Шмордонские тайны

– Законный вопрос! – воскликнул Мбабан.

В стенку справа от Джема застучали.

– Не ори! – задушенным голосом потребовал Джем.

– Да я уже тихо, – с досадой прошептал Мбабан.

Они помолчали.

– Хорошая штука гипноиндуктор, – заметил Мбабан. – На изучение каждого языка – день. Сколько в тебя всунули?

– Одиннадцать, – ответил Джем. – Тарахтунский, разгульдяйско-кукарелльский, инчучунский, ивритидиш и ваш, папуасовский. Это наши. Плюс земные: английский, французский, немецкий, русский, китайский и арабский.

– В меня тоже одиннадцать. Только вместо китайского и арабского зачем-то суахили с банту, которые составляют основу папуасовского. А джаппурский я и так знал… Ах, да! Во втором рукаве нашей галактики расселились потомки японцев и китайцев. Говорят – их языки не ушли далеко от земных.

– На кой ляд нам это нужно?! – возмутился Джем. – И эта история Земли! У меня уже голова от нее пухнет! А литература и искусство? Мало нам своей культуры?

– Ничего-ничего, – успокоил его Мбабан.– Знания лишними не бывают. Слушай, понятно, почему гдейцы разговаривают на ивритидише, но ты заметил как немецкий с шмордонским похожи? А джаппурский с русским?

– Насчет последнего ты не совсем прав.

– Еще как прав! Я имею в виду лексику. И вашу образность мышления.

– Отстань!

Они опять замолчали. Минут через пять Мбабан, вздохнув, выругался:

– Козлы! Денег не дают. Ни выпить – ни закусить! Хорошо хоть столовка бесплатная. Эх!.. Вот бы негрола сюда. Вкусная штука. Нигде такой нет!

– Еще чего?– не согласился Джем. – У нас его на Потенции из сахарного тростника производят. Только он ромом называется. Пойло как пойло. Коньяк лучше.

– Ты еще настоящего пойла не пил! – раздраженно вскричал Мбабан. – Я по пути в Джаппурию попробовал помидоровки. Вот где гадость! До сих пор отрыжка, как вкус вспомню…

Дверь неожиданно распахнулась, кто-то щелкнул выключателем и комнату залил яркий свет. Джем с Мбабаном, щуря глаза, увидели на пороге инчучунца Гыаутууза. Из-за плеч соседа выглядывали головы еще троих его соотечественников.

– Однако вы достали! – сообщил Гыаутууз грозно. – Выходите в коридор как мужчины. Сейчас будем морды вам бить.

Джем с Мбабаном переглянулись.

– Вот чего нам не хватало, – обрадованно заявил Мбабан. – И негрола никакого не надо. Ну, чингачгу?ки, держитесь!

Они вскочили с кроватей и ринулись на инчучунцев.

Драка продолжалась недолго, потому что Мбабан по пути прихватил стоявшую в одном из углов комнаты бейсбольную биту (они с Джемом как раз осваивали этот вид спорта в свободное от учебы время). Поскольку инчучунцев было четверо, наличие подручного средства, по мнению папуасовца, не являлось нечестным приемом, а мнением противников он не поинтересовался.

В результате трое инчучунцев побежали в травмпункт кампуса перевязывать головы, а Гыаутууз уполз на четвереньках в душевую, находившуюся в конце коридора, где включил холодную воду, под струю которой и подставил ударенное Джемом причинное место. Как оказалось, Джем тоже посчитал соотношение сил не совсем честным и потому просто двинул Гыаутууза ногой в пах, чего тот не ожидал вовсе.

Когда они выключили свет и улеглись в койки, оба тут же пришли к выводу, что небольшая драка никогда не сможет помешать приятному времяпровождению, а перед сном она даже полезна, причем – сверх всякой меры.

– Я так понимаю, что эти инчучунцы находятся здесь с той же целью, что и мы? – спросил Джем.

– Да, – ответил Мбабан.

– Тогда почему их четверо?

– У них там сложная клановая система, – пояснил Мбабан. – В каждом племени свой вождь, а племен – чертова куча. Но они умудряются как-то договариваться между собой и живут относительно мирно. Скорее всего, потому, что все вожди – земляне, прошедшие обучение здесь.

– Хм, – хмыкнул Джем. – После сегодняшнего инцидента вряд ли отношения Инчучуна с Папуасой будут хорошими. Я имею в виду то время, когда ты приступишь к выполнению своих обязанностей.

– Они и так не слишком добрососедские, – ответил Мбабан. – Можешь по этому поводу не париться.

– Кстати, а какая должность ждет тебя?

– Великого визиря, – ответил папуасовец гордо. – У нас монархия не ограничена всякими конституциями. А нынешний король Аддис-Абеб Третий – сам нашего поля ягода. Впрочем, как и его предшественники. Это относится и к визирям.

– Не понял, – удивился Джем. – У них что, потомства не бывает? Никто не в состоянии наследника родить?

– В состоянии, – ответил Мбабан. – Но политическая система Папуасы не совсем обычна. В древности король Гвиней Великий (тоже из землян) издал Великую Хартию Власти. На основании этого документа и происходит наследование престола. По сути своей, на Папуасе установлена демократическая монархия. Нонсенс? Ничего подобного. Король избирается всеобщим тайным голосованием. Выборы, речи, обещания… Ну, а кандидатуры – дело особое. Не все желающие становятся кандидатами.

– И от кого это зависит?

– От великого визиря (последний назначается королем на пожизненный срок), потому что он является главой избирательной комиссии.

– Все понятно с вашей демократией, – Джем тихо рассмеялся. – И что, не бывало случаев, когда короли тянули одеяла на себя, пытаясь утвердить на троне наследников или поменять политический строй?

– Бывали, конечно, – ответил Мбабан. – Но у великого визиря всегда находились возможности этому помешать. Армия и полиция подчиняются именно великому визирю. Да и казна тоже у него в руках.

– А что, визирям не хотелось ни разу самим сесть на трон?

– Зачем им это надо? – удивился Мбабан. – И так все в порядке с количеством власти. Да и короли, как правило, не дураки, и тоже кое-что имеют в запасе.

– Неограниченная монархия! – Джем ржанул. – Как же… Слушай, а ты не хотел бы найти своих родителей?

– Нет, – серьезно ответил Мбабан. – Когда я в трехлетнем возрасте появился в Попадосе (мне рассказал об этом дед Наум) то сразу же был отправлен в больницу. Мой разбитый нос хлюпал кровавыми соплями, а на спине явно обозначивались следы побоев, нанесенных каким-то узким предметом. То ли ремнем, то ли лозой. Там, на Земле, я, по-видимому, пытался от кого-то убежать и нырнул в серебристый туман. Кто меня бил – я не помню, но это не имеет значения. Если родители, нет смысла возвращаться к таким извергам. Если кто-либо другой – значит, родители не смогли защитить ребенка или их попросту нет в живых. Тем более – нечего мне на этой Земле делать. Ну, а поскольку я знал всего одно слово, которое и произносил все время, меня именно этим словом и назвали.

– Каким словом?

– Я говорил – Мбаба?не.

– По-моему, так называется какой-то африканский город, – попытался вспомнить Джем.

– Правильно, – согласился с ним папуасовец. – Это столица государства, которое сейчас носит имя Свазиленд. Кстати, далеко не благополучная страна. Ну, шагну я в Попадос. И где окажусь? Неизвестно. А даже если и в Свазиленде? Не факт, что я вернусь когда-нибудь обратно на Гдею. И кем я стану на Земле? Королем этой африканской страны? А может быть, банкиром? Дудки! В лучшем случае (если не упрячут в тюрьму за то, что не имею документов) я буду уборщиком помоек, а в худшем – полезу на дерево за бананом, как это делали все мои древние предки.

В комнате стало тихо.

Спустя некоторое время Джем задумчиво сказал:

– А я помню крепкие ласковые руки большого усатого человека, которые подбрасывали меня в воздух, и приходящее вслед за этим восхитительное чувство полета. И еще ласковые мамины глаза, и ее нежный голос, зовущий меня. Но другим именем. Не помню, каким… Мне было четыре года, когда я оказался здесь.