Огонь Ассургины

От дум Томаса отвлек первосвященник, прибывший с визитом к владычице. Он, разодетый словно попугай, грациозно вышагивал по коридору. Его с горбинкой нос только дополнял это сходство.

Первосвященник снял мокасины, поставил в угол посох и скрылся за золоченой дверью. Пробыл он там около получаса и вышел мрачнее тучи.

На пороге обернулся и, сменив выражение лица, сказал:

– Вы все-таки подумайте над моим предложением, подумайте. Я приду завтра.

Владычица промолчала, а первосвященник, поджав губы, удалился. Томас смотрел ему вслед. Вернее, глядел на его посох. Ему давно уже хотелось подержать его в руках, но как-то не доводилось. Особенно привлекал мальчика переливающийся радугой хрустальный шар над перекладиной. Его блеск будил фантазии о сказочных магах и чудовищах.

Не успела улечься пыль, поднятая мокасинами первосвященника, как в поле зрения мальчика возникла стремительная фигура верховной жрицы. Ее широкая юбка буквально струилась следом за ней.

Проходя мимо дивана, она кивнула мальчику и скрылась в приемной. Томаса заинтересовал нежданный приход Ассуры, ему страсть как хотелось узнать, чем он был вызван. Не обнаружились ли новые подробности в деле об убийстве отца?

Мальчик пошел к двери и, приоткрыв ее, заглянул в комнату.

– Зачем он к тебе приходил? – услышал он голос жрицы.

Томас давно привык, что владычица и верховная жрица разговаривают по-простому, без лишних тонкостей дворцового этикета. Это объяснялось тем, что они были родные сестры. Ассура стояла около сестры, которая, сгорбившись, сидела на кресле без спинки.

– Он предлагал мне руку и сердце…

– Однако! – гневно выдохнула Ассура. – Такой прыти я не ожидала! И что?

– Обещала подумать, – мать подняла полные слез глаза.

– Правильно сделала! – подбодрила ее та и, обернувшись к приоткрытой двери, добавила: – Что стоишь? Заходи! Это и тебя касается.

Мальчик робко вошел. Его и раньше поражала способность Ассуры чувствовать происходящее за ее спиной, словно у нее на затылке были глаза. Он как-то спросил ее: как это у нее получается? На что получил ответ: зрение для настоящего мага – один из органов чувств, и далеко не главный.

– Какое чувство главное?

Ассура улыбнулась:

– Чувствознание, но об этом позже, когда подрастешь.

Томас с виноватым видом подошел к сестрам, но на этот раз его не стыдили за излишнее любопытство. Лицо у тети было серьезным.

– Я этого и опасалась, – произнесла, хмуря брови, Ассура. – Пара-Каш не успокоится, пока не достигнет желаемого. Тем более он в какой-то степени прав: не может император состоять только из одной женской половины, когда он является синтезом двух начал. С этим нужно что-то делать и как можно скорей.

– Он был так настойчив…

– Еще бы! Первосвященник спит и видит себя владыкой, но, если он взойдет на трон, страну ждут жестокие потрясения. Не говоря уже о том, что он сделает все, чтобы лишить тебя действительной власти. К сожалению, он не одинок в своих мыслях, что править страной удел мужчин, а принцип синтеза давно устарел. Во дворце у него есть последователи.

– Что же нам делать?

Верховная жрица на мгновение задумалась:

– Решение есть. Оно, как всегда, самое простое.

Владычица выжидающе смотрела на сестру.

– История империи знает подобные примеры, – продолжала Ассура.

– Что я должна сделать?

– Обвенчаться.

– Обвенчаться? Но с кем?

Верховная жрица обняла Томаса за плечи:

– С ним. С сыном. Верховный закон не запрещает делать это ради сохранения баланса начал. Но во всем остальном он так и будет продолжать оставаться твоим сыном.

Мать погладила сына по голове:

– Вот ты и вырос.

Она почему-то снова заплакала.

Ассура отвернулась, чтобы не видеть ее слез, а когда посмотрела на сестру вновь, то уже увидела суровую владычицу.

– Так-то лучше, – тихо произнесла она. – Только не забудь умыться и поправить косметику, прежде чем показаться двору. А вы, молодой человек, готовьтесь к церемонии.

– Что мне сказать первосвященнику?

– Скажи, что исполнишь древний завет баланса: негоже в синтез начал вводить чужую кровь.

– Я так и поступлю.

Ассура кивнула и собралась было уйти, когда ее остановила владычица:

– Постой! Ты ведь не думаешь, что к убийству Зиргишара причастен первосвященник?

– Все может быть, сестра. Я этому не удивлюсь, но враг слишком осторожен и у нас нет прямых улик против него. Правда, будущий владыка нашел оболочку яйца ехидны и следы от нее ведут в дом Пара-Каша, но это пока все, что у нас имеется, – вздохнула она. – К тому же наш враг очень силен в магии и умело ею пользуется. Это все, что я могу сказать.

На следующий день, когда первосвященник пришел за ответом к владычице и оставил в углу свой посох, Томас не утерпел и взял его в руки. Посох, несмотря на кажущуюся массивность, был на удивление легким. Мальчик подставил хрустальный шар под лучи солнца и некоторое время любовался его блеском. Затем, возомнив себя сказочным магом, схватил и нанес посохом смертельный удар чудовищу. Он представил, как из шара вырвался голубой разряд маны и поразил врага.

Каково было удивление Томаса, когда он заметил, что внутри шара вспыхнул и погас синий огонек. Он принялся с интересом изучать посох: подергал за перекладины, покрутил шар.

Неожиданно шар поддался, раздался щелчок – и верхняя часть посоха откинулась в сторону. Внутри он оказался пустотелым. Из темной глубины донеслось едва слышимое шипение.

Мальчик поднес посох к окну. Свет проник внутрь полости и высветил в ее глубине живой поблескивающий чернотой клубок. Над клубком проглядывала узкая морда, на которой злобно сверкали два глаза-бусинки.

Томас невольно отпрянул, но посох в руке удержал.

«Ехидна! – мелькнула у него мысль. – Так вот где он ее прячет!»

Мальчик хотел было бежать к Ассуре, чтобы сообщить ей нежданную новость, но, поколебавшись немного, решил повременить.