Шмордонские тайны

Через полчаса упорной работы под крышкой что-то хрустнуло, и она откинулась вверх. На Инквизита пахнуло сыростью. Он увидел железные ступеньки лестницы, уходящей в черноту подземелья. Вытерев со лба пот, пропистор подобрал рясу, спустил ноги вниз и стал осторожно спускаться, не забыв закрыть за собой люк.

Не видно было ни зги. Святой отец наконец встал ногами на твердый бетонный пол подземного коридора и, опираясь правой рукой на стенку, побрел в неизвестном ему направлении, справедливо полагая, что ход обязательно куда-нибудь да выведет. Но путешествие его продолжалось недолго.

Неожиданно где-то чиркнула спичка, раздалось непонятное сипение, и в нескольких метрах впереди себя пропистор увидел огненную вспышку. Он резко остановился, прикрыл глаза рукой и сквозь щель между пальцами заметил, как пучок огня вытянулся, сжался в линию и превратился в узкую жаркую струю полуметровой длины. «Паяльная лампа!» – пронеслось в мозгу Инквизита.

Грубый и хриплый голос поинтересовался из темноты:

– Ну что, святой отец, погреться не желаешь?

Струя медленно двинулась к Инквизиту.

Пропистор, развернувшись, побежал обратно к лестнице. В голове его билась мысль, что вход в стальную бомбу находится рядом, так как прошел он совсем немного, не более тридцати шагов! И он с облегчением наткнулся на первую ступеньку лестницы.

Инквизит начал подъем, но длинная ряса вдруг за что-то зацепилась. Пропистор похолодел сердцем. Он дернулся всем телом. Раздался треск материи, но ряса оказалась пошитой из добротной ткани, и потому святой отец остался на месте.

– Ага! – послышалось сзади. – Вот это гудок! Фиг промажешь…

Вслед за этим пропистор ощутил запах паленой тряпки и почувствовал появившееся вдруг тепло в области нижней части спины. Осознав, что тепло это вот-вот превратится в жгучую жару, Инквизит с диким воплем рванулся что было сил и, с треском выпрыгнув из рясы, взлетел вверх по лестнице, мелькая в темноте белым исподним бельем.

Люк тут же распахнулся и пропистор увидел склоненную над собой голову графа Вискерса.

– Ну так как, святой отец? – поинтересовался граф весело. – Будете венчать Шмора и Шмореныша?

Голова убралась из люка, а вместо нее появилась нога, обутая в изящный сафьяновый сапог, которая уперлась в голову пропистора и надавила на нее как следует. Внизу лязгнула нижняя ступенька лестницы, и жутко завоняло бензином.

– Да-а-а! – дико заорал Инквизит.

Нога тут же убралась. Вискерс, свесив руку, крикнул:

– Хватайтесь скорее, пропистор!

В две секунды Инквизит оказался наверху, а люк был захлопнут и надежно припечатан ножкой кровати.

– Зря вы суетесь в подземелье, – авторитетно заявил граф. – Там, знаете ли, можно нарваться на что угодно. Говорят, души убиенных преступников шатаются в этих ходах туда-сюда, испытывая жажду мщения…

Инквизит, отдуваясь, с ненавистью смотрел на графа.

– Если вы сунулись туда от алкогольного голодания, то я прекрасно вас понимаю, – продолжал граф. – Но теперь, когда вы прониклись торжественностью момента и согласились провести церемонии венчания, у вас больше не возникнет потребности шляться по ночам бес знает где.

Вискерс указал пальцем на пятилитровую пластиковую канистру, стоявшую посреди помещения.

– Это вам от меня. Чудесная пятидесятиградусная виноградная водка. Пейте – сколько хотите.

Инквизит посмотрел на канистру и облизнулся. На душе у него вдруг стало легко и спокойно.

– А вы, граф? – спросил он умиротворенно.

– С удовольствием! – ответил Вискерс, доставая из кармана складной пластиковый стакан. – Как раз обсудим порядок проведения церемоний.

Инквизит, махнув на все рукой, галопом поскакал к канистре.

ДЖАППУРИЯ. СОЧИ – СЛЯКОТЬ – ДУБАРЬ

Прокурор планеты Сочи сидел в своем кабинете и перебирал на столе всякие бумаги. Бумаги эти были именно всякими, потому что ничего не проясняли в тех делах, которые были интересны слуге порядка.

Звали прокурора Штырем Несгибаемым, и он пытался бдеть закон, но, к его великому сожалению, ничего хорошего из этих попыток не получалось.

Возможно, все было связано с тем, что покосившееся здание прокуратуры походило своим видом на сарай для хранения силоса, и никто из жителей Джяна не воспринимал всерьез чиновников, обитавших в этом хлеву; но, вероятно, что-то было не так в организации работы прокуратуры, и виноват в этом был, конечно, сам прокурор.

Штырь взял в рот таблетку от импотенции, запил ее стаканом воды из графина и затих. Никакого прихода не последовало. Пятиминутное ожидание ничего не дало. Тогда он выдвинул верхний ящик стола и достал оттуда пачку порношморографий.

Посмотрев на обнаженных женщин, Штырь осознал, что таблетки, купленные им на рынке у какой-то старой ведьмы, никакого блага ему не принесли. Потому он швырнул порношморографию в ящик, резко задвинул его на место, и решил заняться делом.

Для начала прокурор набрал номер судьи. Разговор был таким:

– Алло!

– Это судья Пай Дай?

– Да.

– Прокурор Штырь.

– Ну?

– Что, ну?

– Копыта гну!

И шморофон отключился.

Помня о том, что судья – личность неприкосновенная, Штырь решил изменить тактику. Он набрал другой номер. Разговор получился более содержательным.

– Алло! – послышалось в трубке.

– Пахан Родимый? – поинтересовался прокурор.

– Да.

– Это прокурор Штырь.

– Ну?

Штырь, опешив, переспросил:

– Что, ну?

– В смысле: чего надо? – поинтересовалась трубка.