– Тот мужчина, что вызвался меня проучить. Он же не охранник, верно?
– А, ты вспомнила…
Я кивнула.
– Знаешь, здесь многие браконьеры в перерывах между работой помогают следить за добычей полириния, потому характер большинства мне знаком, но этот человек до сих пор остаётся для меня загадкой. Непонятно, что ему нужно, о чём он думает, что чувствует… Мне даже неизвестно его имя. Поэтому донесу лишь факты. Он невероятно силён и ловок, не боится рисковать, а его отличительной чертой является множество шрамов по всему телу – видать, успел многое испытать и через многое пройти. И его, кстати, очень уважает Патрик.
– Да, я обратила внимание. Только это больше похоже на страх…
Шариала пожала плечами.
– А он так же уродлив, как Патрик? – полюбопытствовала я.
Моя собеседница недовольно сверкнула глазами:
– Нет. На лицо он совсем неплох, можешь не беспокоиться, да и фигура у него стоящая. У него всего лишь слегка изувечено тело, но я не уверена, что он заинтересовался тобой как мужчина, так что можешь об этом забыть.
– Я спросила совсем не за этим! – вспыхнув, возмутилась я.
– А зачем?
– Чтобы морально приготовился к тому, что меня ждёт.
– Тут я тебе не помощник. Можешь обратиться к Нариадне, но сомневаюсь, что она ответит иначе.
– Потому что я не преклонилась перед её опытом и отказалась идти по её стопам?..
– Потому что раньше он никогда не интересовался рабынями. Ты будешь первой.
Я непонимающе уставилась на Шариалу:
– То есть как «не интересовался»? Совсем?
– Совсем, – кивнула она. – Нет, периодически он принимает участие в охране: следит, наказывает, но всегда без фанатизма, как будто для него это всё рутина, обязанность и ничего больше.
– А рабами?
– Не знаю.
Дело принимало неприятный оборот.
– Он употребляет полириний?
– Мне кажется, нет. Для этого он слишком спокойно себя ведёт.
Я заледенела. Значит, он будет делать всё с холодным разумом и исключительно по расчёту.
Как Инквизитор.
– Правда, ходят слухи, что если не просто дышать этой пылью, а предварительно подвергнуть наркотик какой-нибудь элементарнейшей термической обработке – сварить или сжечь, – то он вызывает меньше агрессии. Может, люди не лгут. Вполне вероятно, охранники делают именно так, но совсем уйти от агрессии у них всё равно не получается, так что…
– Мне конец, – обречённо резюмировала я.
– Необязательно. Патрик тоже не увлекается полиринием, а от него пока все возвращались живыми… – Шариала покосилась в сторону группы Нариадны. – …хотя и не всегда здоровыми.
Я тоже посмотрела на бедную девушку, что выбрал себе для развлечения главный браконьер. Всё её тело было в синяках, губы разбиты, на руках и ногах остались следы от верёвок… И она точно так же, как те, кому выпала доля работать внизу, недвижимо лежала на своём месте.
Если это у Патрика называлось «развлечением», то мне было страшно представить, что он приготовил для наказания. Вероятно, его пыточная оборудована не хуже инквизиторской…
От раздумий меня отвлекла вереница надсмотрщиков, с мешками за спиной промаршировавших мимо.
– Что это они делают? – спросила я, кивнув в их сторону.
– Тащат добычу, – невозмутимо ответила Шариала.
– Не видела, чтобы они входили в шахту…
– И не увидишь. Они заходят со стороны мужского барака, собирают весь полириний в мешки и выносят тут, чтобы не мешать друг другу.
– А почему они не используют технику? Так им не пришлось бы спускаться вниз, напрягаться и дышать этой пылью…
Моя соседка рассмеялась:
– А ты не думала, что здесь в принципе было бы проще механизировать весь процесс добычи? Да и браконьерство поставить на поток.
– Верно! Зачем тогда такая морока? Кому-то нравится мучить людей?
– Не без этого, конечно, но основная причина совсем другая и гораздо банальнее. Нельзя.
– Нельзя использовать технику?
– Да, ничего крупного и ничего, образующего обширную сеть. Внизу нет даже камер, именно потому результат работы проверяется постфактум лично охраной и в случае малейших подозрений наказывается весь ярус, включая женщин.
– Но почему нельзя-то?
– Потому что на орбите полно спутников, непрерывно сканирующих поверхность. Если они засекут какое-то подозрительное излучение, бизнесу настанет конец, – Шариала криво усмехнулась. – Как ты понимаешь, кроме нас, это никому не выгодно.
– А как же корабли? Люди? Строения? Если спутники ведут наблюдение, то они просто обязаны заметить крупные рукотворные объекты и постоянное шебуршание вокруг них!
– Да нечего им тут замечать. Все помещения подземные, электроникой не оборудованы… Даже свет у нас – и тот естественный, от корней местных пальм. Люди почти всё время проводят под землёй, стараясь не выходить на поверхность без причины. А на случай приезда гостей существует специально замаскированное посадочное место в гуще джунглей.
Да, его я прекрасно помнила…
– А как происходит связь с внешним миром? Ни за что не поверю, что она отсутствует.
– Чего не знаю – того не знаю, врать не буду. Однако предполагаю, что и тут они как-то выкрутились. Может, волны какие особые используют, а может, короткие сообщения посылают или шифруются под научное оборудование… Методы разные бывают.
– Хорошо, допустим. Но куда браконьеры девают свои корабли? Тоже прячут? Или зарывают в землю? Может, в одной из шахт существует особый гараж?..