Мертвые повелевают

Дядя Вентолера см?ялся д?тскимъ см?хомъ, довольный этими юношскими воспоминанiями, воскрешавшими въ его памяти исторiи выстр?ловъ, ударовъ ножами, ночныхъ вызововъ. Увы! ему уже больше не будутъ аукать! Это – уд?лъ молодежи. Въ его голос? звучали мелонхоличныя ноты: теперь не существуетъ для него этихъ перепетiй любви и борьбы, необходимыхъ спутниковъ счастливой жизни.

Фебреръ предоставилъ ему п?ть об?дню и зад?лывать киль. Въ башн? онъ нашелъ на стол? корзину съ об?домъ. Капильянетъ оставилъ ее, не дожидаясь, повинуясь, несомн?нно, настоятельному зову отца. Пооб?давъ, Хаиме сталъ разсматривать дв? дыры, пробитыя пулями въ ст?н?. Возбужденiе опасности прошло, и теперь, хладнокровно оц?нивая серьозность ея, онъ почувствовалъ гн?въ мести, бол?е сильный, ч?мъ тогда ночью, когда онъ поб?жалъ къ двери. Н?сколькими милиметрами ниже – и онъ свалился бы въ темнот? къ порогу двери, какъ подстр?ленное животное! И такъ могъ погибнуть челов?къ его класса, жертвою предательства и сл?жки какого-то мужика!..

Его гн?въ перешелъ въ порывъ мстительности: онъ ощущалъ необходимость вызывать, быть дерзкимъ, казаться спокойнымъ и грознымъ передъ этими людьми, въ толп? которыхъ скрывались его противники.

Онъ снялъ ружье, осмотр?лъ заряды, вскинулъ его на плечо и сошелъ съ башни, направившись по тому же пути, какъ вчера вечеромъ. Когда онъ проходилъ мимо Кана Майорки лай собаки заставилъ выдти къ двери Маргалиду съ ея матерью. Мужчины были въ дальнемъ пол?, гд? работалъ Пепъ. Мать съ плаксивымъ видомъ, едва произнося слова отъ волненiя, могла только схватить сеньора за руки.

– Донъ Чауме! Донъ Чауме!

Онъ долженъ очень беречься, р?же выходить изъ башни, быть на – сторож? отъ своихъ враговъ. А Маргалида, молча, необыкновенно широко раскрывъ глаза, смотр?ла на Фебрера взглядомъ, говорившемъ о восхищенiи и тревог?. Она не знала, что сказать. Ея простая душа какъ бы замкнулась смиренно, не находя словъ для выраженiя своихъ мыслей.

Хаиме пошелъ дальше. Оборачиваясь, онъ н?сколько разъ вид?лъ Маргалиду, стоявшую подъ нав?сомъ, гляд?вшую ему всл?дъ съ видимымъ безпокойствомъ. Сеньоръ, какъ раньше, отправлялся на охоту, но, увы, избралъ тропинку по гор?, шелъ къ сосновой рощ?, гд? на одной изъ лужаекъ находилась кузница.

Во время пути, Фебреръ обдумывалъ проекты нападенiя. Онъ р?шилъ д?йствовать немедленно. Какъ только верро покажется въ дверяхъ своего жилнща, онъ дастъ по нему два выстр?ла изъ ружья. Онъ сд?лаетъ свое д?ло при солнечномъ св?т?, и ему больше посчастливится: его дв? пули не ударятъ въ ст?ну.

Но, дойдя до кузницы, онъ нашелъ ее запертой. Никого! кузнецъ исчезъ; од?тая въ черное старуха не встр?тила его гн?внымъ, непрiязненнымъ блескомъ своего единственнаго глаза.

Онъ с?лъ подъ деревомъ, какъ въ тотъ разъ, съ ружьемъ наготов?, выглядывая изъ-за ствола: н?тъ ли въ этомъ запертомъ дом? засады. Прошло много времени. Л?сныя птицы, ободренныя тишиной и безмолвiемъ кузницы, летали по площадк?, не обращая вниманiя на охотника, неподвижнаго, забывшаго о нихъ. Медленно по полуразрушенной крыш? двигалась кошка, съ ужимками тигра, въ надежд? поймать безпокойныхъ воробьевъ.

Время шло и шло. Ожиданiе и неподвижность успокоили Фебрера. Что д?лаетъ онъ зд?сь, вдали отъ своего дома, въ горной глуши уже подъ вечеръ, поджидая врага, относительно виновновности котораго онъ им?лъ лишь смутное указанiе? Кузнецъ, можетъ быть, у себя. Нав?рно, онъ заперся, увидавъ его, и безполезно его ждать. А, можетъ быть, онъ ушелъ далеко со старухой и не вернется до поздней ночи. Нав?рное ушелъ.

И съ ружьемъ въ рукахъ, чтобъ при встр?ч? первымъ напасть на врага, онъ двинулся назадъ къ долин?.

Опять онъ встр?тилъ по дорог? и въ поляхъ крестьянъ и д?вушекъ, и т? смотр?ли на него пристально, съ любопытствомъ, едва отв?чая на его прив?тствiе. Опять на прежнемъ м?ст? онъ увид?лъ П?вца, съ перевязанной головой, окруженнаго прiятелями, которымъ онъ говорилъ, энергично жестикулируя. Зам?тивъ сеньора башни, прежде ч?мъ товарищи усп?ли его удержать, онъ нагнулся, схватилъ два камня изъ затверд?вшихъ бороздъ и бросилъ въ него. Пущенное слабой рукой мужицкое оружiе не долет?ло и наполовину. Зат?мъ, взб?шенный презрительнымъ спокойствiемъ Фебрера, продолжавшаго идти впередъ, атлотъ разразился угрозами. Онъ убьетъ майоркинца: объ этомъ онъ громко заявляетъ! Пусть вс? знаютъ, что онъ поклялся уничтожигь этого челов?ка.

Хаиме печально улыбнулся при этихъ угрозахъ. Н?тъ, не взб?шенный ягненокъ приходилъ къ башн? Пирата убить его. Его гн?вные крики достаточно краснор?чиво говорили противъ этого.

…Сеньоръ спокойно провелъ ночь. Посл? ужина, когда братъ Маргалиды ушелъ въ печальной ув?ренности, что отецъ непрем?нно отвезетъ его въ семинарiю, Хаиме заперъ дверь, приставилъ къ ней столъ и два стула. Онъ опасался нападенiя врасплохъ во время сна. Погасилъ огoнь и курилъ въ темнот?, забавляясь попыхиваньемъ маленькой сигары: пламя ея, какъ у головешки, росло по м?р? того, какъ онъ затягивался. Ружье лежало возл?, а револьверъ за поясомъ: при мал?йшемъ движенiи двери, онъ пуститъ ихъ въ ходъ. Его слухъ привыкъ къ ночнымъ шорохамъ и дыханiю моря, и Хаиме искалъ среди нихъ какого нибудь звука, какого-нибудь указанiя на присутствiе въ безмолвной глуши другихъ челов?ческихъ существъ, кром? него.

Прошло много времени. При св?т? сигары онъ взглянулъ на кружокъ часовъ. Десять. Вдали залаяли собаки, и Хаиме показалось, что онъ узналъ лай пса Кана Майорки. Можетъ быть, песъ предупреждалъ о прохожемъ, приближавшемся къ башн?. Врагъ уже близко: можетъ быть, онъ остсрожно пробрался съ тропинки и и спрятался въ в?твяхъ тамарисковъ.

Хаиме выпрямился, Схватилъ ружье, отыскалъ за поясомъ револьверъ. Какъ только онъ услышитъ крикъ вызыва или легкiй трескъ двери, онъ бросится черезъ окно и нападетъ на врага съ тылу.

Время шло и шло… Никого! Фебреръ хот?лъ посмотр?ть на часы, но руки его не повиновались его вол?. Въ темнот? уже не св?тилась красноватая точка сигары, Выпрямившая голова въ конц? концовъ, упала на подушку; глаза его закрылись: онъ слышалъ крики вызова, выстр?лы, проклятiя, но все это было въ ненормальномъ состоянiи, словно онъ очутился въ иномъ мiр? гд? ни изд?вальства, ни нападенiя не пробуждали въ немъ чувствительности. Потомъ… ничего: густая т?нь, глубокая, нескончаемая ночь безъ мал?йшихъ проблесковъ вид?нiй…^ Его разбудилъ солнечный лучъ, пробившiйея сквозь щель окна и ударившiй ему въ глаза. Съ дневнымъ св?томъ воскресла б?лизна ст?нъ, какъ бы дышавшихъ ночью мракомъ и варварской тайной минувшихъ в?ковъ.

Хаиме всталъ довольный и, разобравъ выстроенную у двери баррикаду изъ мебели, засм?ялся, устыдившись этой предосторожности и почти сочтя ее за трусость. Женщины изъ Кана Майорки смутили его своимъ страхомъ. Кто явится къ нему въ башню, зная что онъ насторож? и встр?титъ выстр?лами! Отсутствiе Кузнеца, когда онъ ходилъ къ кузнец?, и спокойная ночь заставили призадуматься Хаиме. Ужъ не раненъ ли верро? He попала ли въ него какая-нибудь изъ его пуль?..

Онъ провелъ утро на мор?. Дядя Вентолера довезъ его до Ведра, восхваляя легкость и другiя качества лодки. Онъ ежегодно поправлялъ ее, и въ ней не осталось ни щепочки отъ первоначальной постройки. Они ловили рыбу подъ прикрытiемъ скалъ до вечерней поры. Возвращаясь къ башн?, Фебреръ увид?лъ Капельянета: тотъ б?жалъ по берегу, размахивая ч?мъ-то б?лымъ.

Барка вр?залась носомъ въ мелкiй песокъ. He усп?ли они выдти на сушу, какъ мальчикъ закричалъ съ нетерп?нiемъ челов?ка, приносящаго важныя изв?стiя:

– Письмо, донъ Чауме!

Письмо!.. Д?йствительно, въ этомъ уголк? мiра самымъ необычайнымъ событiемъ повседневной жизни является прибытiе письма. Фебреръ поверт?лъ его въ рукахъ, разсматривая, какъ н?что странное и далекое. Посмотр?лъ на штемпель, потомъ посмотр?лъ на адресъ… Рука знакомая: вызывала въ его душ? такое же впечатл?нiе, какъ лицо друга, имя котораго мы не можемъ припомнить. Отъ кого?..

Капельянетъ т?мъ временемъ давалъ поясненiя по поводу великаго событiя. Письмо принесъ п?шеходъ въ середин? утра съ почтоваго парохода изъ Пальмы, прибывшаго въ Ибису ночью. Если хочетъ отв?тить, долженъ сд?лать, это, не теряя времени. Судно отходитъ въ Майорку на сл?дующiй день.

По дорог? къ башн? Хаиме разорвалъ конвертъ и отыскалъ подпись. Почти въ ту же минуту въ его памяти всплыли образъ и имя: это – Пабло Вальсъ. Капитанъ Пабло писалъ ему, посл? полугодового молчанiя, и письмо было длинное – н?сколько страницъ бумаги коммерческаго формата, сжатымъ почеркомъ!

При первыхъ строкахъ майоркинецъ улыбнулся. Капитанъ зд?сь, въ этихъ строкахъ съ его грубой, недисциплированной индивидуальностью, сердитый, симпатичный и нападающiй. Фебреръ какъ – бы вид?лъ надъ бумагой его громадный толстый носъ, его с?дые бакенбарды, маслянистые глаза съ пятнышками табачнаго цв?та, его круглую шляпу, надвинутую на затылокъ.

Письмо начиналось страшнымъ вступленiемъ: «Дорогой безсов?стный»! И въ томъ же стил? сл?довали первые абзацы.

– Это вещь серьезная – прошепталъ онъ, улыбаясь. – Надо прочитать посл?.

И, спрятавъ письмо, какъ челов?къ, старающiйся продлить свое удовольствiе и откладывающiй моментъ самаго наслажденiя, Фебреръ простился съ мальчикомъ и поднялся набашню.

Онъ с?лъ у окна, откинувши корпусъ назадъ, опершись спиной о столъ, и началъ читать. Взрывъ комической ярости, н?жныхъ ругательствъ, негодованiе за забывчивость наполняли первую страницу. Пабло Вальсъ изливался въ безпорядочныхъ потокахъ шутливыхъ фразъ, какъ болтунъ, который долго былъ обреченъ на молчанiе и терп?лъ пытку «н?мого поневол?». Онъ выставлялъ на видъ Фебреру его происхожденiе и гордость, побудившiя его б?жать, не простившись съ друзьями. «Однимъ словомъ, раса инквизиторовъ». Его предки сожгли предковъ Вальса: пусть этого не забываетъ! Но ч?мъ-нибудь должны же хорошiе люди отличаться отъ дурныхъ, и онъ, отверженный, чуета, еретикъ въ глазахъ т?хъ и другихъ, въ отплату за нарушенiе дружбы занялся д?лами Хаиме. Объ этомъ ему, нав?рное, н?сколько разъ писалъ его прiятель Тони Клапесъ. Д?ла посл?дняго идутъ, какъ всегда, хорошо, только вотъ недавно случились у него непрiятности. У него захватили дв? барки съ грузомъ табаку.

«Но не будемъ уклоняться въ сторону: къ сути. Какъ теб? изв?стно, я челов?къ практическiй – истинный англичанинъ, не любитель попусту терять время».

И практическiй челов?къ, англичанинъ, не желая уклоняться въ сторону, заполнилъ еще два листа негодующими тирадами противъ всего окружающаго: противъ своихъ собратьевъ по рас?, робкихъ и приниженныхъ, лизавшихъ руки враговъ, противъ потомковъ старыхъ пресл?дователей, противъ дикаго отца Гарау, отъ котораго не осталось и праха, противъ всего острова, знаменитой Башни, гд? прочно ос?ли его соотечественники, ради любви къ тамошней почв?, любви, за которую приходилось всегда расплачиваться одиночествомъ и оскорбленiями.

Нл не будемъ уклоняться въ сторону: порярядокъ, методъ и ясность. А главное, будемъ писать – практически. Недостатокъ практическаго характера – вотъ, что насъ губитъ».

И онъ говорилъ дальше о папесс? Хуан?, важной сеньор?, которую Пабло Вальсъ всегда вид?лъ издали, будучи въ ея глазахъ воплощенiемъ всякаго революцiоннаго нечестiя и вс?хъ гр?ховъ его расы. «Съ этой стороны не питай надеждъ». Тетка Фебрера, если вспоминала о немъ, то лишь для того, чтобъ пожаловаться на его плохой конецъ и восхвалить правосудiе Господа, карающаго вс?хъ, кто идетъ по дурнымъ путямъ и изм?няетъ святымъ традицiямъ семьи. Добрая сеньора то думала, что онъ живетъ на Ибис?, то выдавала за достов?рное, будто ея племянника вид?ли въ Америк? и занялся онъ тамъ самыми низкими д?лами. «Однимъ словомъ, порожденiе инквизитора, твоя святая тетушка не помнитъ о теб? и не жди отъ нея ни мал?йшей помощи. Въ город? теперь ходятъ слухи, что она отказалась отъ мiрскихъ почестей, и, можетъ быть, отъ папской «золотой розы», которую такъ и не получила, что отказываетъ состоянiе своимъ придворнымъ священникамъ и нам?рена уйти въ монастырь и пользоваться тамъ вс?ми удобствами привилегированной дамы, Папесса удалялась навсегда: не приходится ничего ждать отъ нея. «И вотъ, маленькiй Гарау, выступаю я, – я, отверженный, чуета, длиннохвостый, и хочу, чтобы ты почиталъ и обожалъ меня, какъ Провид?нiе».

Наконецъ, практическiй челов?къ, врагъ отступленiй, сдержалъ свое об?шанiе: стиль письма сд?лался точнымъ, комерчески – сухимъ. Прежде всего, длинная реляцiя объ имуществ?, которымъ Хаиме влад?лъ до отъ?зда съ Майорки; имущество было обременено всевозможными обязательствами и ипотеками. Зат?мъ, перечень кредиторовъ, длинн?е перечня имущества; къ нему приложенъ отчетъ о процентахъ и обязательствахъ, запутанная с?ть – память Фебрера была безсильна разобраться въ ней; но съ ея помощью Вальсъ подвигался впередъ, ув?ренно, какъ сыны его расы, способные распутывать наибол?е запутанныя д?ла.

Капитанъ Пабло ц?лыхъ полгода ие писалъ своему другу, но ежедневно занимался его д?лами. Онъ сражался съ самыми свир?пыми ростовщиками острова: на однихъ кричалъ, другихъ поб?ждалъ хитростью; приб?галъ то къ словамъ уб?жденiя, то къ бравадамъ; выдавалъ впередъ деньги въ уплату наибол?е срочныхъ долговъ, грозившихъ наложенiемъ ареста и продажей. Итогъ: онъ привелъ въ порядокъ состоянiе своего прiятеля, но, посл? страшной борьбы, оно воскресло ур?заннымъ, почти ничтожнымъ. Фебреру осталось всего н?сколько тысячъ дуро. Можетъ быть, не наберется и пятнадцати: но это все же лучше, ч?мъ жить въ прежней обстановк? знатнаго сеньора безъ куска хл?ба, жертвою требовательныхъ кредиторовъ. «Пора теб? вернуться. Что ты тамъ д?лаешь? Хочешь что ли на всю жизнь остаться Робинзономъ, въ башн? пиратовъ?» Немедленно возвращаться! Онъ сможетъ жить скромно; жизнь на Майорк? дешева. Кром? того, онъ можетъ опред?литься на государственную службу: съ его именемъ и связями добиться этого не трудно. Можетъ заняться торговлей, подъ руководстомъ такого челов?ка, какъ онъ. Если пожелаетъ ?хать Вальсу не трудно будетъ найти ему м?сто въ Алжир?, Англiи или Америк?. У капитана всюду прiятели. «Возвращайся скор?й, маленькiй Гарау, симпатичный инквизиторъ: вотъ теб? весь мой сказъ».

Остатокъ вечера Фебреръ провелъ за чтенiемъ письма и въ прогулк? по окрестностямъ башни. Онъ былъ взволнованъ полученными изв?стiями. Воспоминанiя прошлаго, выт?сненныя деревенской, уединенной жизнью, теперь ярко всплыли, словно событiя вчерашняго дня. Кофейня Борне! Прiятели по Казино!.. Вернуться туда, разомъ перейти къ городской жизни, посл? почти дикаго затворничества въ башн?!.. Онъ какъ можно скор?е отправится: р?шено. По?детъ завтра же, съ обратнымъ рейсомъ парохода, доставившаго письмо.

Образъ Маргалиды воскресъ въ его памяти, какъ бы съ ц?лью удержать его на остров?. Онъ вид?лъ ее б?лую, съ очаровательными круглыми формами и стыдливыми, опущенными глазами, старающими скрыть, словно гр?хъ, черный блескъ своихъ зрачковъ. Оставить ее! Больше не вид?ть!.. А она достанется кому – ннбудь изъ варваровъ, и тотъ изсушитъ ея красоту полевой работой, обратитъ ее мало – по – малу въ подъяремное животное, черное, безмолвное, морщинистое!..

Но пессимистическiя соображенiя быстро положили конецъ мучительнымъ колебанiямъ. Маргалида не любитъ его, не можетъ любить. Н?мая растерянность и таинственныя слезы – вотъ все, чего онъ добился своими объясненiями въ любви. Къ чему попытки завоевать то, что вс?мъ кажется невозможнымъ? Къ чему вести глухую борьбу со вс?мъ островомъ изъ-за женщины, о которой онъ не могъ сказать нав?рное, любитъ ли она его?..

Радуясь полученнымъ изв?стiямъ, онъ снова проникся скептицизмомъ. «Никто не умираетъ отъ любви». Ему будетъ стоить большихъ усилiй покинуть эту землю завтра: онъ ощутитъ глубокую тоску, когда скроется изъ глазъ африканская б?лизна Кана Майорки. Но разъ онъ освободится отъ островной среды, разъ не будетъ жить среди мужиковъ и вернется къ прежней жизни, можетъ быть, Маргалида обратится въ бл?дное воспоминанiе, и онъ первый посм?ется надъ страстью къ атлот?, дочери бывшаго арендатора его семьи.

Больше онъ не колебался. Ночь проведетъ въ одинокой башн?, какъ первобытный челов?къ, какъ одинъ изъ т?хъ, что жили, сторожимые опасностью, готовые умереть. Завтра вечеромъ онъ будетъ сид?ть передъ столомъ кофейни, при св?т? электрическихъ рожковъ, будетъ смотр?ть, какъ ?дутъ мимо тротуара коляски и проходятъ по центру Борне женщины красив?е Маргалиды. На Майорку! Онъ не будетъ жить во дворц?; громадный домъ Фебреровъ навсегда потерянъ для него, согласно революцiонной и спасительной комбинацiи, изобр?тенной другомъ Вальсомъ. Но будетъ у него маленькiй, чистенькiй домъ въ Террено или въ другомъ квартал? около моря, и тамъ онъ будетъ окруженъ материнской заботливостью мад? Антонiи. Ни огорченiй, ни стыда не ждетъ его тамъ. Его даже не будетъ смущать присутствiе дона Бенито Вальса и его дочери, которыхъ онъ такъ нев?жливо оставилъ, не извинившись. Богатый чуета, какъ сообщалъ его братъ въ письм?, живетъ теперь въ Барселон? для поправленiя здоровья, Несомн?нно, – полагалъ капитамъ Пабло – это переселенiе предпринято съ ц?лью найти зятя, вдали отъ предразсудковъ, пресл?довавшихъ на остров? его соплеменниковъ.

При наступленiи сумерокъ явился Капельянетъ съ ужиномъ въ корзин?. Пока Фебреръ жадно ?лъ, почувствовавъ на радостяхъ хорошiй аппетитъ, мальчикъ ходилъ по комнат?, разыскивая пытливыми глазами письмо, возбудившее его любопытство. Нигд? не видно. Радость сеньора, въ конц? концовъ, заразила и его; онъ также сталъ см?яться, не зная чему, считая своимъ долгомъ быть въ хорошемъ настроенiи, разъ въ хорошемъ настроенiи донъ Хаиме.

Фебреръ шутилъ надъ его скорымъ отправленiемъ въ семинарiю. Онъ хочетъ сд?лать ему подарокъ, но подарокъ необыкновенный, какого тотъ и представить себ? не можетъ. При этихъ словахъ его глаза смотр?ли на ружье, вис?вшее на ст?н?.

Когда мальчикъ ушелъ, онъ заперъ дверь и при огн? св?чи занялся осмотромъ и распред?ленiемъ предметовъ, находившихся въ его комнат?. Въ старинномъ деревянномъ ящик?, съ грубыми украшенiями, выр?занными ножомъ, было старательно сложено Маргалидой и пересыпано пахучими травами привезенное имъ съ Майорки платье. Онъ над?нетъ его завтра утромъ. Съ н?которымъ страхомъ онъ подумалъ о страданiи и пытк?, которыя ему причинятъ сапоги и воротничекъ, посл? длиннаго перiода деревенской свободы. Но онъ хочетъ у?хать съ острова точь – въ – точь такимъ, какъ прi?халъ. Остальное онъ подаритъ Пепу, а ружье его сыну. И онъ со см?хомъ представлялъ себ? мину маленькаго семинариста передъ этимъ, н?сколько запоздавшимъ, подаркомъ…

Пепетъ поохотится съ ружьемъ, сд?лавшись священникомъ одного изъ квартоновъ острова.

Онъ снова вынулъ изъ кармана письмо Вальса и медленно, смакуя, сгалъ читать его, какъ будто каждый разъ находилъ въ немъ новыя в?сти. Когда онъ перечитывалъ чисто – прiятельскiе абзацы, мысль его начинала работать въ порыв? радости. Добрый другъ, Пабло! И какъ кстати его сов?ты!.. Онъ вытаскиваетъ его съ Ибисы въ самый подходящiй моментъ, когда Хаиме оказался въ открытой войн? со вс?ми этими дикими людьми, желающими смерти иностранца. Капитанъ не ошибается. Что д?лаетъ онъ зд?сь, словно новый Робинзонъ, не сум?вшiй даже насладиться покоемъ одиночества?.. Вальсъ, являющiйся всегда во время, спасаетъ его отъ опасности.

Н?сколько часовъ тому назадъ, когда онъ еще не получилъ письма, его жизнь представлялась ему нел?пой и см?шной. Теперь онъ другой челов?къ. Съ сожал?нiемъ и стыдомъ онъ см?ялся надъ безумцемъ, который наканун?, съ ружьемъ на плеч?, отправился на гору разыскать б?жавшаго арестанта и вызвать его на варварскую дуэль въ глухой рощ?. Какъ будто вся жизнь планеты сосредоточилась на маленькомъ островк? и требоваюеь убiйство, чтобы им?ть право на существованiе! Какъ будто не существовало ни жизни, ни цивилизацiи за гранью голубой глади, окружавшей этотъ клочекъ земли съ его породой людей, людей примитивной души, окамен?вшихъ въ нравахъ минувшихъ в?ковъ!.. Что за безумiе! Это посл?дняя ночь его дикой жизни. Завтра все происшедшее сд?лается лишь клубкомъ интересныхъ воспоминанiй, и пов?стью о нихъ онъ можетъ забавлять своихъ прiятелей на Борне.

Вдругъ Фебреръ оборвалъ нить своихъ мыслей и отвелъ глаза отъ бумаги. Его взглядъ увидалъ половину комнаты въ темнот?, а другую въ красноватомъ св?т?, заставлявшемъ дрожать предметы. Какъ будто, онъ вернулся изъ далекой по?здки, нарисованной его воображенiемъ. Онъ все еще въ башн? Пирата, все еще среди мрака, въ уединенiи, населенномъ шорохами природы, внутри каменной громады, ст?ны которой какъ бы дышали злов?щею тайной.

Какой-то звукъ послышался за ст?ной, крикъ, ауканье, не такое, какъ тогда: – бол?е глухое, бол?е отдаленное. Хаиме показалось, что этотъ крикъ былъ очень близко: быть можетъ, его испускалъ челов?къ, спрятавшiйся въ групп? тамарисковъ.

Онъ удвоилъ свое вниманiе, и вскор? снова раздалось ауканье. Эго прежнее ауканье, ауканье той ночи, но глухое, тихое, хриплое, какъ будто испускавшiй его боялся, что крики слишкомъ разб?гаются, и, сложивъ руки у рта, посылалъ звуки черезъ эту естественную трубу къ башн?.