Асмодей нашего времени

Надо знать, что Жорженька былъ на самой короткой ног? съ Пустовцевымъ, и съ наслажденiемъ вдыхалъ въ себя зараженную атмосферу его житья-бытья. Пустовцеву надобенъ былъ пов?ренный, курьеръ между нимъ и Marie, и Жорженька какъ нельзя лучше исполнялъ об? эти должности. Крайне недовольна была этимъ Marie, потому что, пов?ривъ тайну свою мальчишк?, она отдавала себя въ его руки, – и Жорженька пользовался этимъ превосходно. Услуживая Пустовцеву изъ привязанности, онъ никогда не отказывался и отъ того, чтобъ угодить Marie: но за то же, при первой вспышк? ея за какую нибудь дерзость, онъ давалъ ей понятъ, что можетъ повредить ей много, пересказавъ только отцу и матери о томъ, что ему изв?стно, – и Marie поневол? должна была пасовать передъ своимъ милымъ братцемъ. Впрочемъ въ этомъ отношенiи она д?йствовала гораздо осмотрительн?й своего поклонника, и ниразу не сд?лала ему никакого порученiя по части романической; за то Пуетовцевъ нисколько не ст?снялъ себя передъ Жоржемъ, и снабжая его разными безд?лками, а иногда и деньгами для секретныхъ расходовъ, требовалъ отъ него всякiй день подробнаго отчета въ томъ, что д?лала Marie дома, кто у нихъ былъ и что тамъ говорилось. Жорженька переносилъ отъ Пустовцева къ сестр? своей книги съ потаенными зам?тками, в?сти о томъ, гд? она будетъ и гд? над?ется его встр?тить и разнаго рода сюрпризы, состоявшiе по большой части въ такихъ вещахъ, которыя им?ли видъ обыкновеннаго вниманiя, и которыя она весьма свободно показывала своимъ родителямъ, не находящимъ въ этомъ ничего особеннаго. При всемъ томъ ц?лей Пустовцева Жорженька не зналъ и не понималъ; разъ потому, что объ этомъ и р?чи никогда не было, а съ другой стороны онъ уже не одинъ урокъ выслушалъ отъ Пустовцева о брачныхъ связяхъ, всегда безстыдно имъ осм?иваемыхъ. Ознакомленный прiятелемъ своимъ съ презр?ннымъ волокитствомъ и съ презр?нн?йшимъ Чикарскимъ, и сд?лавшись Казановой въ минiатюр?, Жоржъ и въ настоящемъ поведенiи Пустовцева вид?лъ не бол?е, какъ н?сколько облагороженное и бол?е трудное волокитство, и усердно помогалъ ему въ этомъ, тайно радуясь униженiю и посрамленiю гордой и ненавистной ему сестры.

Б?дный, б?дный Софьинъ! Кому ты принесъ великую жертву благороднаго, но тяжкаго самоотверженiя!..

Прошелъ и м?сяцъ, и два м?сяца, а Софьина все ни было видно. Онъ даже бросилъ и служебныя занятiя, извинясь какою-то бол?знiю, за пятьдесятъ ц?лковыхъ удачно выдуманною знакомымъ ему врачемъ. Только н?которые вид?ли его гуляющимъ въ ясныя ночи: но никому не удалось сказать ему ни полслова, потому что Софьинъ всегда выбиралъ для своихъ прогулокъ мен?е людныя улицы и всячески остерегался встр?чи съ знакомыми. Такая игра въ жмурки наскучила наконецъ достойнымъ обывателямъ города В., и они единогласно р?шили, что Софьинымъ заниматься не стоитъ, и потомъ положили обратиться къ другимъ, бол?е животрепещущимъ, новостямъ и сплетнямъ.

Разъ только удалось какъ-то Неб?д? почти силой ворваться къ Софьину: но на первомъ же шагу черезъ порогъ, поперхнувшись отъ сигарочнаго дыма, который тучею ходилъ по комнатамъ, Онисимъ Сергеевичъ едва могъ откашляться, и т?мъ совершенно испортилъ подготовленную р?чь, въ которой, по его мн?нiю, заключался уб?дительный нагоняй Софьину за его отшельничество. Въ сл?дствiе сего Неб?да ограничился лишь т?мъ, что сталъ жаловаться на колотье въ боку и бранить Никиту, что онъ форточекъ не отворяетъ; а холодный и черезчуръ серьезный видъ Софьина отбилъ у Онисима Сергеича и посл?днюю охоту пускаться въ откровенную р?чь. Попенявъ Софьину сквозь зубы за то, что онъ забылъ ихъ, Неб?да проворно ушелъ отъ него, и дорогою долго бормоталъ что-то себ? подъ носъ, сильно размахивая на ходу руками.

Между т?мъ вдругъ, къ общему изумленiю вс?хъ обывателей города В., пронеслась в?сть, что Софьинъ оставляетъ службу, а чрезъ н?сколько времени посл?довало и подтвержденiе тому въ Высочайшихъ приказахъ. Въ одну, какъ говорится, прекрасную ночь за т?мъ сос?ди Софьина вид?ди, какъ тронулись со двора два тяжело нагруженныхъ экипажа, а на другой день въ квартир? Софьина толпились барышники, покупавшiе разныя вещи съ вольнаго аукцiона, состоявшаго подъ непосредственнымъ зав?дыванiемъ грамот?я-Никяты

Благочестивые и усердные пос?тители Кладбищенской церкви, въ первую же зат?мъ субботу, увид?ли въ храм? Божiемъ множество новой утвари, и подл? каплицы Надежды Софьиной мертвецки пьянаго сторожа, который съ горькими слезами разсказывалъ вс?мъ, какъ его высокоблагородiе баринъ изволили прощаться съ супружницей, и какъ они изволили наказывать ему беречь каплицу и не напиваться допьяна. "То-ись, другаго такого барина не осталось – ей-богу! Бывало и палкой побьетъ изъ своихъ ручекъ, и больно побьетъ, коли что въ неисправности, али тамъ зашибешь крючекъ лишнiй, да ужь за то и ублаготворитъ тебя во всемъ, eй-богу. "

И еще н?сколько дней поговорилъ городъ о Софьин?, потомъ замолкъ, и имя его изр?дка вспоминалось лишь въ томъ семейств?, которое, благосклонные мои читатели, одно вамъ осталось для описанiя и разсказа.

При семъ честь им?ю доложить въ историческомъ слог?, что Софьинъ вы?халъ туда, гд? проживалъ его сирота-малютка. Пожелаемъ же, чтобъ чувство родительское и ангельскiя ласки ребенка успокоили и излечили растерзанное сердце и озлобленную душу Софьина…

Глава десятая

Еще задолго до отъ?зда Софьина, Неб?ды стали жить, что называется, открытымъ домамъ. Это случилось по настоянiю Соломониды Егоровны, и больше, по желанiю Marie, которой съ н?котораго времени Онисимъ Сергеичъ не отказывалъ ни въ чемъ. Превосходное пом?щенiе, отличный поваръ, хорошiя (по губернскому) вина, проворная и предупредительная прислуга, всегда открытые столы съ заманчивыми надеждами благороднымъ образомъ зал?зть въ карманъ ближняго все это было сильной приманкой для людей положительныхъ, которые понимаютъ настоящее значенiе жизни. Молодежь къ всему этому им?ла еще и другiя привычки. Взрослыя дочери всегда украшенiе какого хотите дома. Пусть будетъ папенька барабанъ, а маменька бубенъ; пусть дочки будутъ и не красавицы: но лишь бы были молоды, св?жи и мало-мальски образованы, – охотники до ухаживанья за ними непрем?нно найдутся. Пчела жь не всегда вьется вокругъ розъ и лилiй; она садится и на бурьянъ и на крапиву.

Онисимъ Сергеичъ своими дочерьми могъ угодить вкусу каждаго. Правда, Елена не отличалась красотой, но она была не глупа, а посл? реформы, произведенной въ семейств? Неб?ды Пустовцевымъ, сд?лалась скромн?й, и р?же твердила о столиц?, ч?мъ много выигрывала въ губернiи передъ т?ми, кто разд?лялъ съ нею скучныя антракты между чаепитiемъ и улаживанiемъ карточныхъ партiй. Не одинъ изъ положительныхъ пос?тителей Неб?ды отходилъ потомъ отъ Елены въ полномъ очарованiи отъ св?д?нiй, которыми она ум?ла таки порядкомъ оглушать профановъ, и пощелкивая карточкой, поданной партнеромъ, положительный пос?титель повторялъ, усаживаясь за столикъ: "да-съ, это не того-съ… не какая нибудь… того-съ… а мое почтенiе, ухо!" Предоставивъ сестр? отличаться въ д?лахъ, не подлежащихъ третейскому суду, Елена большую часть времени посвящала музык?, и, бывъ достаточно приготовлена еще прежде, продолжала брать уроки у одного изъ лучшихъ фортепьянистовъ. Постигнувъ колоссальное значенiе творенiй Бетховена и привязавшись къ нимъ, она открыла неизсякаемый источникъ наслажденiя, которымъ по капельк? лишь дарятъ насъ нов?йшiе композиторы, обыкновенно переворачивающiе тощенькую тему на тысячу ладовъ. Впрочемъ жаждущiе полекъ и мазурокъ оставались не совс?мъ довольны ея игрой, ибо точно она не могла удовлетворять этихъ господъ, у которыхъ музыкальное чувство не въ душ?, а въ ногахъ. Изъ в?жливости однакожь и такiя господа старались быть внимательными къ игр? Елены, да впрочемъ Онисимъ Сергеичъ остановилъ бы хоть кого, кто осм?лился бы пикнуть во время исполненiя какой нибудь мудреной сонаты или длиннаго Бетховенскаго концерта. "Это в?дь, милостивый государь мой, говорилъ онъ подъ часъ иному франту, это в?дь не полька-хлопушка, гд? вы прыгаете ногами по паркету да плетете языкомъ турусы на колесахъ: тутъ д?ло душевное, – да-съ!" И устанавливался франтъ смирно, сд?лавъ презрительную улыбку, которой впрочемъ никогда не зам?чалъ Неб?да, державшiй въ такихъ случаяхъ голову ниже обыкновеннаго, и походившiй въ эту пору на быка, который сбирается боднуть мимо проходящаго своего однофамильца.

Но царицею вс?хъ этихъ вечеровъ, разум?ется, была Marie. Полновластная владычица желанiй своего отца, изъ милости лишь снисходившая къ распоряженiямъ матеря, она являлась гостямъ тогда, когда уже вс? бывали въ полномъ собранiи, и съ сознанiемъ своего достоинства выслушивала привычныя удивленiя совершенствамъ, щедро ей приписываемымъ. Не находя ни въ комъ подобiя съ т?мъ, чьи эксцентричныя правила сд?лались нормою ея д?ятельности, она гордо принимала услуги молодыхъ людей, и самонад?янно отражала всякое заискиванье исключительнаго ея вниманiя. Не разъ обиженный ея холодностiю, а иногда и злой насм?шкой, безбородый Адонисъ отходилъ отъ нея гн?вный и раздраженный: но стоило Marie бросить на него одинъ прив?тливый взглядъ, сказать полуласковое слово, и Адонисъ снова увивался вокругъ очаровательницы, словно мотылекъ вокругъ горящей св?чки, поминутно рискуя потерять свой прозрачныя крылышки. Marie это страхъ какъ забавляло: но не безопасна такая забава! Мимо другаго прочаго, она быстро развиваетъ и до пресыщенiя упитываетъ кокетство – этотъ жалкiй порокъ женщины, невинный въ начал? и отвратительный въ посл?дствiи. Когда однакожь наскучивали Marie приторныя любезности вздыхателей, она подхватывала подъ руку Племянничкова, и громкiй хохотъ этого пов?сы отбивалъ охоту у всякаго продолжать свои любезности. Не принадлежа къ числу страстныхъ поклонниковъ Marie, и высказавъ ей это со всей откровенностью, Племянничковъ т?мъ самымъ далъ ей право смотр?ть на него, какъ на безопасн?йшаго пос?тителя ихъ дома, съ которымъ можно говорить о чемъ угодно и отъ котораго услышишь много интереснаго. Но съ появленiемъ Пустовцева кончалось и искательство обожателей Marie и минутное торжество Племянничкова. Первые расходились по угламъ и избравъ наблюдательную позицiю, шпыняли втихомолку ненавистнаго имъ соперника, а Племянничковъ, затянувъ что нибудь въ род?: "я въ пустыню удаляюсь", спокойно раскланивался съ Пустовцевымъ и подходилъ къ Елен? разр?шать вопросъ, что такое генералъ-басъ.

Отношенiя Пустовцева къ Marie день ото дня становились т?сн?е и часъ отъ часу неразгаданн?е. Городскiе в?стовщики и в?стовщицы терялись въ догадкахъ; одни говорили, что Пустовцевъ ждетъ только благословенiя отъ своихъ родителей, чтобъ покончить все законнымъ порядкомъ; другiе ув?ряли, что, при его уб?жденiяхъ и правилахъ, это д?ло вовсе несбыточное. Одни толковали, что онъ страстно влюбленъ въ Marie, другiе спорили противъ этого, и утверждали, чуть ли не основательно, что такiе эгоисты, какъ Пустовцевъ, ничего не могутъ любить, кром? себя: но вс? согласны были въ томъ, что отношенiя этихъ молодыхъ людей были въ высшей степени скандалезны, и что осл?пленiе Онисима Сергеича и Соломониды Егоровны насчетъ этого было бол?е ч?мъ странно, и втихомолку пророчили безпечнымъ родителямъ нежданные огорченiя и какой-то очень непрiятный сюрпризъ.

За всемъ т?мъ Пустовцевъ въ семейств? Неб?ды былъ какъ свой. Жорженька не иначе называлъ его, какъ братомъ; сначала титулъ этотъ какъ-то странно бросался вс?мъ въ глаза, а потомъ къ нему попривыкли и стали придавать такому названiю не столько родственное, сколько прiятельское значенiе, т?мъ бол?е, что Жорженька давно уже былъ съ Пустовцевымъ на ты. Пустовцевъ являлся къ Неб?дамъ во всякое время – утромъ, въ полдень, вечеромъ, даже ночью, если только зам?чалъ въ окнахъ залы и гостиной приличное осв?щенiе, и всегда былъ принимаемъ попросту, безъ церемонiй, какъ другъ дома. Онъ самъ разсказывалъ о толкахъ, ходившихъ по городу объ немъ и о Marie, ловко осм?ивая всякую догадку в?стовщиковъ; въ иное время онъ полунамеками обнаруживалъ какъ будто серьезныя отношенiя свои къ Marie и благородную ихъ ц?ль; въ другое безжалостно разбивалъ робко высказываемыя Соломонидой Егоровной надежды и виды на него, какъ на будущаго члена ихъ се?еаства, а между т?мъ искусно возбуждалъ въ матери охоту удвоить и утроить старанiя привязать его т?сн?е къ дочери. Такими средствами онъ совершенно ослабилъ бдительность родителей, и д?йствовалъ, какъ ему было угодно.

Но не то внушалъ онъ самой Marie. Конечно, она не слышала отъ него даже одного слова о законной развязк? далеко зашедшей интриги; не разсыпался онъ передъ нею и въ страстныхъ ув?ренiяхъ любви и привязанности. Пустовцевъ очень хорошо зналъ, что эти сказки нравятся только сначала, но что всякая благоразумная и порядочная д?вушка потомъ съ презрительной усм?шкой будетъ смотр?ть на своего обожателя, какъ скоро онъ не перем?нитъ мольнаго тона своей страсти на серьезный дуръ, и вм?сто мужскаго баса или тенора будетъ продолжать пищать серенады бабьимъ дискантомъ. Женщина любятъ только мущину, то есть, силу, твердость и самостоятельность въ чемъ бы он? ни выражались, хоть бы даже въ злод?йств?, и потому-то н?тъ ничего мудренаго, если иногда с?доголовый мужъ больше нравится женщин?, ч?мъ чернокудрявый, гладколицый и женоподобный юноша. Да, библейское выраженiе смири ю им?етъ глубокое психологическое значенiе…

Не подумайте, чтобъ отъ взора Marie могла укрыться эксцентричность правилъ и поведенiя Пустовцева. Ея св?жее, еще неиспорченное чувство на первый разъ глубоко было имъ взволновано, и если читатели помнятъ отв?ты ея Пустовцеву на музыкальномъ вечер? Онисима Сергеевича, то легко поймутъ причину того. Но мало-по-малу обольстительные софизмы Пустовцева разрушили святыя, но не твердыя уб?жденiя юной души, а нравственная сила и в?рность однажды принятому направленiю довершили поб?ду его надъ слабой и неопытной д?вушкой. Она неожиданно увид?ла его полнымъ властелиномъ своей души, и дальн?йшiя д?йствiя ея стали похожи на т? непроизвольныя движенiя, какiя мы видимъ въ магнетизируемомъ подъ неотразимо-властной рукой опытнаго магнетизера… Да, она любила его, но любила, какъ лицо страдательное, а не д?йствующее безъ уничтоженiя своей особности, сл?довательно и вся будущая участь ея и ожидаемое счастье завис?ли исключительно отъ того челов?ка, владычеству котораго подпала она всемъ существомъ своимъ. Есть ли тутъ возможность, спрашиваю васъ, читатели, того взаимнаго блаженства, гд? личность одного не поглощается личностiю другаго, но гд? неразд?льно, но и неслiянно пользуются супруги эдемскимъ благословенiемъ Отца Небеснаго?.. Угадываю отв?тъ вашъ, и къ сожал?нiю вижу, что вы, догадливыя мои читатели, прежде автора разр?шаете тотъ вопросъ, который долженъ объясниться предъ вами посл?дующими событiями.

– Давно ли ты вид?ла, ma ch?re, Валерiана? спрашивала однажды Софья Кузьминишна Marie, уводя ея въ безлюдный уголъ залы.

– Валерiана?! съ улыбкой зам?тила Marie. Кто это такой – Валерiанъ?

Софья Кузьминишна поздо увид?ла, что проболтнулась: но привычка, какъ хотите, великое д?ло! Она, б?дненькая, еще не могла такъ скоро отвыкнуть отъ фамилiарно-дружескаго названiя, которое не такъ давно давала она "другу дома".

– Ахъ, ma ch?re, ты меня ужасно конфузишь отв?чала она, опуская глаза по-институтски.

– Не конфузьтесь; мы свои, – сказала Marie съ ?дкой усм?шкой, сквозь которую проглядывала маленькая ревность. Такъ что же вамъ угодно знать, пожалуй, хоть и о Валерiан??

– Мн? только хот?лось узнать, ma ch?re, давно ли ты его вид?ла?

– Вид?ла сегодня, вид?ла вчера и еще над?юсь увид?ть нын?шнiй день, см?ясь отв?чала Marie.

– Да удобно ли вамъ тутъ вид?ться-то?

– Очень удобно.

– Ну, да всежь таки.

Насъ никто не ст?сняетъ.

– Вид?ть могутъ, ma ch?re.

– Сколько кому угодно.

– Ну, а maman?

– О, она очень добра.

– А папа?

– Онъ тоже очень хорошо понимаетъ, что въ обращенiи моемъ съ Пустовцевымъ, или, по вашему, съ Валерiаномъ, н?тъ ничего неприличнаго.

– Однакожь, Marie – и Софья Кузьминишна кр?пко поцаловала ее въ самыя губы, – будешь ли ты откровенна со мной?

– Почему же, – что вамъ угодно?

– Ты влюблена въ Пустовцева?

– А вы какъ думаете?

– Не безъ того, какъ вижу.

– Вотъ и прекрасно! Къ чему-жь вашъ посл? этого мой отв?тъ?

– Положимъ; ну, а онъ?

– А какъ по вашему мн?нiю?

– Кажется, и онъ къ теб? неравнодушенъ.

– И превосходно! Значитъ, об? эти статьи вамъ очень хорошо изв?стны, и вы остаетесь покойны.

– Ахъ, Marie, я вижу, что ты не хочешь быть откровенной со мною.

– Вотъ ужь я не хочу! Скажите, что вамъ угодно знать?

– Да ты не станетъ отв?чать мн?.

– Разв? я это доказала?

– Ну, если такъ, то скажи, какiе ваши планы?

– Самые мудреные: онъ ничего, и я ничего, я время у насъ проходитъ, какъ нельзя лучше.

– Однакожь всему бываетъ конецъ.