Огонь Ассургины

Поднявшись по ней, он снова очутился в знакомом коридоре. Опять бесконечная череда колонн уходила вдаль. Томас поколебался куда идти и направился влево.

В промежутках между колоннами стали попадаться двери. Они все были одинаковые – инкрустированные узорчатыми золотыми накладками с тяжелыми на вид бронзовыми ручками.

Томас понимал, что нужно одну из этих дверей открыть, но он никак не мог выбрать какую именно. Смутно догадывался, что должен быть знак и если он появится, то обязательно поймет. Поэтому юноша медлил и брел по коридору, поглядывая то в одну, то в другую сторону. Но знак так и не появился.

Тогда Томас подошел к ближайшей двери и потянул за ручку. Дверь не поддалась. Юноша попробовал открыть следующую – тот же результат. Теперь он шел по коридору, подходил к каждой двери и дергал ее. Вскоре ему это надоело.

«Может быть, я о чем-то должен подумать?» – размышлял Томас, рассматривая очередную дверь. В этот момент звякнул серебряный колокольчик.

«Это знак?» – вспыхнула молнией мысль. Звон повторился. И тут Томаса осенило: «Эти двери… мои мысли?!» Юноша прислушался, но кругом стояла ватная тишина. «Мои жизни?» – подумал он, и сразу же пространство вокруг него взорвалось непрерывным мелодичным звоном.

«Но я не могу пройти, потому что ничего не помню». Одиночный звук подтвердил его предположение. Тут Томас вспомнил, что перед тем как попал в подземелье со змеями, он видел себя участвовавшим в праздновании совершеннолетия. Ему сразу же вспомнились лики мужчины и женщины, которых он называл отцом и матерью…

Ударил серебряный колокольчик, и ближайшая дверь вспыхнула нежным сиреневым пламенем.

– Мне туда! – решил Томас и положил ладонь на прохладную бронзовую ручку.

Юноша очутился на террасе. Каменную балюстраду обвивали ветви роз. Ярко светило солнце, щедро пронизывая жгучими лучами храм. Внизу на широкой площади собирался празднично одетый народ.

Храмовые колоннады были украшены гирляндами цветов и лентами. В центре площади находился алтарь. Напротив него на возвышении расположилась тронная ложа, там занимали свои места царственные особы и их приближенные. Среди них Томас заметил юношу, почти мальчика. По его лицу было видно, что предстоящая церемония не вызывала у него особого удовольствия.

Владычица села на трон, обвела взглядом собравшихся, посмотрела вправо на пустующий рядом трон.

Томас почувствовал, как боль пронзила сердце женщины, и понял, что того, кто должен был по праву занимать это место, больше нет. А мальчик? Мальчик ее сын. Вот он подошел и встал рядом с матерью, осторожно прикоснулся к ее руке. Женщина взглянула на него и нежно улыбнулась.

По левую руку от владычицы находилась ложа верховной жрицы, по правую – ложа первосвященника. Это был худощавый мужчина с цепкими черными глазами и крючковатым носом, одетый по случаю торжества в золоченую мантию. В руке он держал костяной посох. Он важно восседал на своем месте и был похож на хищную птицу, избирающую себе жертву. Томас чувствовал к нему неприязнь.

Верховная жрица, высокая и тонкая, сидела на краешке скамьи, подняв голову и ровно держа спину. Ее темные волосы были аккуратно уложены в высокую прическу. Платье блестело золотом кружева.

Вдруг ударили литавры и взревели трубы. Томас почувствовал на себе взгляд – это смотрел мальчик. Взгляды их встретились, и в это мгновение налетевший неожиданно вихрь закружил Томаса. Он видел, как вихрь вытянулся длинной тонкой воронкой в сторону мальчика.

Мелькнула площадь, заполненная людьми. Колонны, цветы, ленты, ярко блеснуло солнце… В следующий миг Томас уже смотрел на все происходящее глазами мальчика. Еще некоторое время он разделял себя с ним, но постепенно сознания объединились и его воспоминания наполнились потерянными в веках событиями.

Его сердце наполнилось любовью к женщине, облаченной в царскую мантию, и тоской по безвременно ушедшему отцу. Почему это произошло?

В памяти всплыло прошлогоднее торжество. Первосвященник взмахнул рукой, и десятки девичьих рук возложили на алтарь букеты цветов. Отец встал со своего места, посмотрел на мать, та кивнула. Он сошел с лоджии на площадь и направился к алтарю. Народ громко приветствовал его. Начиналась самая волнующая часть торжества. Супруг владычицы должен был брать букеты с алтаря и класть их у ног верховной жрицы. Так происходил выбор очередной послушницы.

Отец отнес уже половину букетов и протянул руку за новым, как пальцы наткнулись на что-то острое. Он с удивлением поднес ладонь к лицу. Капля крови застыла на безымянном пальце. Рядом с ней появились два крохотных розовых пятнышка.

Неожиданно отец схватился за горло, медленно опустился на колени у алтаря…

Первым к нему подбежал первосвященник. Он бросил свой посох на цветочные букеты и склонился над упавшим.

– Никого не подпускать к алтарю! – приказал первосвященник подбежавшему начальнику храмовой стражи и, взяв посох, начал осторожно раздвигать лежащие на алтаре букеты.

Подбежали лекари. Томас хотел броситься к отцу, но мать удержала его. В порыве она встала, но так и не тронулась с места. Лекари положили отца на носилки и унесли. К матери подошел главный лекарь.

– Ехидна, – тихо сказал он.

– Но откуда?! – так же тихо произнесла владычица. – Несколько веков уже этой заразы нет на материке…

Лекарь печально пожал плечами.

Мать опустилась на трон, прижала к себе сына. Толпа на площади сопереживала ей. Тихим шелестом из уст в уста передавалась новость.

Отец скончался, не приходя в сознание. Об этом сообщил главный лекарь. Мать с холодным спокойствием приняла это известие, но потом долго сидела убитая горем в красном зале, рядом с ней, обняв за плечи, находилась верховная жрица. Мать не плакала, глаза ее были сухими, и только взгляд выражал смертельную тоску.

Томас вошел вслед за лекарем, бросился к ногам верховной жрицы и посмотрел в лицо. Эта высокая женщина всегда казалась ему богиней и хранительницей. Он много раз наблюдал, как неизлечимо больные люди начинали ходить, как переломанные кости у воинов срастались и они снова рвались в бой. Но тут на ее глазах умер отец… и она ничего не сделала. Этому должно быть какое-то объяснение.

Мальчик посмотрел жрице в глаза и спросил:

– Почему?

– Укус этой змеи, – тихо произнесла она, – смертелен. Он разрушает нервные центры, и магия тут бессильна.

– Но ведь есть сыворотка…

– Есть, – грустно произнесла она, – но ее нужно ввести буквально в первые минуты после укуса. Яд ехидны действует стремительно, а в столице нет этой сыворотки. Ее, конечно, доставили, но… слишком поздно.

Жрица замолчала, положила ладонь на голову матери. Та, благодарно взглянув на нее, заснула. Владычицу отнесли в покои.

Жрица указала на диванчик:

– Сядь!

Томас повиновался.

Женщина коснулась его лица и взглянула в глаза:

– Я думаю, тебе нужно знать, что твоего отца убили.

– Убили?

– Во дворце затаился враг, поэтому будь осторожен.

– Но ведь вы…

Жрица грустно улыбнулась:

– Я знаю, ты причислил меня к божеству. Но я не всесильна, а враг коварен. Он умеет затаиться. К тому же очень силен, раз бросил мне вызов. Но ты не отчаивайся, мы его обязательно найдем…

Глава 21. Посох

После разговора с верховной жрицей Томас бродил по дворцу, ко всему присматриваясь. За месяц под разными предлогами он успел побывать в личных покоях почти всех жителей дворца. Что он там собирался обнаружить, мальчик и сам не знал, но почему-то был уверен: если увидит, поймет.

Особенно его интересовал подвал, но стоящая у дверей охрана пресекала все попытки туда проникнуть. Томасу было сказано, что без сопровождения старших его не пустят. Он же никого не хотел посвящать в свои планы, разве что…

После очередной неудачной попытки Томас отправился к верховной жрице и нашел ее в задней комнате храма. Она отдыхала после занятия с послушниками. Увидев Томаса, пригласила сесть на низкой скамье.