Красная пыль

– Фоса?

Черный прут щелкнул и закрылся, быстро спрятав лезвия. Его чешуйчатое тело разгладилось и притихло.

Немая кивнула и протянула Джуно руку – знакомиться.

* * *

Тяжелая, окованная железом дверь все никак не хотела поддаваться. Укутанная в теплый коричневый плащ, худая женщина перехватила огромную охапку душистой травы удобнее и навалилась уже всем телом, преодолевая сопротивление тугих петель.

Стог тонких листьев и стебельков, покрытых желтыми соцветиями, был брошен на предусмотрительно расстеленную у печи бумагу к еще трем таким же. Казалось, что их сильным, навязчивым запахом пропитались даже угли в остывшем очаге. Плащ повис на спинке стула, темный платок полетел туда же.

Женщина, оказавшаяся немолодой, но быстроглазой и легкой в движениях, пригладила короткие седые волосы и задумалась: «Неплохая у меня сегодня добыча. Четыре вязанки свежего смертника здесь и еще двенадцать на чердаке в тюках. Должно хватить. Ох, Арнес. Знать бы, как скоро его найдут. Успеет ли трава просохнуть?»

За окнами послышался ровный, мощный гул движков.

Травница прикрыла глаза и нахмурилась – морщинки на ее худощавом лице обозначились еще более четко: «Видимо, не успеет. Но так даже лучше. Запах цветов перебьет…»

В комнату ворвался заросший черной бородой командующий Орингер и порывисто швырнул куртку с вещами на пол. Женщина удивленно приподняла брови – этой участи не избежал даже его верный черный прут, обиженно посверкивающий серебристыми вставками.

Вновь прибывший напряженно потянул носом окружающий воздух, резко развернулся и прорычал:

– Что за херня, Лаура?! Я пока что никому и ни слова, а весь мой дом уже провонял этой гребаной похоронной травой?!

– Я начала собирать ее сразу же, как ты отбыл, Борх, – спокойно пояснила разъяренному племяннику Госпожа Орингер и подошла ближе к нему. – Все ведь очевидно. Просто вопрос времени.

– Радуешься, старая ведьма? – прошипел он ей в глаза. – Ты его терпеть не могла! Празднуешь?

– Арнес был злым, жестоким и совершенно беспринципным человеком, – все также невозмутимо перечислила женщина и пожала плечами. – Спятившим. Впрочем, ты и без меня это знаешь, – она положила руку на плечо тяжело дышащему Борху, продолжая. – Если бы не ты, он погиб бы намного раньше. Намного.

– Думаешь, мне от этого легче? – прищурился главный, но стряхнуть ее руку и не подумал.

– Легче? – тонкая, хрупкая с виду лапка вдруг очень сильно сжала ему плечо, почти до хруста, а женщина ощерилась и отчеканила: – Лег-че? Нет, мальчик. Тошно! Тебе должно быть тошно! Он не всегда был таким, но в последние годы… а ты закрывал глаза, думая, что очередная твоя затрещина непременно поставит ему мозги на место. Чушь! Ты должен был сам… или я… кто-то из нас. Как он умер?

– Колотая рана, – кое-как прохрипел Борх и раздул ноздри. – Снизу вверх, очень техничный удар. Прямо до сердца, задевая несколько крупных вен. Рыжая блошка, больше некому.

– Ракуна, – Травница в расстройстве взмахнула руками, но от понурого Ора не отошла, продолжая выговаривать ему. – Чего и следовало ожидать. Думаешь, почему у нее не было зеркала за ухом? Арнес распорядился. Диск при серьезном нападении на носителя отсылает тревожный сигнал прямиком в приемную, если есть связь. А зачем это Арнесу? Он лез к ней, нехорошо лез, я говорила тебе. И она тоже пыталась сказать, после карцера, но слишком тихо, неуверенно, и ты не стал слушать, мол, нечего пищать под ухом, достала! Она и достала. До сердца. Знаешь… – Госпожа Орингер выпрямила спину, приподняла подбородок и неторопливо прошлась до огромного темного комода со множеством отделений. – Я уважаю ее за это.

– Ты совсем выжила из ума, – угрожающе набычился Борх, но Лаура только хмыкнула, вытаскивая несколько маленьких ящиков:

– Ты понимаешь о чем я. Да, мальчик, я ее уважаю. Ракуна ведь была не первой… но только она нашла в себе силы отомстить, пресечь, прекратить все это. Сама себе защитница.

– Умолкни, – неуверенно велел тетке Борх, хотел отвернуться, но не смог отвести взгляда от ее быстрых рук – Лаура вытянула из ящика черную ленту, разглаживая ее на столе, обвела пальцами вышитые на ней символы и резко вдохнула – четыре буквы – инициалы. Две высокородные фамилии, имя матери… Арнес был сумасшедшим, но горло у Лауры все равно мгновенно и очень сильно подвело. Слезы закапали на ее простую серую рубашку, пропахшую цветами и пчелиным воском.

Борх смотрел на тетку, не отрываясь. Он знал, что никто на Серой не заплачет больше по Арнесу так искренне, как она. Ему было просто необходимо запомнить это, спрятать поглубже, сохранить.

Лаура задышала ровнее, вытерла щеки и строго посмотрела на старшего племянника:

– Он у тебя в Громком, в капсуле?

– Да, и оружия его нет, хер знает куда делось, – Ор кивнул и понурился. – Погибшие рядовые все в транспортном. Видимо, их убил тот красный зверь. Сила удара… не думал, что такое возможно. Вроде не патрульный корабль, исправный, а такой агрессивный, без тормозов. Вспахал холм, убил людей на поверхности планеты, я такое только у Оружейников на Лисьей видел.

– Все это после, – отрезала Госпожа Орингер и нагнулась к разложенным у печи травам. – Ты будешь помогать мне. Принеси с чердака смертник.

– Я ее убью, – тихо пообещал ей Борх.

Травница быстро обернулась к нему и прищурилась:

– Подумай хорошенько, – из контейнера на стол ею были выставлены флаконы с вытяжками. – Ракуна молодая и яркая. Если она приглянулась чужаку, то лучше…

– Я ее убью, – еле слышно повторил Борх, вздохнул и отправился на чердак за смертником.

Госпожа Орингер проводила его тревожным взглядом, села в кресло, устало вытянув ноги, и задумалась.

* * *

Место для привала на пару дней было выбрано идеально – маленькая бухта, закрытая острыми пиками скал почти со всех сторон. Спокойные волны тихо накатывались на узкую полоску песчаного пляжа, перешептываясь и раздраженно утыкаясь в серые камни. Яркое солнце щедро заливало округу светом, и даже не верилось, что в глубине континента уже которую неделю висела плотная завеса тумана.

Красный с сопением бороздил соленую воду, резвился и закручивал вокруг своего длинного тела синие водовороты. Растянутый по корпусу черный щуп был до поры неподвижно зафиксирован тремя манжетами. Места сцепок, по мнению Техника, были пока недостаточно надежными.

Лео потоптался на мокром песке и окинул Тихушницу медленным оценивающим взглядом, с ног до головы. Уна в ответ грозно нахмурилась, пихнула его кулаком в плечо и спросила:

– Думаешь, не справлюсь?

Техник покусал губу, чтобы не улыбнуться, и протянул:

– Ну-у-у, не зна-а-аю. Ты у нас только под Нежданчиком храбрая, а на трезвяк…

– Ах, ты! – фыркнула и прищурилась Уна. – Думаешь, я не понимаю, что это неумение может выйти мне боком? Понимаю. Просто я не пробовала. И вообще, холодно, простужусь я!

Лео насмешливо покивал, нагнулся совсем близко к насупленному лицу спутницы и прошептал ей в глаза:

– Боишься? Бои-и-ишься, ссыкуша. Воительница нашлась, фи-и-и. Ножики-удавочки-приемчики, крута-а-ая, куда деваться, а плавать не умеешь.

Вспыхнувшая Уна шагнула еще ближе к нему, зашептав в ответ:

– Так нечестно. Я тоже найду у тебя слабину, понял? – она постучала ему по груди рукоятью черного прута. – Найду и буду прикладывать тебя ею. Ну, пока не свалишь домой, конечно.

– Хм, попробуй, – поддразнил Техник, сделал про себя кое-какие пометочки насчет «свалишь домой» и махнул рукой. – Прошу! Океан ждет!

Из воды неподалеку рванулся Красный, радостно клацнул чешуйками на корпусе, крутанулся в воздухе и плавно приблизился к Тихушнице, требовательно подставляя ей бок – гладить. Лео закатил глаза: «Какие нежности!»

Уна запрыгнула на подножку, закрепила палку в пазах у входа, сложила сумку и куртку в один из контейнеров на стене, плотно закрывая его, присела на край шлюза и стянула ботинки, поставив их на высокий камень. Уже ставший любимым свитер был бережно скатан ею в неплотный рулетик и уложен сверху на ботинки.

Лео внимательно наблюдал за ее приготовлениями – Уна сделалась очень серьезной и собранной, видимо, поставив для себя нужную цель и настраиваясь достигнуть ее во что бы то ни стало. Техник усмехнулся, подкалывая:

– Алгоритм тренировок-то составила? Финишные ленточки уже развешивать или лучше сачок приволочь, чтоб вылавливать после твое прохладное тельце, м? Думаю нужно…

Рыжая повернулась к болтуну спиной, подбирая растрепанную косу наверх, и Лео умолк, скрипнув зубами. Из круглого выреза ее майки, на загривке, выглядывали концы двух тонких, еще ярко-розовых шрамов – ровных, старательно вычерченных, будто по линейке. После приключения у Лангера, Иллеон знал, что этих рубцов у нее на спине далеко не два, но, просвечивая тогда сквозь мокрую майку, они воспринимались как-то не так остро. При свете дня смотреть на них оказалось практически невозможно.