Когда я исчезну

– Все ясно. Проблема решена. Твердолоб, перестань возмущаться, – сказал Бормот, – Бантик, если ты поел, я покатаю тебя без всякого седла.

Спица ахнула, а довольный змей проскользнув между стульев, заполз на ослика, и под цокот копыт они исчезли за дверью.

– Нет, вы слышали? Перепутал меня с Бормотом! Разве мы хоть чем-то похожи? – не унимался Твердолоб.

– Похожи, конечно, – попытался успокоить его Царап.

Возмущенный конь разинул рот, а Царап, невозмутимо пригладив усы, отправился вслед за Лапкой к роднику мыть посуду.

– Ну ладно, Бантик, но ты – Ушан! От тебя я не ожидала, – пристыдила Спица пса.

– Да я… – начал песик, но закончить фразу не успел.

– А почему это «ладно, Бантик»? – перебил возмущенный Твердолоб, пришедший в себя после совершенно, с его точки зрения, бестактных слов Царапа.

– Он многого не знает, – оправдывала любимца старушка.

– И что теперь? Это не позволяет меня с кем попало путать, прыгать на меня! – конь пыхтел и фыркал – так сердился.

Спица махнула рукой – «разбирайтесь сами!» и пошла выглядывать – где делись Бормот со своим седоком.

– Ушан. – накинулся Твердолоб на собачку, – отвечай! Почему ты не остановил змея?

Ушан растерянно моргал карими добрыми глазками. Ушан – крошечная беленькая с коричневыми пятнышками собака, коротконогая, короткошерстная, хвост закручен бубликом. Кличка Ушан вполне оправдана: у него огромные, стоящие торчком, немного закругленные уши. У Ушана есть замечательная способность: он умеет отыскивать в земле грибы и коренья. Песик милый, сговорчивый, не вступает в споры, не требует внимания, всегда дружелюбный и ласковый.

– Ты чего застыл? Почему змея не остановил, я спрашиваю? Да еще сам хотел проехаться? На мне! – Твердолоб закатил глаза, по-видимому, представив картину: на нем, великолепном красавце скакуне катаются змей и песик!

Ушан отмер наконец и тихим голоском начал перед великим скакуном оправдываться:

– Я не хотел на тебе кататься, что ты! Но Бантик не слушал меня. Он желал покататься на коне, и я пообещал…

– Ага! Пообещал! – сурово зыркнул на песика Твердолоб.

– Я сказал, что он сможет покататься на маленьком коне – на ослике.

– Придумал тоже, умник! Маленький конь! Бормот – никакой не конь. Даже не употребляй рядом слова «Бормот» и «конь». И что же потом?

– Что? – совсем потерялся под таким натиском бравого скакуна Ушан.

– Ну, ты пообещал покатать змея на маленьком коне… тьфу! Короче, дальше рассказывай, – грозно требовал Твердолоб.

– Бантик обрадовался и стал ждать ослика, – глядя на коня честными глазами, продолжил Ушан, – тут пришел ты …ну и он …перепутал.

– Хватит это повторять! Меня перепутать с Бормотом! Смешно! Невозможно!

Наконец, возмущенно бурчащий конь отпустил несчастного Ушана – тот сразу умчался.

Твердолоб, в связи с утренним происшествием, плохо поел и сейчас, оставшись за столом в одиночестве, наверстывал упущенное.

События этого туманного утра немного выбило меня из колеи. Но пора приниматься за работу – дождя нет, значит идем в лес.

Вооружившись топором, я вернулся к крыльцу, где в ожидании похода собрались все желающие. И не желающие тоже. Сегодня в лес со мной идут Лапка, Твердолоб (как раз нежелающий) и Долька. После вчерашнего дождя в поле завязнешь, а для работы в мастерской нужны доски, прутья, столбики. Доски и столбики я делал из бревен, а бревна брал в лесу. Гибкие прутья мы срезали с ракит, потом плели корзины. Лапка и займется прутьями, Долька ей поможет. Ну, а я буду искать дерево, что можно срубить, потом мы с конем потащим добычу в обитель. В лесу к нам присоединятся козы, Бормот, чтобы помочь Лапке и Дольке.

Вот явился ослик со своим седоком.

– О, вот и мы! – весело воскликнул Бормот и зашагал рядом с конем.

Тот сразу же приостановился, не желая, видимо, делить дорогу с тем, с кем его несправедливо спутали. То, что я прав, стало понятно, едва конь начал разговор:

– Часовник, скажи – ведь мы с осликом совсем-совсем разные?

– Ах, Твердолоб, не считай меня конкурентом, – Бормот бодро бежал, неся на спине Бантика.

– Твоего мнения не спрашивают, – гордо фыркнул конь и шепотом спросил, посунувшись к моему уху:

– Кем, он сказал, не считай?

– Вы, конечно, очень разные, – согласился я с Твердолобом, – и Бормот с этим согласен.

– Согласен он! Еще бы! – конь надменно вскинул голову.

– А ты идешь с нами? – поинтересовался я у ослика.

– Иду!

– Бантика в лес берешь?

– Думаешь, не стоит? Да, наверное, надо вернуться, отнести его.

– Но я хочу в лес, – звонко заявил змей.

Бормот в сомнении остановился, вопросительно посмотрел на меня.

Я лишь руками развел:

– Ладно, если будешь за ним присматривать.

– Я послежу за ним, – вызвалась Долька.

Она радовалась, что Бормот идет с нами: Долька – небольшая собачка, ей нелегко тащить вязанку хвороста на обратном пути, особенно в гору. Ослик тоже понимает это и идет дальше. А змей умолкает и, закрыв глазки, кажется, засыпает.

Ветерок понемногу разгоняет белую гущу – если бы не промозглая сырость, рожденная туманом, прогулка доставила бы удовольствие.

– О чем задумался? – коснулась моего плеча Лапка.

– Змей оказался совсем уж глупеньким. Вот зачем он звал Ушана запрыгнуть на Твердолоба? А Бормот? Ты слышала его пение сегодня? С чего он вдруг сочинил грустную песню о «конце пути»?

– Зато порадовал Пион: предложил идею – соорудить седло, – усмехнулась Лапка.