Когда я исчезну

– А! – опять басил Твердолоба.

– Что же случилось? – Лапка встревожено вглядывалась в туман, напрасно пытаясь в нем что-нибудь разглядеть.

– Бантик! – Спица так и скатилась с крыльца.

Пришлось вслед за ней осторожно спуститься по влажным ступеням на каменную площадку. Среди обрывков туманной завесы перед нами предстала картина, достойная кисти художника: разгневанный конь отчаянно мотает головой, пытаясь стряхнуть висящего на его шее змея, Ушан высоко подпрыгивает, пытаясь схватить Бантика за хвост. Бантик непонятно, каким чудом удерживаясь на шее коня, задрав голову, высоким голоском звонко кричит, обращаясь непонятно к кому:

– Прыгай!

Тут до меня дошло – команда «прыгай» адресована Ушану! Он подлетает еще выше, видимо, желая оказаться рядом с Бантиком на коне. Спица бросается прямо на Твердолоба, я – за ней. Лапка тоже устремляется в самую гущу и прямо в воздухе подхватывает взлетавшего в этот момент Ушана. Я пытаюсь остановить коня, хватая за гриву, Спица стаскивает с него Бантика. Тут к нам присоединяются Царап, Долька и Пион. Чем они могут помочь, им самим непонятно, поэтому они только мешают. Еще пара минут толкотни и неразберихи – картина изменяется: я обнимаю за шею Твердолоба, который прячется за мою спину, косясь на Спицу, прижимающую к груди Бантика, Лапка держит на руках Ушана и почему-то Царапа. Секунда молчания – и мы хором спрашиваем виновников переполоха:

– Что случилось?

Повисает тишина, которую вдруг нарушает раздающаяся из тумана песенка:

Тропинка узкая ведет
Меня через туман.
Что путешественника ждет:
Надежда иль обман?
Когда приют найду во тьме,
Друзей, очаг, покой,
Тогда скажу я сам себе:
«Вот путь окончен мой».
В душе всегда любовь живет,
Звездой горит в ночи.
Она не плачет, не поет,
Загадочно молчит.

Я удивился: Бормот решил сочинить песню о загадочных звездах? А как же воспевание тыквы, кабачков и еще каких-нибудь овощей?

Вот и ослик – вынырнул из туманной каши, приветливый, бодрый, готовый к труду и завтраку, несмотря на довольно печальную песенку.

– Куда ты? – вскрикнула Спица.

Она обращалась к своему любимцу, который выскользнув из ее объятий, полз по направлению к ничего не подозревающему ослику. Впрочем, мы тоже ничего не подозревали.

– Бантик, что, собственно, ты хочешь? – только и успел пролепетать Бормот, а змей уже залез к нему на спину.

– Что происходит, объяснит кто-нибудь? – нетерпеливо спросил я.

– Да, я требую объяснений! – встрял Твердолоб.

Он оправился от испуга, полученного во время нападения Бантика, отодвинул меня в сторону и – грудь вперед – ринулся за справедливостью.

– Ты бы и объяснил, – резонно заметила Лапка.

– Я?!

– Ты ведь находился здесь, все видел, даже, в некотором роде, участвовал в событиях, – поддержал Лапку Царап.

– Участвовал против воли и пострадал! – загудел конь.

Пока мы вытягивали объяснения из Твердолоба, Спица сняла сопротивляющегося Бантика с Бормота. Все время, пока змей сидел на его спине, ослик стоял, словно вкопанный и терпеливо ждал избавления. Как только оно пришло, поэт двинулся к крыльцу, напевая при этом себе под нос:

А если нет конца пути,

Дороге сквозь туман?

И мне приюта не найти

Нигде – ни здесь, ни там.

– Нужно закончить завтрак, – сказал я и отправился в дом вслед за осликом.

На столе остывала тыквенная каша и ржаные лепешки.

Когда все расселись, вместе с завтраком началось следствие. Пион жевал лист капусты, пристально глядя на Бантика, потом спросил:

– Ты решил сделаться наездником?

– Дай ему поесть, – вступилась Спица, поглаживая змея.

– Надо смастерить седло, чтобы Бантик катался на коне! – предложил Пион.

– Что!? – возмутился Твердолоб и закашлялся.

– Ты ведь, Ушан, тоже хотел проехаться? – продолжал козел.

– Что!? Что!? – отчаянно твердил Твердолоб.

– Седло! – радостно пояснил ему Пион.

– И не мечтай! – косясь на меня, отрезал конь.

Он, видимо, вспомнил недавние мои поползновения.

– Зачем залез на такого большого коня? Ты мог упасть, – ласково укорила любимца Спица.

– Он перепутал, – сказал Ушан, слова которого заглушил Пион, предлагавший сделать седло из досок и веревок.

– Кого с кем? – спросил я Ушана, смутно начиная догадываться, в чем дело.

– Твердолоба с Бормотом, – прозвучал в наступившей тишине ответ собачки.

Если до сегодняшнего происшествия я еще сомневался в глупости змея, то оно поставило в этих сомнениях точку.

– Меня?! Меня, скакуна? С …с Бормотом?!