Огонь Ассургины

– Какие знакомые?

– Шаманы. Кстати, – незнакомец порылся в сумке, достал знакомый кожаный мешок с ключами и жезлом, – это отдашь им, нужно же чем-то порадовать людей.

– Но зачем?!

– Они не настоящие, их подменила настоятельница Чинк-Тана прямо у тебя на глазах.

– А где настоящие?

– Уже на «Тиамат». Ты встретишься с ней в море. Ну, – незнакомец поднялся, – пришло время расставаться. Иди по этой тропе. Судьба позволит – увидимся еще.

– Ну, и на том спасибо! – махнул рукой на прощание юноша и зашагал по тропе к сплошной, как ему казалось, темно-зеленой стене джунглей.

Вскоре тропинка ворвалась в заросли из ветвей, лиан, свисающих с древесных крон.

Почти каждый фут земли между деревьями занимали более мелкие растения: бамбуковая разносортная поросль, огромные пряные лилии со стеблями толщиной в два пальца и с приросшими к почве цветочными колосьями. Тут были также бегонии и папоротники всевозможных размеров.

Среди этого многообразия растений виднелись упавшие стволы деревьев с гниющей листвой. Но особо поражало количество мхов, они занимали каждый свободный участок почвы. Росли не только на земле, селились на ветвях и даже на листьях мелкой поросли и кустарников. По стволам деревьев мхи, поднимаясь до самых верхушек, серыми и темно-зелеными бородами обволакивали воздушные корни, ниспадали со стеблей лиан, вьющихся в этой чащобе. Вся эта огромная не поддающаяся описанию масса мхов источала влагу, которая противно чавкала под ногами.

Тропинка, покружив между деревьями, пересекла ручей по поваленному стволу и исчезла в зарослях папоротника. Затем снова появилась на другой их стороне и наконец вывела к прогалине.

У поваленного дерева горел костер. У огня сидели два знакомых шамана и поджаривали тушку какой-то птицы, которую им удалось поймать. Они еще с утра расставили силки, но только к вечеру в них попала добыча.

Увидев вышедшего из джунглей Томаса, шаманы опешили от нежданно свалившегося на них счастья и отчаянно замахали руками, подзывая его к костру. Юноша остановился, сделал вид, что колеблется, но решившись, подошел.

– Чем обязан такому вниманию? – усмехнулся он.

– Просто, – произнес моложавый шаман, – хотим предложить поужинать с нами, но только хлеба нет, уж не обессудь!

– Можно и без хлеба, – добродушно буркнул Томас, усаживаясь возле огня.

– Вот и чудно! – сказал пожилой шаман. – Все-таки мы товарищи по несчастью, помогать должны друг другу… в таком гиблом месте.

Томас не возражал, тем более молодой шаман снял с огня покрытую румяной корочкой тушку и на ее место водрузил новую. Пожилой шаман сходил за широким листом лопуха и разрезал на нем птицу.

Когда с трапезой было покончено, пожилой шаман спросил Томаса, ткнув пальцем в кожаный мешок на его поясе:

– Знакомая вещица?

– Известное дело! – усмехнулся юноша. – У тебя в вимане забрал, думал вам пришел конец. Ан нет, живые…

– Мы живучие, – оскалился молодой шаман. – Где сам столько времени пропадал?

– В развалинах от дождя прятался.

– Нас дождь стороной обошел. Изрядно пришлось по болоту поплутать, пока сюда выбрались. Муш с тобой был?

– Сначала со мной…

– Сначала? Куда ж потом делся? – насторожился пожилой шаман.

– Крокодил утащил.

– Крокодил?! – в один голос воскликнули шаманы.

Томас кивнул. Шаманы переглянулись, тень страха мелькнула на их лицах.

Помолчав немного, пожилой шаман с хитрецой взглянул на Томаса:

– Куда направляешься?

– Из джунглей пытаюсь выбраться, вы ведь тоже?

– Так-то оно так, только в одиночку трудно здесь выжить. Не присоединиться ли тебе к нам?

– Можно и присоединиться, – пожал плечами Томас.

– Вот и чудно! – пожилой шаман потер ладони. – Только я хотел бы у тебя попросить…

Томас поднял глаза:

– Да?

– Гм, – замялся шаман, поглядывая на кожаный мешок, – не мог бы ты мне его отдать, для сохранности, так сказать?

Томас рассмеялся, а когда вытер выступившие слезы, произнес:

– Для сохранности, говоришь? Тогда возьми! – и сняв кожаный мешок с пояса, протянул его шаману. – А сейчас я хотел бы немного поспать… Как ночь делить будем?

– Никак, – торопливо ответил пожилой шаман. – Ты отдыхай-отдыхай, мы сами подежурим…

Сознание возвращалось медленно, вместе с ним вернулось и отчаянье. Муш снова пережил весь ужас последних минут: стремительно уходящая вверх зеркальная поверхность воды, туманное желто-зеленое пятно света, взорвавшееся мраком… И вновь калейдоскоп последних моментов жизни завертелся перед глазами.

С каждым разом боль отчаянья становилась слабее, страх уходил, оставляя после себя пустоту, которая наполнялась всепоглощающим чувством несправедливости происходящего. Разум Муша отстраненно анализировал увиденное, как будто это происходило не с ним, а на полотне живой картины[25 - По всей видимости, здесь имеется в виду устройство, напоминающее современное кино или телевизор.].

«Я жив? – спрашивал себя Муш. – Или умер? Если судить по пережитому – умер. Но я чувствую, точнее сказать – осознаю, хотя не ощущаю ни рук, ни ног. Получается, я дух. Впрочем, не дух. Вернее, не совсем дух».

Вернулось зрение, но пространство вокруг оказалось наполнено ровным мягким светом. Из каждой его точки к служителю тянулись тонкие ясные, четко различимые лучи.

«Астральный свет, – всплыло в памяти. – Вот, значит, он какой?!»

– Ты прав, – раздался в голове Муша тихий голос. – Мы его называем зеркалом времени, зеркалом Кали[26 - Кали – с санскрита – время.].

– Кто – мы?

– Странники.

После этих слов наступила долгая пауза. Муш терпеливо ждал, пока Странник не заговорит первым.