Властитель мертвых. Книга первая

Глава 17

Чем меньше оставалось времени до прибытия в поселение, тем радостнее становились солдаты. Конечно, они знали, что внутри безопасной зоны совсем не безопасно, что иронично. Но видеть лица живых людей, а не изуродованные маски – уже оправдывало все риски.

Люди – стайные или даже стадные существа. Лишь единицы могут жить, не обращая внимания на общество. Занимательно, но именно такие люди чаще всего обращают внимания общества на себя. Тем, кто силен, не нужна группа, зато группе нужны те, кто силен.

Сергей посмотрел на вереницу машин. В одной из них сидели его люди. Сергей тяжело вздохнул.

Ответственность.

Многие завидуют своему начальству. Еще бы: они, то есть работники, сидят работают, печатают без продыху, а в это время их начальство протирает жопу на совещаниях или беззаботно болтает по телефону.

Они, сидя в душных, пыльных помещениях, не видят солнечного света. А в это время начальство летит на самолете на конференцию или встречу с новыми поставщиками, акционерами или партнерами.

Разве это честно? Начальство ничего не делает, подымаясь на труде обычных работяг.

Но это взгляд людей, не сильно вникающих в тонкости руководящей должности.

Простейший вопрос: «Кто виноват?». Проект ведут три работника, и над ними один ГИП или, иными словами, главный инженер проекта.

У этого теоретического ГИПа, кроме трех работников с их проектом, висят еще четыре проекта, и у каждого своя группа исполнителей.

Начальство ГИПа дает распоряжение: срочно доделать один из объектов. И ГИПу приходится также включаться в работу над ним, так как горят сроки и никто уже ничего не успевает. ГИП просит тех трех подчиненных заниматься их проектом самостоятельно. Люди они тертые, должны справиться и без него.

Однако эти три распиздяя почувствовали свободу. Ведь ГИП не может их контролировать, и они расслабляются. Проект вроде как ведется, но на совершенно наплевательском уровне.

И вот срочный проект сдан, и наступает время для сдачи в экспертизу второго проекта. Но в нем все плохо. Море косяков, согласования не получены, нарисовано все через жопу.

Кто виноват? Исполнители? Или ГИП, который их не проконтролировал? И кого интересуют жалкие оправдания ГИПа, что он был занят другим объектом? Спросят все равно с него по полной. И никого не волнуют отговорки и оправдания, начальству нужен результат, а не слова.

Важно лишь то, что ГИП будет стоять перед директором конторы или, предположим худшее, генеральным директором и выслушивать, выслушивать и еще раз выслушивать. О том, сколько денег ушло на повторный заход в экспертизу и повторные согласования. И повезет, если ГИП не попадет на бабки.

Конечно, тут же появятся те, кто скажут: «Так ГИП же может спихнуть вину на исполнителей». И в чем-то будут правы. Но далеко не всегда ГИПу может так повезти, ведь виновник должен быть найден. И кто как не ты? Да и ГИП не такая уж и высокая фигура, чтобы суметь выбраться из такой задницы.

Начальник несет ответственность за все косяки своих подчиненных. Вася Пупкин затупил и что-то запорол, и начальник Васи будет стоять и краснеть перед вышестоящими, выслушивая: «Почему не проверил? Почему взял на работу?» И тому подобные вопросы.

Но это обычный кабинетный начальник. Куда серьезнее дело обстоит с военным командиром. Командир должен знать, где будет солдат спать, что будет солдат есть, чем заниматься и как воевать. Следить за моральным обликом солдат: знать их чаяния и психологическое состояние.

Все эти вопросы непрекращающимся хороводом крутились в голове Сергея. У него в подчинении было всего два человека, но он уже не знал, что ему с ними делать. Смешно, но в этом смертельно опасном мире, где, лишь держась вместе, можно выжить, Сергей чувствовал, что парни мешают ему.

Ему постоянно приходилось следить за их состоянием и тем, чтобы их не убили. Отдавать команды. А уж попытки общения с ними вообще превращались в настоящую пытку. В итоге в какой-то момент он начал понимать, что совершенно не ощущает этих людей своими.

Да и кто в этом городе или этой стране для него свой?

Сергей вспомнил о целых районах, где селились люди сугубо славянской национальности. Вот только был один нюанс. Сергей отлично знал особенность русского иммигранта в Америке.

Пример – итальянцы. Эти люди, приезжая в чужую для них страну, изо всех сил стараются поддерживать родственные связи. Они устраивают своих родственников и соотечественников везде, где могут.

Русские же, приезжая в Америку, наоборот пытаются всеми силами интегрироваться в это общество. Дождаться от своего же русского помощи в Америке – надо умудриться. Держась все вместе в России, русский человек превращается в дикого индивидуалиста в Америке.

И еще вопрос: надо ли Сергею пытаться встретиться со своими соотечественниками?

Мужчина грустно усмехнулся и кончиками пальцев коснулся разомлевшего котенка. Тот, успокоенный, раскинул лапки и тихо посапывал. От прикосновения он чуть завозился, но не проснулся.

– Только тебя я могу назвать самым близким существом в этой стране, хоть мы и знакомы всего ничего, – прошептал Сергей.

Шум БМП полностью приглушил его голос.

– Хоть я и не знаю, решишь ты сожрать меня, когда подрастешь, или нет… Вроде дрессировке дикие животные не поддаются. И после какого-то возраста их лучше выпускать в дикую природу. Хотя ты же детеныш кошки… Хотя от такой кошечки обсикались и убежали бы и здоровенные львы.

Сергей поправил упершийся куда-то в машину автомат, чтобы его удобнее было схватить в случае чего. Сейчас он висел на его плече на максимально растянутых лямках. Все же ширина доспеха была внушительной.

Магазин оружия – одна из целей группы Уокера – был давным-давно обчищен Триадой. Однако лейтенант подарил один из автоматов и пистолет своего погибшего бойца Сергею в благодарность. К двум стволам шли три магазина патронов как для первого оружия, так и для второго. Автомат был стандартный М16, пистолет же казался странным, по мнению Сергея.

Он не мог спросить у лейтенанта, что это за марка, чтобы не выглядеть дураком. Пистолет представлял собой этакий квадратик, так как в передней части присутствовал самый настоящий встроенный фонарик, а перед дулом была трубка с резьбой для глушителя, который также был ему передан.

Сергею нравился этот пистолет из-за широкой скобы, позволяющей просунуть палец даже в его латной перчатке. У автомата скоба была стандартно широкой, поэтому проблем не возникало.

В идеале Сергей мог претендовать на боевые трофеи убитых членов Триады. Все же помощь Сергея в спасения группы от целых двух монстров неоценима. Но он решил не гневить судьбу. Выбраться целым и невредимым из такой заварушки, получить под контроль зомби второго уровня эволюции и пять уровней в придачу – это уже очень много. Не всегда нужно пытаться ухватить все, что плывет в руки, иногда следует разобраться с тем, что есть.

Однако время шло, и караван приближался к Нью-Лэнду. Вокруг стали попадаться дозоры и блокпосты. Далеко от центра люди старались не попадаться на глаза. Однако чем ближе к стадиону, тем люди смелели. Дозоры были обустроены на верхних этажах зданий, чтобы следить за улицей, но и не сильно попадаться на глаза.

Граница безопасной зоны на всей длине была разумно помечена пролитой желтой краской и целыми холмами дымящихся куч останков зомби. Человечество сделало выводы. Теперь любой труп старались как можно быстрее сжечь. Так сказать, во избежание. И это была не простая предосторожность. Если голова не была задета, то человек буквально за считанные минуты превращался в зомби.

Самое же страшное в том, что чем сильнее по уровню человек, тем выше шанс, что он после смерти переродится зомби с каким-то уровнем эволюции. Это породило неукоснительную традицию убивать пользователей навыков непосредственно в голову.

В безопасной зоне превращений, правда, не было, но люди предпочитали не рисковать.

Зловонных куч, из которых торчали тлеющие кости рук и ног, было невероятно много. От постоянного горения вокруг сгустился смог и стоял просто невероятно отвратительный запах паленого мяса.

Сергей, несмотря на уже выработанную стойкость ко всяким мерзостям, почувствовал, что его немного тошнит. Понимание, что все эти горы зомби когда-то были людьми, производило сильный деморализующий эффект.

Пока ехали, Сергей отметил, что хоть люди не могли полностью заблокировать проход зомби к безопасной зоне, тем не менее они кое что сделали. Большинство проходов и улиц было закрыто или вели к центральным улицам, сформировав этакие общие каналы, в которые стекались все зомби. На конце одного из таких отстойников располагались тяжелая техника, стационарные пулеметы и пользователи навыков, которые косили плотные ряды зомбаков. Затем трупы складывались на машины и отвозились вот в такие кучи, где и сжигались.

За линией безопасной зоны стали попадаться и обычные люди. Они расчищали территорию от остовов брошенных машин, вручную тащили материалы. И если вид бравых вояк хоть и вызывал слабый интерес, но не более, то вот спокойно сидящий Папай зародил целую панику.

И людей можно было понять. Только свыкнуться с мыслью, что существует место, где до тебя не доберутся эти проклятые твари, что уничтожили твою жизнь, – и видеть буквально под носом спокойно сидящую тварь. Немого, скромно примостившегося возле Папая, в большинстве своем не замечали. Хватало и Папая.

Сергей старался на это не сильно обращать внимания. Перед первыми блокпостами он видел, что лейтенант предупредил по связи защитников о необычных способностях Сергея. Поэтому можно было не опасаться огня военных.

А обычные люди… Сергей с горечью почти принял мысль, что он, вероятнее всего, никогда не будет пользоваться особой любовью. Все же вид его слуг у кого угодно вызовет, скорее, злость или страх, чем одобрение.

Куда больше Сергея заботило состояние его слуг при входе в безопасную зону. Перед ним висела как наяву картина, что они въезжают в поселение, а его слуги начинают гореть или плавиться и за секунды истаивают.

Да хоть и просто валятся мертвыми колодами – итог один. Сергей остается практически полностью беззащитным.

Страхи Сергея не оправдались. Зомби спокойно пережили смертельную для любой твари границу. Теперь встал другой вопрос: они бесконечно долго могут оставаться в безопасной зоне, или у них есть какой-то предел?

К сожалению, проверить это можно было лишь практическим путем.