Шмордонские тайны

Пока Крокозябл следовал в космопорт, королева выносила кукушку Морсу.

– Если я не увижу Джема в течение суток – улечу в Шмордон! – шантажировала она.

– Врача! Мне плохо! – кричал Премьер министр.

– Никто вам не поможет! – отвечала королева. – Вы же взяток главврачу не давали? Вот и отвечайте мне: где Джем?!

Морс вынужден был принять полностью лежачее положение. Кроме того – он совершенно бессовестным образом натянул одеяло на голову и повернулся к Белле спиной. Королева, осознав, что не добьется больше от Премьер-министра ничего, встала и заявила:

– Я понимаю, что утомила вас. Так уж и быть – отдыхайте сегодня. Но завтра я приду опять! Готовьтесь…

С этими словами она покинула палату и степенно пошла по коридору к выходу. Морс, тайком высунув нос из одеяла, осмотрел комнату и вздохнул с облегчением.

– Не день, а дурдом какой-то, – сказал он вслух. – Слава богу, все закончилось.

Шморовизор, продолжая работать, показывал чемпионат по охоте на сусликов.

Премьер-министр отбросил одеяло в сторону, и собрался было навестить туалет, но – не тут-то было! Шморофон, лежавший на тумбочке, нежно заквакал сентиментальной мелодией и у Морса сразу потеплело на сердце.

– Алло! – сказал он в трубку, нежно прижав ее к уху.

– Морсик, как ты там? – промурлыкал нежный развратный голос леди Крокозябл.

– Все нормально! – браво ответил Морс. – Жду – не дождусь новой встречи!

– Встреча будет обязательно, – проворковал голос. – А пока скажи мне: сколько полков бото-десантных войск сформировало ваше министерство обороны? Кстати, какова их численность и структура?

И здесь Морс понял, что означает выражение: любовь требует жертв. Он, простонав, зашвырнул трубку шморофона в кресло, улегся на кровать и накрыл голову подушкой. Из шморофона еще целую минуту звучал волнующий женский голос, который все повторял и повторял:

– Морсик, милый, ты где? Морсик, любимый, ну отзовись, наконец!

Премьер-министр, твердя про себя текст присяги Джаппурии, делал вид, что не слышит голоса, звучавшего из шморофона, до тех пор, пока трубка не отключилась. Как только в палате стало тихо, он осторожно выскользнул из-под одеяла и шмыгнул в санузел.

Сделав дело, Морс с чувством глубокого удовлетворения вышел из туалета и обомлел. В кресле сидел незнакомый мужчина, одетый в шмордонскую военную форму! На груди мужчины сверкала большая серебристая блямба странной формы, а лицо посетителя было покрыто потеками какой-то разноцветной жидкости.

В шморовизоре опять пел Сексот. Под жесткий ритм электрической джалалайки с экрана неслись слова:

«На свой чугунный торс надену портупею,

И стану я танкистом – хоть куда!»

Морс, еле сдержав вопль ужаса, собравшийся вырваться из его груди, внимательно вгляделся в мужчину, и душа его наполнилась облегчением, потому что он узнал посетителя. В кресле сидел Отжим Чтоплохолежим. Лицо последнего было разукрашено отнюдь не краской, а самыми обычными синяками различной степени свежести. Серебристая блямба на груди при детальном рассмотрении оказалась обычной медалью, завернутой в трубочку самым необычным образом.

– И вы тоже попали сюда за деньги? – спросил у Отжима Премьер-министр.

– Обижаете, – ухмыльнулся Чтоплохолежим. – У контрразведки есть другие способы проникновения.

Морс улегся в кровать и распорядился:

– Докладывайте, чему вы научились.

Отжим вытащил из-под своей задницы пульт шморовизора, щелкнул кнопкой, и в палате наступила тишина. Засунув пульт зачем-то туда, где он до этого находился, Чтоплохолежим наклонился к кровати и заявил:

– Прошу обратить внимание на поведение сотрудников джаппурского посольства в Шмордоне.

Он указал рукой сначала на свое лицо, а затем на медаль, свернутую в трубочку.

– Господа Батон и Хапс не соблюдают субординацию, плюют на дипломатический протокол, постоянно употребляют алкогольные напитки и при этом все время занимаются рукоприкладством!

Премьер-министр, поморщившись, ответил:

– Это не ко мне. Напишите жалобу на имя министра иностранных дел Стандарта Резинового. Все посольства находятся в его прямом подчинении. А мне расскажите, чему вы обучались и каких успехов достигли.

– Пожалуйста, – кивнул головой Отжим. – Пока я прохаживался по заднему двору больницы, мне довелось увидеть много интересных вещей. В личный джамобиль главного врача (кстати, багажник его был постоянно приоткрыт) чего только не клали! Представьте себе – туда поместилось даже полкабана в вяленом виде!

– Постойте, – сказал Морс недовольным голосом. – Для того, чтобы наблюдать подобные вещи, совсем не нужно было летать черт знает куда. Вы, насколько я помню, и так умели это делать раньше.

– Секундочку! – сделал рукой успокоительный жест Отжим. – Я зашел в кабинет главврача и поинтересовался у последнего, откуда в его джамобиле полкабана. В ответ он сунул мне две тысячи тагриков и попросил никому об этом не рассказывать. Тагрики я, конечно, взял (возможно, они впоследствии послужат вещественным доказательством). Но возникает вопрос: если главврач под страхом разоблачения первому встречному позволяет управлять им, не возникнут ли потом проблемы с охраной пребывающих на лечении лиц государственного масштаба? Я имею в виду вас. К вам может проникнуть любой шпион!

Морс, вспомнив неожиданное появление Крокозябла в своей палате, понял, что Отжим во всем прав. И еще он понял, что основное умение контрразведчика заключается, прежде всего, в способности делать нужные выводы из самых простых на первый взгляд событий, случающихся там и тут.

– Я вижу, вы действительно многому научились, – сказал Премьер-министр. – А теперь расскажите мне, как проходило обучение, и откуда у вас взялась медаль.

– Хорошо, – сказал Отжим.

Он нагнулся к кровати ближе и хотел было поведать Морсу о своем пребывании в Шмордоне, но изменение положения тела переместило зад Отжима в кресле и пульт, сработав, опять включил шморовизор, который взорвался новым новостным выпуском.

На экране возникла автозаправочная станция, похожая на поле боя. В центре площадки зияла воронка, а вокруг дымилось то, что осталось от бензоколонок и магазина. Асфальтовый каток, смотревшийся в этом пейзаже несколько лишним, все равно в нем присутствовал. Он лежал на крыше, задрав вверх два своих железных колеса.

Диктор, захлебываясь, рассказывал:

– В сочинском городе Джяне полицией проведена операция по поимке вора Жорика Чморика. Последний украл у посла Крокозябла саквояж, в котором почему-то находилось несколько противотанковых гранат. В результате Жорик Чморик превратился в опасного террориста и потому операцию по его задержанию лично возглавил начальник полиции Пахан Родимый. Террорист пытался скрыться и в процессе погони за ним оказался окруженным стражами порядка на автозаправочной станции, где как раз проходили работы по укладке асфальта. В связи с этим заправка не работала, но бензин в колонках был. Пытаясь избавиться от украденного саквояжа, Жорик Чморик швырнул вещественное доказательство куда попало, и портфель с гранатами угодил под колеса движущегося автоматического катка. От давления гранаты сдетонировали и вместе с катком взорвали станцию. Никто не пострадал, за исключением Пахана Родимого, у которого сгорели усы. Сейчас мы возьмем у него интервью…

В шморовизоре возникло копченое лицо Пахана, над верхней губой которого вместо привычных усов странно торчали два каких-то растрепанных кустика. Глаза начальника полиции метали молнии, а рот кривился от еле сдерживаемой ярости.

– Скажите, – обратился к нему репортер. – Вы будете подавать в суд на Крокозябла с целью возместить моральный ущерб за потерянные в бою усы?

Плечо Пахана дернулось, на экране возник резко приблизившийся к объективу камеры кулак, раздался звон битого стекла, и изображение куда-то пропало.

– Извините, – донесся из черноты экрана голос диктора. – Связь потеряна. Мы будем держать вас в курсе после восстановления линии.

Отжим, сунув руку под задницу, нащупал пульт, снова отключил шморовизор и продолжил доклад Морсу.

ЧЕРНАЯ ТУМАННОСТЬ. ПОПАДОС

Джем читал книгу, лежа в кровати. Перевернув очередную страницу, он попытался прочесть еще несколько строк, но понял, что в голову больше ничего не влезет. Тогда он хлопнул книгу на тумбочку и, повернувшись на правый бок, посмотрел на соседа.

Последний спал, спрятав лицо в раскрытом томе, который вольно располагался поверх его носа. На обложке жирными буквами чернело название: «Преступление и наказание». Чуть выше виднелось имя автора: «Ф. И. Достоевский».