Красная пыль

– Ага, – Уна села у него за спиной, чтобы было удобнее. – Красный такой тихий, у него нет этих грохочущих антигравов, как у наших. Как тогда он летает?

Техник усмехнулся:

– Зачем антиграв, если он почти полностью состоит из Гелиев? – он оглянулся, оценил озадаченную ответом веснушчатую мордочку и объяснил. – Гелии очень забавный народец. Они совершенно не дружат с гравитацией. Вернее, это мы не дружим – просто подчиняемся. А они… черт, сложно объяснить. Они просто свободны, понимаешь? Я как-то экспериментировал – перемешивал их с пылью, раздувал под стеклянным куполом пыльную бурю и оставлял. Через месяц под куполом была все та же взвесь – каждая пылинка была заселена несколькими деловитыми клетками, которые гоняли на ней туда-сюда в поисках выхода. Забавно. Гелии цепляются, врастают во все живое и неживое, становясь неотъемлемой частью. Могут даже в камень и металл! Во все, что подчиняется силе тяготения.

Уна не сдержалась и зафыркала:

– Херня какая-то, Лео! Все в нашем мире этой силе подчиняется. Это… ну, основа, что ли. И вообще. Гелии обтекают мою палку. Я не Чистая, в конце концов, но мы же с моей черной подружкой не летаем!

– Есть такое словосочетание «в недостаточном количестве», слыхала? – он снова обернулся. – Твоя палка интересный объект, я ее как-нибудь разъясню. Индивидуальное оружие – крутая идея. Видимо, это металл, покрытый слоем Гелиев, съевших клетки какого-то растения или рептилии. Кстати, а какой у тебя Свет?

– Грязный, – буркнула Тихушница, промяла ему спину еще раз и отодвинулась, насупившись, но Лео тут же подсел ближе, настойчиво толкнув ее плечом:

– Поподробнее.

– У всех Тихушников такой, – Уна потянулась в сторону, подтащила к себе ведерко, достала корешок и снова начала его мучить. – Нас специально так отбирают. Говорят, мол, что мы даже без оружия можем испачкать своей внутренней дерьмовой сущностью – не пырнем, так хоть куснем или оцарапаем перед тем, как героически сдохнуть, а там уже… – она вдруг вспыхнула, подскочила и топнула ногой, распаляясь. – Но это все неправда! – Уна бросила нож и истонченного от ее домогательств страдальца обратно в ведерко и взмахнула руками. – Полнейшая брехня, специально, чтобы унижать было удобнее. Повод нашли, уроды! Будто мы хуже бешеных лис! Куснуть, оцарапать… чушь! Нихера это не действует! Нихера! Никакая я не грязная! Не грязная!..

Иллеон прищурился на нее снизу вверх, оценив этот буйный, отчаянный всплеск рыжих эмоций, поднялся на ноги, неторопливо отряхнул штаны, взял Тихушницу за пояс и притянул к себе. Она уставилась на него возмущенно, но ничуть не испуганно. Лео начислил себе еще плюс одно очко, крепко обнял рыжую обеими руками, наклонился к ней, потерся носом о веснушчатую теплую щеку, услышав в ответ ее тихое: «Ты совсем обнаглел…» – но произнесенное каким-то не слишком уверенным тоном, а это «не слишком» молодой Экгер тут же просек и, под ворчливое бормотание Красного, поцеловал Уну в губы – тепло и очень нежно. Не сдержавшись, он запустил руку ей в мягкие волосы на затылке, но не придержал, а только погладил, легко касаясь. Уна вдруг подалась вперед, ближе к нему, неумело отвечая, а Лео зачем-то неосторожно вспомнил, что еле заметные веснушки есть у Ракуны и на губах тоже, и прихватил ее уже всерьез – глубже, сильнее, по-настоящему. Приподняв, он взъерошил ее рыжую копну окончательно, но тут же опомнился и отпустил, чтобы не напугать.

Уна выдохнула ему в подбородок, отступила на шаг, поймав его взгляд, и кивнула:

– Да, все верно. Ты обнаглел, Лео, в конец обнаглел.

– Да-а-а, – весело улыбнулся Техник. – Наконец-то! Надо было расцеловать, чтоб ты начала называть меня по имени, – он прищурился, напоминая. – Как ты говорила – говорить все, без экивоков? Легко! Ты необыкновенная, и я буду волочиться за тобой, как самый распоследний придурок, готовься. Красный тоже будет привязываться, параллельно с моим волочением.

– О-о-о, – насмешливо закатила глаза Уна. – Всю жизнь об этом мечтала! Приставучий, болтливый пришелец и настырный зверь, любящий меня всем сердцем!

– Всей задницей, – немедленно поправил Лео и пояснил. – Сердечник у него за основными соплами, то есть, если сравнивать с человеческой анатомией, то…

– Ух, точно! – Тихушница повернулась к Красному, осматривая его. – Как-то я об этом не думала, действительно, сердечная привязанность.

Она рассмеялась и махнула сверхбыстрому рукой.

Зверь рыкнул и медленно подлетел ближе к ней, потащив за собой по песку черный подергивающийся щуп. Лео погладил твердое рыло, похлопал, почесал. Уна приподнялась на цыпочки, проверяя сохранность своей надписи на твердой «скуле», удовлетворенно кивнула и вдруг озадаченно нахмурилась, спрашивая:

– Слушай, а зачем у Красного все эти тонкие длинные выросты, чешуйки вокруг рыла и на боках? Он их приподнимает, когда злится, растопыривается весь. Из гладкого резко становится колючим, диким каким-то. Эти гребни у него, расходящиеся по спине и на щупах, зачем они?

Техник пожал плечами:

– Хм, вот насчет этого я не уверен. У Летучих на гарпунах раскрываются паруса. Алгерон своими усами ощупывает и сканирует пространство. А Красный, эм-м-м, я не знаю. Но все эти гребни и выросты расположены симметрично и, знаешь, они ведь по своей структуре очень необычные: сверху плотный, но тонкий слой клеток, которые вообще не подвержены никакому воздействию. Они даже не горят. Не плавятся. Внутри, если отсканировать – живые нити, проводящие, но что они проводят – непонятно. Они идут к сердечнику и к другим выростам, знаешь, как будто такая взаимосвязанная система.

– Может, Красный ими тоже… ощупывает.

– Нет, они какие-то другие. Я думал над этим, но пока не смог сообразить. Красный вообще странный тип. Слишком умный, и он был таким всегда, с самого начала. Отец угнал его у деда. Красный, кстати, не особо сопротивлялся – усвистел с веселым клекотом и такой скоростью, что приходилось придерживать. Он выбирает себе хозяев, понимаешь? А теперь еще и друзей. Он как бы учится со временем, становится все более умным. Новые Красные совсем другие. И у них нет выростов и гребней. Они послушные.

Уна прошлась вдоль черного щупа и тяжко вздохнула, подумав: «Черт, без пневмопресса не обойтись. Придется все-таки рискнуть… ух, как страшно», – обернулась к Лео и призналась:

– У нас здесь есть одно место… в общем, там есть пресс. Не знаю, достаточно ли он мощный, но…

– Угу, – Техник вздохнул и заметил. – Судя по твоей мордашке, место опасное?

– Очень… как бы тебе обрисовать?.. – Уна нахмурилась и щелкнула пальцами, придумав подходящие образы. – Там могут трахнуть по кругу не только меня, но и тебя, перед тем или после того, как убить и ограбить. Ну, а Красный пойдет на уху.

– Очаровательно, – всплеснул руками Лео. – Блин, может, нахер все это, а?! Хочу обратно к Лангеру! Напиться в усрачку и завалиться спать у него в маяке месяца на два.

– Неплохой план, – хмыкнула Тихушница. – Но, если все-таки решишься, я говорила про главный город этой планеты – Док – огромный, растянутый по всему побережью. Множество ангаров и ремонтных мастерских для рыбацких ботов. Куча народу – ремонтники, рыбаки, кочевники, вояки, дилеры, просто всякие уроды. Полнейшая анархия. Транки и бухло. Наемники. Я там была много раз, но только под охраной Борха, никак иначе.

– Эксперимент на выживание, – Техник задумчиво посмотрел на спутницу. – Значит, так. Рид вчера передал мне координаты семнадцати точек. Одна из них – тот самый зеленый дом на пустошах, помнишь? Соответственно, остальные, видимо, представляют собой нечто подобное – безопасные места для отдыха. Мы с Красным оставим тебя в ближайшем к Доку укрытии, а сами смотаемся на свиданку с прессом. Все провернем, и обратно.

Тихушница на это фыркнула и ехидно подколола:

– Ах, как благородно, Ваше Высокобеложопие! Я так польщена сим щедрым жестом, – она сделала кривенький реверанс, и Лео немедленно захотелось расцеловать ее снова, но она отошла к своему ведерку и сердито продолжила. – Я иногда просто офигеваю от твоего оптимизма! Ты не знаешь в Доке никого, при этом весь Док стопудово уже в курсе, что вы с Красным есть личные враги Борха. Город, конечно, не подчиняется Орингеру, но страх за свою шкуру-то еще никто не отменял! Кроме того, ты понятия не имеешь к кому нужно обратиться с такой проблемой, и… ох! В общем, я отправлюсь с вами, без вариантов!

Она решительно кивнула и вновь нагнулась к ведерку.

– Похорони его уже, а! Хватит пытать! – с досадой бросил Лео, махнув рукой на корнеплод, но Уна демонстративно сунула его в рот и захрумкала.

Техник вздохнул, отошел к сверхбыстрому, вытянул у него из-под днища тяжелый ключ, осмотрел и сунул обратно: «Док, щуп, победа. Док, промах, смерть. Проведем эксперимент?»

Глава 13. В ультимативной форме

Рассветное солнце сонно проглядывало между деревьями, подмигивая.

Фоса прибавила ходу. Дышалось легко. Воздух вокруг был мягким, пахло свежим снегом и заморозками, но земля пока не успела остыть и тонкий ледок на лужицах быстро стаял. Черный прут наискось лежал у нее на спине, надежно закрепленный тонкими ремнями, и совсем не мешал при движении.

Когда Фоса собиралась на пробежку, было еще темно. Растрепанный Джуно крепко спал на диване в угловой комнате, обложенный книгами, пластинами и яркими Стеклами. Лиса вышла на крыльцо, выбрала первую попавшуюся мощеную дорожку и сорвалась с места, с самого начала задавая себе высокий уровень нагрузки. За калитку, через широкое поле, огибая парк, по берегу узкой реки, рассматривая темный лес вокруг и замерший над поляной неподалеку острокрылый Симплекс. Вдохи сделались глубже, выдохи более короткими. Тело ощущалось, как примятое, чуть затекшее, а после медленно расправленное крыло, освобожденное.

Фоса сделала один широкий круг, второй, третий; снова вернулась к реке, остановилась и немного подышала, прикрыв глаза. Услышав тихий шорох, она почувствовала движение воздуха за спиной, но оборачиваться и снимать прут со спины не стала. Негромкий низкий голос раздался совсем близко:

– Осматриваешься? – Эксперт, неторопливо обошел лису, заглянул в ее необычно светлые глаза и продолжил. – Видимо, музычка, крыша над головой и смазливый поклонник уже не катят? Оружие мне отдала, даже не пикнула. Все утро круги наворачиваешь. Задумала чего? Не советую. Поговорим?

Лиса насупилась и быстро коснулась своего горла. Рэй кивнул, пристроил себе на скулу черный коммуникатор, снял с пояса узкое мутноватое Стекло и протянул его немой девушке:

– Вот, бери. Пишешь ты бодренько, как я понял. Это устройство… – молоденькая гостья с опаской взяла у него легкую пластину. – Преобразует текст в звуки. Кроме того, скоро оно привыкнет к тебе. Сначала будет предлагать какие-то стандартные варианты ответа, а после – все более и более адаптироваться к твоей манере речи, скажем так, и даже чувствовать настроение, выдавая собеседнику нужную интонацию при ответе. Мы потом еще немного усовершенствуем его форму, но пока так. Попробуй.

Фоса недоверчиво глянула на Эксперта, прищурилась и осторожно провела пальцами по гладкой теплой поверхности. Стекло вспыхнуло ярко-синим светом, будто на него резко опрокинули пузырек с краской. Лиса зачарованно, приоткрыв рот, уставилась на сияющую драгоценностью поверхность. Рэй вздохнул и удрученно покачал головой: «С кем приходится работать! Совсем ребенок еще. Вооруженный ребенок», – он попыхтел немного и поинтересовался:

– Тебе лет-то сколько? Шестнадцать, семнадцать? Хм, если этот повеса белобрысый только улыбочками не ограничится, я ему тут же втащу… то есть, вменю! Домогательства, и прочее.

Фоса кое-как оторвалась от мерцающих переливов цвета, покачала головой и быстро набрала на Стекле:

– Не нужно так. Мне недавно исполнилось двадцать. Джуно интересный, пусть не ограничивается.

Рэй приподнял бровь, нехорошо подумав о нравах современной молодежи, но решил не заострять. Собеседница глянула на него пытливо, немного покусала губы и продолжила беседу:

– Меня зовут Фосселиа. Фоса. Вы можете не волноваться. Я здесь ненадолго.

– Что? – озадаченный Эксперт решил, что неправильно ее понял. – Почему ты так думаешь?