Тень изначальных

– Именно так.

– И что же заставило вас зайти сегодня ко мне? Ведь, судя по колебаниям, которые я теперь вижу, вам, молодой человек, ответ уже известен.

– Есть подозрение, что я сглупил, уже войдя в ту дверь, не прихватив с собой нож.

Торговец почесал пальцем затылок, неожиданно бодро. Стекла очков блеснули.

– Пусть так… Вы, к слову, плохо осведомлены об оснащении слуг города. Стражники, да и гвардейцы, уже давно вооружены и кинжалами тоже, в том числе.

– Даже если так, то я думаю, что запрет на продажу оружия кому-либо, кроме регулярного корпуса, распространяется и на гвардию тоже. – Рик улыбнулся. – Я бы даже сказал, он как раз и направлен против нее. Ограничения для частных лиц – мишура.

Берт поморщился, но ничего не сказал. Слова были излишни, ведь они оба понимали, что так, скорее всего, и есть. Если у Рика и были какие-то сомнения, то этот короткий диалог помог расставить все по полочкам. Неделю назад Фарот начал тонуть в дерьме и сейчас погружался в него все глубже. Затягивая вместе с собой всех вокруг.

Юноша уставился на мужчину напротив. Тот, все так же молча, развернулся, шагнул в сторону подсобки. Но уже почти скрывшись из виду, обернулся и все же бросил через плечо:

– Вы, главное, помните, что в некоторые двери лучше не входить вовсе.

– Ваша правда… – едва слышно пробормотал юноша себе под нос.

Ждать пришлось недолго, не зря Рик узнал метку на вывеске с расстояния почти в сотню шагов. Люденские оружейники славились своим ремеслом еще до войны, обеспечивая оружием весь север. Ничего удивительного, что во время стремительной и кровопролитной экспансии Вильгельма золото потекло в их карманы с удвоенной силой.

Понимая, что время одиночек уходит, еще в первые годы конфликта отдельные семьи слились в единый организм. Если верить рассказам карпетских стариков, так в то время поступали все, кто обладал хоть зачатками ума. Таким образом, успешно пережив войну (и даже разбогатев на ней), мастера всевозможных профессий продолжили трудиться дальше уже в составе гильдий. Горькая ирония, что владыка подмял под себя весь континент, но к настоящему единению это привело лишь в рядах торгашей и ремесленников.

Среди тех, кто исправно пользовался услугами люденцев, был и отец Рика. Называли их так больше по привычке, торговые точки стремительно, как грибы после дождя, выросли по всей стране, больше не ограничиваясь одним лишь севером. Сейчас он стоял в одной из таких. Но глубоко-глубоко, на подкорке мозга, отпечаталось воспоминание: занесенный снегом знакомый герб. Не обычная печать на вывеске, а огромный, отлитый из металла символ. Именно мимо него Рендалл Элайда множество раз водил своего отпрыска.

От воспоминаний затошнило. Времена, когда он задирал голову вверх, чтобы разглядеть, что происходит за стойкой, давно прошли, сейчас он смотрел на нее сверху вниз. Но, казалось, пройдет мгновение – и тяжелая рука отца ляжет на плечо. Прямо как в те времена.

В реальный мир его вернул Берт, холщовый сверток с глухим стуком лег между ними.

– Смотрите.

Рик кивнул, резко, куда быстрее, чем хотел, сдвинул ткань в сторону. Блеснул металл.

– А внутри – семена… – одними губами произнес юноша.

Мужчина, как ни странно, услышал. Хмыкнул.

– Может, еще и происхождение фразы знаете?

– Происхождение… – Рик сам подивился хриплости своего голоса. – Шутка-присказка. В холщу пакуют семена на зиму, иначе никак. Над тем, что одна из крупнейших оружейных гильдий заворачивает свое оружие в обрезки от мешков, не иронизировал только ленивый.

– Пусть смеются, – Берт доверительно наклонился вперед, – ценность ведь внутри, а не снаружи. Гвардейский корпус получается свои заказы в именных ящиках. А шкатулки для высокородных дополнительно инкрустированы и отделаны шелком внутри. Мы очень любим и уважаем любых наших клиентов. Но я бы больше боялся тех…

– …кто сеет семена из холщи.

Он не стал озвучивать вслух значение поговорки, все и так было ясно. Продавец кивнул. Оттолкнулся от стойки, вновь сложил руки на груди, повторил:

– Смотрите.

Казалось, произнесенные юношей слова обрели форму. Тонкое лезвие длиной с ладонь, изящное в своей простоте. Ничего лишнего, лишь металлический блеск. Никакой гарды, ближе к середине лезвие немного расширялось, перетекая в темную гладкую рукоятку из бука. Тончайший деревянный лубок, проваренный в льняном масле, был насажен на продолговатый железный цилиндр. Кинжал будто сам просился в руку. Чехол лежал там же, простые ножны из темно-коричневой кожи, с петлей на конце.

Берт торжествующе улыбнулся. Рик, поняв, что тоже улыбается, встряхнул головой. Сглотнул. А затем, глубоко вздохнув, вновь отворил давно запертую дверь.

Глава 4. В пути

– Начнем с простого. Любимый цвет?

– Белый.

– Скучный ответ. – Ани закатила глаза.

– Извини, что не выбрал цвет повеселее. Парацельс?

Доктор почесал седую поросль на подбородке.

– Пусть будет желтый.

– Пусть будет?

– Не могу сказать, что меня сильно будоражит хоть один цвет. Но в желтый были окрашены стены отчего дома. Поэтому мне так нравился островок нарциссов у лавки в Вествуде. Небольшое, но все же напоминание.

– А у тебя? – торговка покосилась на Лиса.

Тот лишь фыркнул в ответ. Ани только закатила глаза, но не отстала.

– Мы в пути уже много дней, а я знаю о тебе лишь ужасные вещи. Не хочешь немного разбавить впечатление? Что-нибудь позитивное?

Молчание. Торговка завопила:

– Сэт! Любимый цвет! Срочно!

– Зеленый.

Ответил вновь Гааз. Вор покосился на него, доктор развел руки в стороны.

– Старый друг, она права. Но если ты не хочешь отвечать сам, то я справлюсь за тебя. Заодно проверим, насколько хорошо я помню наши беседы.

– Зеленый… Даже не буду спрашивать почему. Ну, хотя бы не красный, потому что такого цвета кровь или что-то в таком духе. – Девушка фыркнула. – Вместо этого мне интересно еще кое-что. Как мне тебя называть? Сэт, Лис, может быть, просто «вор»? Есть предпочтения?

– Называй хоть «любимым дядюшкой», если тебе так хочется.

– Не хочется, – отрезала торговка, – Парацельс, выручай.

Врач хмыкнул.

– Мои предпочтения вы знаете, но «старый друг» из твоих уст будет звучать несколько странно, юная леди.

– А откуда взялось «Старый лис»? Насчет «вора» можно не объяснять, тут я уже все поняла.