Асмодей нашего времени

– Холодно однакожь она говоритъ у васъ.

– Да что жь мн? на ст?ну чтоль л?зть? В?дь я знаю, съ к?мъ им?ю д?ло! Ни съ вертопрахомъ, не съ болтуномъ какимъ нибудь, а съ челов?комъ умнымъ и солиднымъ…

– Который однакожь, продолжилъ Софьинъ, и при качествахъ, вами ему приписываемыхъ, все таки можетъ быть рабомъ предразсудковъ и обычаевъ св?та.

– Дурацкаго! крякнулъ Неб?да. А умные люди никогда не бываютъ рабами дураковъ, – вотъ что!

Софьинъ улыбнулся.

– Вотъ такъ бы я давно! сказалъ Неб?да, подм?тивъ эту улыбку. Полноте жь! Дайте мн? старику руку: вы не будете щетиниться, какъ зв?рь, а поступите въ этомъ скверномъ д?л?, какъ челов?къ благородный и разсудительный. Владимiръ Петровичъ! Въ вашихъ рукахъ честь и имя д?вушки; отъ васъ зависитъ мое спокойствiе, жизнь моя! Пощадите жь хоть меня-то на старости л?тъ!

И опять засв?тилось задушевное чувство въ глазахъ этого оригинала.

– Вотъ же вамъ рука моя, Онисимъ Сергеичъ! Я не огорчу васъ нич?мъ, хоть это дорого, ой, дорого мн? будетъ стоить!

– Пустяки! я все улажу; будьте благонадежны. Прощайте жь, пора мн?. Жена еще вел?ла за?хать въ кондитерскую… тамъ какой-то рецептъ взять… для пирожнаго, чтоли. При?зжайтежь къ намъ!

Долго стоялъ на одномъ м?ст? и гляд?лъ всл?дъ уже пропавшаго гостя Софьинъ. Что было на душ? его – изв?стно Богу Одному.

Въ прихожей послышался голосъ Племянничкова. Софьинъ с?лъ въ кресло.

– Являюсь по приказу вашему, дяденька, сказалъ Племянничковъ, устанавливая въ уголъ толстую палку.

– Благодарю за аккуратность, съ улыбкой отв?чалъ Софьинъ.

– Ну-съ, такъ какъ же-съ? спрашивалъ Племянничковъ, ус?дшись въ кресло и складывая руки на груди.

– Все обстоитъ благополучно.

– Ой ли? Ну, я хорошо. Гд? же?

– Что такое?

– Да полно намъ въ загадки-то играть! Теперь, какъ видите, еще рано; а ужь весь городъ трубитъ о вчерашнемъ произшествiи.

– Весь городъ? А позвольте узнать, кто жь изв?стилъ его объ этомъ?

– Странный вопросъ! Вы ударили въ колоколъ, и хотите, чтобъ никто того не слышалъ.

– Мой колоколъ, ?едоръ Степанычъ, былъ безъ языка и звонить было неч?мъ. Желалось бы знать, кто взялъ на себя обязанность быть языкомъ?

– Да хоть бы я!

– Вы не были къ этому уполномочены, точно также, какъ и вчера не были уполномочены къ тому, чтобъ отъ моего имени говорить грубости Пустовцеву.

– Что это значитъ, Владимiръ Петровичъ?

– Ничего особеннаго; только вы разыграли роль того услужливаго дурака, который согналъ муху со лба друга ув?систымъ булыжникомъ

– То есть, "услужливый дуракъ опасн?е врага?"

– Я не говорю этого.

– А подразум?ваю?

– Да полноте! Поговоримъ хладнокровн?й. Изв?стное д?ло, противъ моего ожиданiя, приняло совс?мъ другой оборотъ. Хоть по вашимъ словакъ, и весь городъ трубитъ о вчерашнемъ произшествiи, и конечно, ждетъ отъ насъ интереснаго спектакля; но на этотъ разъ я не нам?ренъ пот?шать его празднаго любопытства, я р?шительно объявляю вамъ, что презираю Пустовцева и отказываюсъ дать ему почувствовать все неприличiе выходки…

– Чинно и учтиво! съ ?дкой иронiей сказалъ Племянничковъ. Это значитъ въ перевод?: мы струсили.

– ?едоръ Степанычъ!.. вскрикнулъ Софьинъ, вскочивъ съ кресла.

– Что прикажете? спокойно отв?чалъ Племянничковъ, не перем?нивъ положенiя и смотря прямо въ глаза Софьину.

– Прошу меня избавить отъ подобныхъ выводовъ!

– Извольте. А какъ прикажете избавиться отъ насм?шекъ, которыми осыплютъ и васъ и меня, им?ющаго честь пользоваться титломъ ближайшаго вашего прiятеля?

– Очень легко. См?йтесь надо мной вм?ст? съ другими, только, пожалуста, за глаза.

– Н?тъ-съ, Владимiръ Петровичъ, серьезно сказалъ Племянничковъ, медленно поднимаясь съ кресла, – не ожидалъ я отъ васъ этого! Столько времени я зналъ васъ, какъ челов?ка…. ну, да что толковать!..

И взявъ падку, не подавъ даже руки Софьину, Племянничковъ затянулъ въ полголоса: "вотъ развалины т?" и вышелъ.

Такъ началась казнь св?та за презр?нiе къ его предразсудкамъ и обычаямъ! Конечно, у Софьина стало бы духу пpoпустить мимо ушей дерзкую р?чь в?тренника, но в?дь и вс?-то особи, изъ которыхъ слагается общественное ц?лое, малымъ ч?мъ основательн?й и разумн?й этого болтуна…

Быстро пошелъ Софьинъ къ себ? въ спальню, твердой рукой отперъ щегольской ящикъ, вынулъ оттуда богатые пистолеты, осмотр?лъ курки, зарядилъ одинъ изъ нихъ и съ воспламененнымъ отъ гн?ва лицомъ бросился на широкiй диванъ. Закинувъ голову, онъ закрылъ глаза, держа въ рук? заряженный пистолетъ.

– Сотворите милостинку, Христа ради! послышалось у окна, выходившаго на дворъ.

Софьинъ б?шено вскочилъ съ дивана, схватилъ м?дныя деньги, валявшiяся на стол?, и отворивъ окно, швырнулъ ихъ нищему.

– Эхъ, батюшка баринъ! За ч?мъ такъ бросать добро Божiе? Ино м?сто бросишь такъ, что и не подберешь опосля, да и Господь спроситъ: за ч?мъ ты-молъ разбрасывалъ, что Я теб? далъ, по милости моей?

Подобравъ деньги, нищiй удалился медленго, крестясь и приговаривая: "продли Царица Небесная жизнь твою; пошли теб? Господи душеньки твоей спасенья….

Софьинъ стоялъ, какъ оглушенный. Это случайное… да полно случайное ли оно? Не вид?нъ ли тутъ перстъ Божiй? Мы привыкли все приписывать случаю, д?тски удовлетворяясь безсмысленными объясненiями многихъ, непостижимыхъ уму нашему, встр?чъ въ нашей жизни, – и зам?чательно, что ч?мъ выше становится челов?къ въ такъ называемомъ образованiи, т?мъ охотн?е хватается онъ за это безтолковое объясненiе. А попробуйте-ка уб?дить въ случайности какого нибудь явленiя ребенка или челов?ка простаго, – оба они вытаращатъ на васъ глаза и ровно ничего не поймутъ изъ вашихъ словъ. Скажите же имъ, что на все дескать воля Божiя, что то или это сталось такъ потому, что Богъ такъ устроялъ, – они поймутъ васъ тотчасъ и останутся покойны. Да, что утаено отъ премудрыхъ и разумныхъ, то открыто младенцамъ…

Но не будешь спорить съ современными умниками; положимъ даже, что случай привелъ этого нищаго подъ окно, – довольно того, что мятежная душа Софьина потряслась какбы отъ электрическаго удара и почувствовала сначала какое-то непостижимое умиленiе, а потомъ твердость и р?шимость на борьбу съ т?мъ, что страшн?е меча и пистолета. Онъ взглянулъ на икону – давнее благословенiе своего отца, и благословляющая рука Спасителя показалась ему грозящею десницей. Въ какомъ-то непонятномъ страх? онъ выпустилъ изъ рукъ пистолетъ, и не см?я поднять долу опущенный взоръ, тихо опустился на диванъ и закрылъ лицо руками.

– Баринъ! сказалъ Никмта, осторожно заглядывая въ дверь.

– Что теб??

– Тамъ какой-то господинъ васъ спрашиваетъ.

– Проси и дай мн? од?ться.

– Bonjour, monsieur Чикарскiй! сказалъ Софьинъ, выходя черезъ н?сколько минутъ въ залу. Прошу садиться.