иначе Великий будет недоволен!» – Чудесно, чу-дес-но. Кошмар. Я не вхожу в твой многочисленный штат, Алекс. Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Я не буду на тебя работать. Не буду, и точка.

Эзра неторопливо прошествовала обратно к солнечному следу на полах. Подумав немного, она решила ни в чем себе не отказывать и зашла в ослепительно яркий поток света, подставляя под его нежные лучи бок, плечо, шею и ноющую скулу; закрыла глаза и замерла, наслаждаясь. Сонная капсула вытащила из ее побитого тела все тепло, пробрала до костей, до глубин сердца и внутренностей, не оставляя ни одной капли живой крови, только стылую, мутноватую воду в венах и ледяные скрюченные руки…

– Никогда, – вдруг отчетливо прошептали ей на ухо. – Я не оставлю тебя в покое никогда, Эз, – на плечи ей легли горячие ладони, согревая, но Эйзира тут же дернулась, сбрасывая их, и быстро отошла от подкравшегося к ней Лекса подальше, бросив:

– Это лишнее… – она вздохнула, покусывая губы. – Ты ведь осмотрел базу? Впрочем, все и так ясно. Кончено.

– Виновные будут наказаны, – сдержанно пообещал ей Лекс. – Все до одного, включая Аритэ. Клянусь.

– Неважно, – пробормотала Наставница, обхватила себя руками и снова застыла холодной темной статуей, продолжив наблюдать за пируэтами занавесок на сквозняке.

Лекс протяжно выдохнул, наклонился, опираясь локтями о высокую спинку стоящего рядом кресла, и поинтересовался:

– Не надоело? – он понаблюдал за реакцией и продолжил. – Глодать себя изнутри? Я почти слышу… как ты плачешь. Рыдаешь навзрыд. Молча. Меня очень сложно напугать, Эз, но от этих твоих внутренних воплей просто передергивает. Говори уже, я тебя слушаю очень внимательно. Попробуй аргументировать свой отказ так, чтобы я сдался и отстал. До сих пор у тебя не получалось, но… кто знает. Или я, по-твоему, и раньше-то не заслуживал никаких объяснений, а уж теперь и подавно?..

Эйзира качнулась, будто ее толкнули в спину. Она медленно опустила подбородок и обвела гостиную неподвижным свинцовым взглядом, мгновенно превращаясь из нежной изящной дамы в Наставницу, способную в момент порезать своими белыми, искусно расставленными сетями хоть целую армию, не испытав при этом ни капли сожаления или сомнений.

Лекс перехватил этот пустой взгляд, легко удерживая его, и вернул ей свой – черный, горячий, почти нескромный. Эзра вздохнула – в груди от него словно пушистый, ласковый клубок прокатился, тронув сердце осторожными теплыми лапками.

Она прошлась до Лекса, уселась в кресло с высокой спинкой, пристроила ноги на пуф рядом, закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, и начала:

– Хм, говорить, аргументировать, объяснять… Я не могу заниматься обучением и воспитанием твоей дочери, Алекс, потому что полностью некомпетентна, как Наставница. Оказалось, что все мои идеи и задумки были неправильными, а убеждения – ложными, смертельно опасными для моих воспитанников. Лиса должна быть лисой. Умелой, тренированной, холодной. Чувства, эмоции, размышления, привязанности – я хотела открыть моим подопечным какие-то новые, интересные стороны жизни, познакомить их с миром, научить думать и чувствовать. Я была уверена, что это сделает их гибкими, сильными, устойчивыми, а в итоге – они ощутили окружающую их черную пелену еще более остро. Их пробрало до печенок, а потом сломало. Несвобода, жестокость – чужая и собственная, которую они начали понимать именно как жестокость, а не как исполнение своего долга или просто рутину.

– Эзи… – наклонившись к ее уху, прошептал Лекс, но она лишь мучительно нахмурилась и потребовала сдавленно:

– Не называй… так, – и продолжила, с трудом справившись с собой. – Уже слишком поздно. Все мои старания были напрасными. Я выдохлась, а мои лисы мертвы. Я следила за каждым и за каждой из них, кроме последней девочки. Все они погибли трагически, доверившись кому-то. Их предали, и это моя вина.

– Эзи… – Лекс нежно коснулся ее щеки, но Эйзира отмахнулась, встала из кресла и зашипела, а потом и прокричала застывшему Аллиэнну:

– Эзи-и-и?! Ее нет. Нет! – она отдышалась немного и приказала. – Забудь об этой самонадеянной молодой идиотке! Забудь! Лучшего из моих мальчиков кинули за две безделушки! Девка, которую он вытащил из дерьма, защитил и выходил. Жестокая сука сдала моего черноглазку местной банде… за два браслета! Ей показалось, что эти искрящиеся полоски на запястьях будут поинтереснее, чем верный немой друг рядом. Эзи?! Забудь, выбрось! – Наставница зло усмехнулась. – Та девка, тварь… я смогла ее переубедить после. Смогла! Браслеты ведь ни к чему, если нет рук, правда?! Ты все еще хочешь нанять меня?

Лекс погладил е по плечам, настойчиво повторяя:

– Эзи…

Наставница дернулась, сверкнула на него глазами и зарычала:

– Ты – наивный дурак, такой же, как мои лисы! Цепляешься за какие-то ушедшие образы, которых больше нет, привязанности, которых больше нет, и хочешь доверить мне не просто свою жизнь, а самое дорогое, что у тебя есть – эту девочку, Эбби. Эзи и Эбби – красиво, так миленько! Ты – дурак! Просто дурак! Но какой упертый, а?! И раз уж ты так настаиваешь, пускай! Но я хочу более простых отношений между нами, Алекс. Или… Лекс, да? Правильно, досточтимый Негоциант? Простых отношений! Давай, спрашивай свой любимый вопрос, я жду!

– Любимый вопрос? Сколько ты стоишь? Пф-ф-ф, не стану, – Аллиэнн ухватил ее за локоть и повел за собой к Экрану над камином. – Я и так знаю сколько, – он развернул Эзру в нужную сторону и промурлыкал. – Такая пламенная речь, дос-точ-ти-и-имая Наставница, но ты меня не убедила. Моя очередь. Смотри.

Экран вспыхнул рыжими отблесками.

У горячо растопленного камина сидела растерянная светлоглазая смуглянка, закутанная в полосатую пижаму и огромный бирюзовый халат. Над ней порхала маленькая, весело чирикающая девушка в кудрях и пышном платье, очень похожая на неугомонную птичку-невеличку. Птичка уже расплела все тугие ровные косички на голове у немой гостьи и старательно, высунув язык, расчесывала ее длинные черные волосы мягкой щеткой. Опасный прут лежал на широкой каминной полке, заваленный пестрыми платками, шпильками, сверкающими флаконами духов и яркими тюбиками…

Экран моргнул, переходя в режим ожидания.

Эзра спрятала лицо в ладонях, но тут же снова жадно уставилась на гладкую темную поверхность.

Лекс едва слышно щелкнул пальцами. У него было еще много убедительного материала для давней знакомицы, но он все равно волновался: «Достаточно ли?»

Экран послушно показал следующую картинку.

Белый от свежего снега парк был залит спокойным, вечерним светом. Деревья с высоким особняком будто давали представление в театре теней, отбрасывая на газоны длинные темные полосы. Присевшая на широкую скамейку смуглая девушка отложила свое синее Стекло, плотнее закуталась в куртку, улыбнулась, откинулась на изогнутую спинку скамьи, вытянув ноги в смешных меховых сапожках, и расслабленно прикрыла глаза. Сзади к смуглянке потихоньку, почти на цыпочках, подобрался белобрысый молодой кавалер. Он тронул ее длинные черные волосы, осторожно пропуская их между пальцами, и наклонился, нежно касаясь губами виска и щеки, украшенных тонко прорисованными маленькими бабочками. Девушка нахмурилась, как будто от боли, и повернулась к белобрысому, напрашиваясь на поцелуй, как будто требуя его…

Экран сделался серым и погас.

– Видишь? – шепнул Лекс оторопевшей Наставнице. – Ты научила своих лис очень интересной штуке – утверждать за собой право на счастье, даже короткое. Пусть на день, на час, на мгновение, но у них хотя бы была такая возможность. Возможность почувствовать. Рискнуть. Получить шанс быть кем-то кроме равнодушной лисы – для любимого человека или просто для себя. Ты предоставила им право выбора.

– Фосселиа… здесь… живая, – забормотала Эйзира и покачнулась.