Хроники пепельного мира

– Высота стены? – спросил я.

– Пять тысяч двести метров, – ответил Ян. – С облаком над ней пять восемьсот с небольшим.

– Колоссальное сооружение, – Данилов откинулся на спинку стула. – Подумать только, как это красиво и ужасно одновременно.

– Война тоже красива и ужасна одновременно, – ответил Ян. – Но войны развязываем мы, а стена возникла не по нашей прихоти.

– И все же, она чье-то произведение искусства, – вздохнул Данилов и добавил: – Ужасного искусства.

Самолет набрал высоту и стал лететь над стеной. Мы молча смотрели в мониторы, внимательно разглядывая огненное облако сыпавшее пепел и стену огня под ним. Ученые могли делать выводы из того, что они видели на тепловых и электромагнитных мониторах, но я просто видел бушующее пламя, которое больше завораживало, чем пугало. Когда беспилотник залетел за нее на несколько сотен метров картинка стала тускнеть и появился мелкий шум.

– Постарайся далеко не уходить, – приказал Ян пилоту и пояснил нам: – Мы пока далеко не залетаем.

Пилот начал выполнять вираж и показал нам то место, где находится ретранслятор.

– Сигнал от него слабоват, для такой высоты, – пояснил Ян, – но думаю для наземного робота его хватит.

Самолет нарезал еще один круг и сигнал прервался.

– Вот еще одного потеряли, – Ян скрестил руки на груди. – Запускаем робота?

Ученые переглянулись, а я просто косился на них со стороны. Мне не терпелось отправить туда робота и посмотреть на пепельный мир снизу, но ученые решили сначала пообедать.

На обеде я подсел к одиноко сидящей Марине.

– Ты сегодня молчаливей обычного, – пробормотал я.

Она молчала, нехотя накалывая на вилку обед из полевой кухни. Мы просидели еще минуту, прежде чем я вновь спросил ее:

– Там какие-то плохие новости?

Она молчала.

– Видишь, меня теперь всюду таскают с вами и видимо относятся ко мне как к одному из вас, как к исследователю, – заговорил я. – Стало быть мы – исследователи – должны делиться всеми открытиями друг с другом.

– Ты не думаешь о том, что слишком навязчив? – спросила она, не поднимая лица от тарелки.

– А может быть я волнуюсь за твое душевное спокойствие?

Она продырявила меня своим взглядом и вновь вернулась к тарелке, я продолжил:

– Во всяком случае ты единственная, кого я здесь знаю больше недели.

– Я тоже за редким исключением никого здесь не знаю, – ответила она, ковыряя вилкой в тарелке.

– Может быть тогда будем держаться вместе, и будем более открытыми друг другу?

– Ты выбрал неудачное время для открытости. Нам стоит побыть наедине с собой.

– Все так плохо?

– Все так, как не должно быть и мы ничего не можем исправить.

– Но мы что-то предпринимаем.

– Скоро, все поймут, что это бесполезно, – взгляд ее был тоскливым.

– Тогда почему ты здесь? Езжай куда-нибудь на реку, где красивый вид, будь наедине с собой и жди, когда тебя поглотит огонь.

– Потому что это неправильно.

– Тебя трудно понять, – я закончил обед.

– Вот и хорошо. Может быть это отвадит тебя от лишних расспросов.

Она поднялась со стула забрав с собой свой поднос и отнесла его к мойке. Я отнес свой поднос вслед за ней, а потом мы вернулись в палатку. Потребовалось еще несколько минут чтобы все собрались, после чего Ян приказал поднимать в воздух робота. Пилот начал выруливать на взлетную полосу беспилотник с прикрепленным к нему роботом, после чего поднял самолет в воздух и направил на нужный курс. Мы видели уже знакомые картинки с той лишь разницей, что огонь успел немного передвинуться и что-то из того, что во время первого пролета было целым, уже сейчас превратилось в пепел.

– Здесь сложней чем в первый раз, – заговорил Ян. – Робот весит больше двухсот килограмм и нам пришлось форсировать двигатели беспилотника, что бы он смог его поднять на восемь тысяч. Как бы срыв не произошел.

– Вы не тестировали с макетами? – спросил Данилов.

– У нас была одна попытка, но мы ее провалили, – ответил Ян. – Но мы учли ошибки и внесли поправки.

Самолет заметно медленнее набирал высоту и казалось так и не дотянул до восьми тысяч, но при этом легко преодолел стену и оказался над пепельным миром.

– Так, давай еще, вот сюда, – Ян указывал место сброса робота. – Вот так, еще чуть-чуть. Сброс!

Пилот нажал на кнопку джойстика и от беспилотника оторвался большой металлический ящик, который тут же устремился к земле, но спустя несколько секунд над ящиком открылось сразу три купола парашютов. Самолет в свою очередь рвануло вверх, и он сразу же набрал несколько сотен метров. Без груза ему стало легче, а тяга форсированных двигателей была для него избыточна.

– Хорошо, плавность спуска нормальная, – комментировал Ян. – стабилизируй самолет и веди его.

Пилот снизил тягу и заложил крутой вираж чтобы спуск на парашюте был виден на мониторах.

– Три парашюта, с запасом, – добавил Ян.

– Что это? – Данилов ткнул пальцем в монитор.

Мы все прильнули к монитору, а пилот даже попытался увеличить изображение. Левее от спускаемого контейнера лежал разбитый беспилотник, который мы потеряли несколько часов назад. Возле беспилотника кто-то был. Человек в серой от пепла одежде с большой сумкой.

– Твою мать! – выкрикнул Ян. – Крупнее его!

Картинка стала еще крупнее, но удержать камеру крупным планом на человеке было трудно, она сильно тряслась, и пилот вернул приемлемое увеличение. Человек что-то вытащил из беспилотника и бросился бежать. Мы смотрели на все это молча, переглядываясь и недоуменно разводя руками.

– Кто-то выжил, например, отсидевшись в подвале, – предположил Данилов.

– Это возможно, – кивнул другой ученый. – Но как он там обходится без воды?

– Мы всех эвакуировали, – встрял в разговор старший лейтенант, который был здесь и до нашего приезда. – Мы проверяли наличие людей приборами и никого не пропустили. Разве что этот человек укрылся в подвале в первые часы катастрофы, но тогда он слишком давно без воды и был бы слишком истощен чтобы бегать.