Мертвые повелевают

М?стный патрiотизмъ на минуту увлекъ Капельянета, побудилъ его стать на ихъ точку зр?нiя, но быстро заговорило въ немъ опять чувство благодарности и привязанности къ Фебреру.

– Все равно. Вы любите ее, и этого довольно. Зач?мъ моей сестр? обрабатывать землю, въ пот? лица, разъ такой сеньоръ, какъ вы, избралъ ее?… Помимо того (тутъ плутишка лукаво улыбнулся) мн? выгоденъ этотъ бракъ. Вы не станете возд?лывать полей, вы возьмете съ собой Маргалиду: старику некому будетъ оставить Кана Майорки; онъ позволитъ мн? заняться землед?лiемъ, позволитъ жениться, и прощай ряса капеллана!.. Я, говорю вамъ, донъ Хаиме: вы возьмете ее. Я Капельянетъ, готовъ биться за вась съ половиной острова.

Онъ осмотр?лся кругомъ, какъ бы опасаясь встр?чи съ усами и суровыми глазами гражданской гвардiи, и зат?мъ, посл? н?которыхъ колебанiй великаго, но скромнаго челов?ка, не желающаго обнаруживать своего величiя, засунулъ руку у бедеръ за поясъ и вытащилъ ножъ. Блескъ и чистота пояса, казалось, гипнотизировали его.

– Каково! – произнесъ онъ, любуясь полировкой стали и смотря на Фебрера.

Это былъ ножъ, подаренный наканун? Фебреромъ. Хаиме былъ въ хорошемъ настроенiи духа и вел?лъ Капельянету стать на кол?ни. Зат?мъ съ комической важностью ударилъ его оружiемъ и объявилъ непоб?димымъ рыцаремъ квартона Санъ Хосе, всего острова, проливовъ и прилежащихъ скалъ. Плутишка, взволнованный подаркомъ, дрожащiй, отнесся къ церемонiи совершенно серьезно, считая ее ч?мъ-то необходимымъ, практикующимся среди сеньоровъ.

– Каково? – снова спросилъ онъ, глядя на Хаиме съ покровительственнымъ видомъ, готовый защищать его своей безм?рной храбростью.

Онъ слегка провелъ пальцемъ по лезвiю и кончикомъ нажалъ на острiе, восхищаясь острымъ уколомъ. Что за сокровище!

Фебреръ кивнулъ головой. Да, онъ знаетъ ножъ; самъ принесъ его изъ Ибисы.

– Вотъ съ нимъ, продолжалъ мальчикъ, – не одинъ молодчикъ не станетъ намъ на пути. Кузнецъ?.. Неправда! П?вецъ и остальные атлоты?.. Тоже неправда. Такъ хочется пустить его въ д?ло!.. Кто замыслилъ что-нибудь противъ васъ, приговоренъ къ смерти.

Зат?мъ съ грустнымъ видомъ великаго челов?ка, теряющало время и лишеннаго возможности доказать свою храбрость, онъ сказалъ, опустивъ глаза:

– Когда д?душка былъ въ моемъ возраст?, разсказываютъ, онъ былъ уже верро и наводилъ страхъ на весь островъ.

Капельянетъ провелъ въ башн? часть вечера. Онъ толковалъ о предполагаемыхъ врагахъ дона Хаиме, которыхъ уже считаль своими, пряталъ свой ножъ и снова вынималъ его, какъ будто ему необходимо было любоваться своимъ обезображеннымъ лицомъ на отполированномъ клинк?, мечталъ о страшныхъ битвахъ, завершавшихся неизм?нно б?гствомъ или смергью противниковъ, рыцарски спасалъ Хаиме, попавшаго въ безвыходное положенiе. Посл?днiй см?ялся надъ задоромъ юноши, не принимая въ серьезъ его жажды борьбы и разрушенiя.

Когда смеркалось, онъ спустился къ хутору и принесъ ужинъ. Въ с?няхъ онъ вид?лъ уже пришедшихъ издалека ухаживателей. Сидя на скамейкахъ, они ожидали начала фестейга. До скораго свиданья, донъ Хаиме!..

Какъ только стемн?ло, Фебръ р?шилъ идти въ хуторъ. Лицо его было мрачно, взоръ суровъ, руки нервно дрожали неуловимой дрожью убiйцы, какъ у первобытнаго воина, предпринимавшаго экспедицiю съ вершины горы въ долину. Прежде ч?мъ накинуть на плечи африканскiй плащъ, онъ вынулъ изъ-за пояса револьверъ, тщательно осмотр?лъ капсюли и испыталъ барабанъ. Все въ исправности! Первому, кто вздумаетъ пойти противъ него, онъ всадитъ шесть пуль въ голову. Онъ чувствовалъ себа неумолимымъ варваромъ, какъ т? Фебреры, морскiе львы, что нападали на вражскiе берега, несли съ собою смерть, но сами не умирали.

Онъ спустился по откосу, между группъ тамарисковъ, качавшихъ въ ночной тьм? своими раскидистыми в?твями, – засунувъ руку за поясъ и нащупывая ручку револьвера. Никого! Подъ нав?сомъ Кана Майорки онъ засталъ сборище атлотовъ, стоявшихъ или сид?вшихъ на скамейкахъ, ожидая пока семья отужинаетъ въ кухн?. Фебреръ въ темнот? узналъ ихъ по запаху пеньки новыхъ альпаргатъ и грубой шерсти накидокъ и африканскихъ плащей. Красныя искры сигаръ въ глубин? с?ней говорили о другихъ группахъ дожидавшихся.

– Доброй ночи! – сказалъ Фебреръ, войдя.

Ему отв?тили лишь легкимъ рычанiемъ. Прекратились разговоры, которые велись въ полголоса, и враждебное мучительное молчанiе какъ бы сковало вс?хъ этихъ людей.

Хаиме оперся о пилястръ нав?са, поднялъ высоко голову, съ вызывающимъ жестомъ, выдвинувъ свою фигуру на фон? горизонта, какъ бы угадывая устремленные на него въ темнот? взгляды.

Онъ испытывалъ волненiе, но это не былъ страхъ. Онъ почти забылъ объ окружающихъ его врагахъ. Онъ думалъ съ безпокойствомъ о Маргалид?. Чувствовалъ трепетъ влюбленнаго, угадывающаго близость любимой женщины и сомн?вающагося въ своей судьб?, одновременно боящагося и жаждущаго ея появленiя. Воспоминанiя прошлаго воскресли въ немъ, заставили его улыбнуться. Что сказала бы миссъ Мэри, если бы увидала его среди этихъ крестьянъ, робкаго, колеблющагося при мысли о близости деревенской д?вушки?.. Какъ см?ялись бы надъ нимъ его прежнiя мадридскiя и парижскiя подруги, встр?тивъ его въ крестьянскомъ костюм?, готоваго на убiйство ради женщины, почти похожей на ихъ служанокъ!

Распахнулась полузатверенная дверь хутора и въ прямоугольник? красноватого св?та вырисовался силуетъ Пепа.

– Войдите, господа! – произнесъ онъ тономъ патрiарха, понимающаго порывы юности и добродушно см?ющагося надъ ними.

И мужчины вошли одинъ за другимъ, прив?тствуя синь? Пепа и его семью и стали занимать скамейки и стулья кухни, какъ школьники.

Влад?лецъ Кана Майорки, узнавъ сеньора, сд?лалъ жестъ удивленiя. Онъ тутъ, ждетъ вм?ст? съ другими, какъ простой соискатель и не р?шается войти въ домъ, ему принадлежащiй!.. Фебреръ отв?тилъ, пожавъ плечами. Онъ хочетъ поступать, какъ вс? прочiе. Онъ находитъ, что такимъ путемъ ему легче добиться желаемаго. Никакихъ напоминанiй о своемъ прежжгмъ положенiи уважаемаго друга и сеньора! участникъ кортехо – и только.

Пепъ посадилъ его съ собой рядомъ. Онъ думалъ развлечь его своимъ разговоромъ, но тотъ не сводилъ глазъ съ Цв?тка миндаля. В?рная церемонiи фестейговъ, д?вушка сид?ла на стул?, посредин? комнаты, принимая съ видомъ заст?нчивой королевы восторженное преклоненiе ухаживателей.

Одинъ за другимъ садились атлоты рядомъ съ Маргалидой, отв?чавшей на ихъ р?чи тихимъ толосомъ. Она притворилась, будто не зам?чаетъ дона Хаиме, почти отвернулась отъ него. ГІретенденты, дожидавшiеся своей очереди, были молчаливы: не шутили весело, какъ въ предыдущiе вечера. Казалось, что-то похоронное нависло надъ ними, заставляло ихъ замолкнуть, опустить глаза, сжать губы, словно въ сос?дней комнат? былъ покойникъ. Это «что-то» – присутствiе иностранца, вторгающагося, чуждаго ихъ классу и ихъ обычаямъ. Проклятый майоркинецъ!..

Когда вс? юноши перебывали на стул? рядомъ съ Маргалидой, сеньоръ поднялся. Онъ посл?днiй явился на кортехо и, по закону, его очередь теперь. Пепъ, говорившiй безъ умолку, стараясь его развлечь, остался, вдругь, съ раскрытымъ ртомъ: Хаиме удалялся, уже не слушая его.

Онъ с?лъ рядомъ съ Маргалидой. Она какъ бы не вид?ла его, наклонила голову и ставилась глазами въ кол?ни. Замолчали вс? атлоты, чтобы въ тишин? слышны были вс? до одного слова иностранца. Но Пепъ, угадавъ ихъ нам?ренiе, началъ громко говорить съ женой и сыномъ насчетъ работъ завтрашняго дня.

– Маргалида! Цв?токъ миндаля!..

Голосъ Фебрера раздавался, какъ ласкающiй шепотъ надъ ухомъ д?вушки. Онъ долженъ уб?диться, что это – любовь, истинная любовь, а не капризъ, какъ она думаетъ. Фебреръ еще точно не зналъ, какъ все это произошло. Онъ тяготился своимъ одиночествомъ, испытывалъ смутный порывъ къ чему-то лучшему, что, можетъ быть, находилось не подалеку, но чего въ своей сл?пот? онъ не зам?чалъ. Какъ, вдругъ, онъ ясно увид?лъ, гд? счастье… И счастье – это она. Маргалида! Цв?токъ миндаля! Онъ уже не молодъ, онъ б?денъ, но онъ такъ ее любитъ!.. Одно только слово: пусть разс?ется неизв?стность, въ которой онъ живетъ.

И, почувствовавъ близко голосъ Фебрера, ощущая его пламенное дыханiе, она медленно покачала головой. «Н?тъ, н?тъ. Уходите!.. Я боюсь». Быстро подняла глаза и окинула взглядомъ вс?хъ этихъ смуглыхъ юношей съ трагическимъ видомъ, какъ бы пожиравшихъ парочку огнемъ угольныхъ глазъ.

Боюсь!.. Для Фебрера достаточно было этого слова: робость умоляющаго челов?ка исчезла, и онъ съ гордостью посмотр?лъ на сид?вшихъ передъ нимъ соперниковъ. Бояться, кого?.. Онъ чувствовалъ себя способнымъ сразиться со вс?ми этими парняии и ихъ безчисленной родней. Бояться! н?тъ, Маргалида! Ни за него, ни за себя она не должна бояться. Хаиме умолялъ ее объ одномъ – объ отв?т? на свой вопросъ. Можетъ онъ над?ятся? Что она отв?титъ ему?..

Но Маргалида, по – прежнему, сид?ла молча съ бл?дными губами, смертельно – б?лыми щеками, движенiемъ в?къ стараясь скрыть проступившую за оградой р?сницъ влагу слезъ. Ей хот?лось плакать. Зам?тно было, какъ она силилась сдержаться: тяжело дышала. Ея слезы въ этой враждебной сред? могли оказаться сигналомъ сраженiя, могли вызвать взрывъ всего негодованiя накопившагося, какъ она чувствовала, кругомъ. Н?тъ… н?тъ! И это усилiе воли лишь увеличивало ея тревогу, заставляло ее опускать лицо, подобно н?жнымъ робкимъ животнымъ, которыя думаютъ спастись отъ опасности, спрятавъ голову.

Мать, занимавшаяся плетенiемъ корзинокъ въ углу, материнскимъ инстинктомъ чуяла б?ду. Ея простая душа понимала состоянiе Маргалиды. Зам?тивъ тревожный блескъ маргалидиныхъ глазъ, глазъ печальнаго, отчаявшагося животнаго, крестьянинъ пришелъ на выручку.

– Половина десятаго… – Въ групп? атлотовъ движенiе протеста и изумленiя. Очень рано: остается еще много минутъ до срока. Договоръ – законъ. Но Пепъ – мужицки упрямъ, притворился глухимъ; повторяя свои слова, онъ всталъ, направился къ двери, насгежь отворилъ ее. «Половина десятаго». Всякiй хозяинъ въ своемъ дом?. Онъ у себя поступаетъ такъ, какъ находитъ лучшимъ. Завтра ему вставать рано! «Доброй ночи!..»

И онъ прив?тствовалъ вс?хъ ухаживателей, по м?р? того какъ они уходили изъ дому. Когда проходилъ мимо него Хаиме, мрачный и сердитый, онъ пытался удержать его за руку. Надо подождать: онъ проводитъ его до башни. Съ безпокойствомъ смотр?лъ онъ на Кузнеца, оставшаго сзади, умышленно медлившаго уходить.

Но сеньоръ не отв?тилъ ему, грубымъ движенiемъ освободивъ руку. Его провожать!.. Онъ былъ взб?шенъ молчанiемъ Маргалиды, – которое считалъ признакомъ неудачи, – враждебнымъ отношенiемъ парней, необычайнымъ концомъ вечеринки.

Атлоты разошлись во мрак?, безъ криковъ, безъ взвизгиванiй, какъ будто съ похоронъ. Ч?мъ-то трагическимъ, казалось, в?яло въ ночной темнот?.

Фебреръ шелъ, не оборачиваясь, прислушиваясь, не идетъ ли кто за нимъ, принимая за таинственную погоню пресл?дователей легкiй хрустъ в?твей тамарисковъ отъ ночного в?тра.

Дойдя до подножiя холма, гд? кусты были гуще, онъ обернулся и стоялъ неподвмжно. Его силуэтъ вырисовывался на фон? б?лой тропинки, при смутномъ св?т? зв?здъ. Въ правой рук? онъ держалъ револьверъ, нервно сжимая ручку, лихорадочно нащупывая курокъ, въ страстномъ желанiи выстр?лить. Увы! Неужели никто не пресл?дуетъ его? Неужели не покажется верро или еще кто-нибудь изъ враговъ?

Время шло, но никто не показывался. Вокругъ его л?сная растительность, принявшая большiе разм?ры благодаря мраку и таинственности, казалось, иронически см?ялась надъ его гн?вомъ и протяжно шептала. Наконецъ, св?жесть и спокойствiе дремлющей природы какъ бы проникли въ него. Онъ презрительно пожалъ плечами и, держа револьверъ впереди, продолжалъ путь и скрылся въ башн?.

Весь сл?дующiй день онъ провелъ на мор? съ дядей Вентолерой. Вернувшись въ свое обиталище, онъ нашелъ на стол? остывшiй ужинъ, принесенный Капельянетомъ. Н?сколько крестовъ и имя «Фебреръ», выцарапанное на ст?н? острiемъ стали, говорили о пос?щенiи атлота. Семинаристъ не могъ оставаться спокойнымъ, разъ подъ руками былъ ножъ.

На другой день юноша изъ Кана Майорки явился съ таинственнымъ видомъ. Онъ долженъ сообщить дону Хаиме важныя вещи. Вчера вечеромъ, пресл?дуя одну птицу въ сосновой рощ?, около кузницы верро, онъ издали вид?лъ, какъ подъ кровлей своей мастерской Кузнецъ бес?довалъ съ П?вцомъ.

– Ну, что жъ дальше? – спросилъ Фебреръ, удивившись, что юноша замолчалъ.

Ничего. Разв? этого мало? П?вецъ не долюбливаетъ высотъ: ихъ откосы вызываютъ у него кашель. Онъ постоянно ходитъ по долинамъ, садится подъ миндальными и фиговыми деревьями и сочиняетъ свои стихи. Если же онъ поднялся къ кузниц?, значитъ, Кузнецъ пригласилъ его къ себ?. Оба говорили съ большимъ оживлзнiемъ. Верро, повидимому, давалъ ему сов?ты, и б?дняга слушалъ съ одобри тельными жестами.

– Ну, что же? – снова спросилъ Фебреръ. Капельянетъ пожал?лъ недогадливаго сеньора.

Надо гляд?ть въ оба, донъ Хаиме! Онъ не знаетъ островитянъ. Этотъ разговоръ въ кузниц? – вещь знаменательная. Сегодня суббота: вечеръ фестейга. Нав?рно, они замышляли что-нибудь противъ сеньора, если тотъ явится въ Канъ Майорки.

Фебреръ выслушалъ его слова съ презр?нiемъ. Несмотря ни на что, онъ отправится. Пусть думаютъ, что внушаютъ ему страхъ! Одно лишь его печалитъ: они слишкомъ медлятъ – не нападаютъ.

Въ воинственномъ, нервномъ настроенiи онъ провелъ остатокъ дня, ожидая съ нетерп?нiемъ вечера. Прогуливаясь, онъ изб?галъ приближаться къ Кану Майорки, смотр?лъ на него издали, въ надежд? увид?ть хоть на н?сколько минутъ милую фигурку Маргалиды подъ нав?сомъ. Однако, онъ не осм?ливался подходить, какъ будто неопредолимая робость преграждала ему путь въ пом?стье, пока сверкало солнце. Съ т?хъ поръ, какъ онъ сд?лался соискателемъ руки Маргалиды, онъ не могъ являться въ качеств? друга. Приходъ его могъ поставить въ затруднительное положенiе семью Пепа; онъ боялся, что при вид? его д?вушка скроется.

Едва погасъ дневкой св?тъ и засверкали зв?ды на ясномъ зимнемъ неб?, остроочерченныя, какъ ледяныя иглы, Фебреръ спустился съ башни.

Во время краткаго иути въ хуторъ, воскресли въ его памяти образы прошлаго, ироническiе, какъ въ ночь наканун? кортехо.