Химера

Эльфийка подняла руку и щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание официанта. И неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд. Он обжег ее, словно солнечный луч. Она незаметно огляделась. И увидела, что за столиком в углу зала сидит тот самый громадный мускулистый флик, которого она иногда встречала в фойе гостиницы. В отличие от других фликов, он провожал ее взглядом самца, а не бесполого существа, которого мало волнуют женские ноги, бедра и груди. Он и сейчас смотрел на нее с плохо скрытым вожделением. Алва не могла ошибиться, даже пьяная. Подобные мужские взгляды всегда волновали ее кровь, вызывая ответное желание.

К ее столику подошел метрдотель Жан. Он тоже смотрел на Алву жаждущими глазами, но в них совсем не было грубой звериной похоти. И его взгляд не волновал эльфийку, а вызывал брезгливость. Глаза Жана напоминали ей глаза бывшего мужа. Лахлан смотрел на нее точно так же – покорно, в ожидании милости. Даже когда она отрубила ему голову самурайским мечом, и та упала на землю, лицом к ней, его глаза словно продолжали умолять ее о чем-то…

Алва встряхнула головой, отгоняя наваждение.

– Madame желает расплатиться? – спросил метрдотель.

Его grasseyer вызвало у Алвы раздражение.

– Madame желает еще вина, – сказала она. – Только принеси ее не мне, а тому мужчине за столиком в углу. Видишь, он пьет ваш паршивый кофе? И уже не первую чашку. Бедняга явно не может позволить себе хорошего вина. Видимо, его жена – сущая стерва, отбирает у него все деньги. Передай ему, что я приношу свои извинения за весь женский род.

Метрдотель хотел что-то сказать, но Алва метнула на него такой злобный взгляд, что он поперхнулся на полуслове и быстро отошел от нее.

Метрдотель не осмелился нарушить рапоряжение Алвы. И вскоре к ней подошел мужчина, которому она послала вино. В руках он держал бутылку Chateauneuf-du-Pape «Cuvee Speciale», которая казалась игрушечной в его больших руках.

– Послушайте…, – начал он.

Но Алва перебила его.

– О, вы хотите угостить меня! – с обворожительной улыбкой произнесла она. – Как это мило с вашей стороны!

– Но ведь это вы передали мне эту бутылку через официанта, – удивился мужчина.

– Я? Вам? – глаза Алвы были полны изумления.

– Да. Он сказал, что это ваш подарок.

– О, бедолага явно ошибся, – сказала Алва. – Я заказала вино для себя, и заодно спросила, кто этот мужчина, который сидит в одиночестве в этом зале, как и я. А он все перепутал. И принес вино вам. А мне, как видите, нет.

Алва указала на свой столик. Винных бутылок на нем действительно не было, только пустой бокал. Мужчина не нашелся, что сказать. Вид у него был слегка растерянный.

– Но прошу вас, простите его! – томно протянула Алва. – В конце концов, ведь это именно его ошибке мы обязаны нашему знакомству. Меня зовут Алва!

Она протянула мужчине свою руку ладонью вверх. И он был вынужден взять ее. А после этого ему ничего не оставалось, как поцеловать ее. И он проделал это очень галантно.

– Жиль Дидье, – представился он.

– Какое замечательное имя, – восхитилась Алва. – Оно такое мужественное! И очень вам подходит. Признаюсь вам, я редко встречала таких мужчин, как вы. А, может быть, и никогда. Только поймите меня правильно, Жиль! А почему вы все еще стоите? Налейте мне вина! Нам надо выпить за наше знакомство. Хотя бы по одному бокалу. Вы не откажетесь, Жиль?

Алва говорила не умолкая, не давая мужчине возможности уйти. И он сдался, боясь показаться невежливым и оскорбить ее этим.

– Но только по одному бокалу, – сказал он, присаживаясь за столик. – Видите ли, я…

Жиль Дидье прикусил губу, чтобы не договорить привычной фразы. Он едва не проговорился, что он на службе. Но вовремя вспомнил, что его работа в этот вечер как раз и состояла в том, чтобы следить за Алвой. После того, как ему сообщили о ее телефонном звонке в Maison de la Truffe Marbeuf, а местный полицейский не заметил, как она вышла из гостиницы, Жиль Дидье сам поспешил на поиски подозреваемой, отправив Антона Лихобабенко на служебной машине в аэропорт. Они предполагали с русским коллегой, что ресторан мог быть только прикрытием, а в действительности Алва хотела бежать из Парижа.

Но они ошиблись. Жиль Дидье лично убедился в этом. Алва действительно решила поужинать в ресторане. И, если уж так случилось, то почему бы ему не компенсировать недавнюю тревогу и свой загубленный вечер бокалом вина, пусть даже выпитого с женщиной, которая подозревается в многочисленных убийствах? В конце концов, еще не доказано, что Алва совершали эти преступления. Презумпция невиновности на ее стороне.

Убедив себя этими рассуждениями, и ни разу даже мысленно не заикнувшись о том, что эта женщина ему очень нравится, а особенно ее роскошные бедра, Жиль Дидье наполнил бокалы вином и произнес, глядя Алве в глаза:

– За нашу встречу!

– За нашу приятную встречу! – повторила Алва, томно смотря на мужчину. – Во всяком случае, для меня.

Жилю Дидье ничего не оставалось, как заверить ее, что эта случайная встреча очень приятна и ему тоже. А потом, когда бутылка опустела, он был вынужден заказать еще одну, чтобы не показаться бестактным или скупым. Ведь та бутылка, которую он принес, была заказана и оплачена Алвой.

– Как говорил мой любимый писатель Франсуа Рабле, аппетит приходит во время еды, – сказал Жиль Дидье, разливая вино по бокалам.

– А что думает об этом ваша жена? – спрашивая, Алва улыбнулась, давая понять, что шутит, но ее глаза выдавали неподдельный интерес.

– Ничего, – честно ответил он. – У меня нет жены.

– О! – воскликнула Алва.

Это короткое восклицание было настолько чувственным, что Жиль Дидье даже покраснел. Но Алва не дала ему времени на то, чтобы он успел испугаться.

– Вы знаете, что мне сейчас хочется больше всего на свете? – тихо спросила она, глядя в глаза мужчине. И сама же ответила, не дожидаясь его слов: – Чтобы вы пригласили меня на танец.

Жиль Дидье был полицейский, но истинный француз. Он не мог разочаровать женщину.

Они танцевали под самую романтическую в мире мелодию, но спроси их – под какую, никто из них не ответил бы. Алва прижалась к Жилю Дидье всем телом – грудью, животом и бедрами, руками обняла его за шею, а голову положила ему на плечо. Это было на грани пристойности, и даже за гранью, но он не протестовал. Она ощущала, как в нем зарождается, а потом усиливается, желание, и это было восхитительное чувство. Это была чудесная прелюдия совокупления, которая в чем-то была лучше, чем само совокупление, которое им предстояло. Алва уже не сомневалась в этом. Не умей она даже читать мысли, ей было бы достаточно взглянуть в глаза Жиля Дидье. Они были затуманены похотью. Той, которая не знает преград и не страшится последствий.

– Не пора ли нам уйти? – шепнула она на ухо мужчине. – Пока нас не вывели за непристойные мысли.

– Ты права, – хриплым от страсти голосом ответил он. – Я только расплачусь.

Он достал из бумажника и бросил на стол, не считая, несколько крупных банкнот. Они вышли из зала, не дожидаясь, пока подойдет официант. Тому очень повезло в этот вечер. Такие чаевые он не смог бы заработать и за неделю.

– Где твоя малышка? – спросила Алва, когда они вышли из ресторана. – Мне очень хочется посмотреть на соперницу.

В ответ на недоумевающий взгляд Жиля Дидье она рассмеялась.

– Я говорю о твоей Renault Sherpa.

Жиль Дидье тоже улыбнулся. Ему не пришло даже в голову, что он ни словом не обмолвился Алве о джипе. Все его мысли сейчас были о другом.

Джип, взревев мотором, рванулся со стоянки перед рестораном, безрассудно вклинившись в густой поток автомобилей.

– И куда мы? – спросила Алва. – Ко мне в гостиницу?

– В гостиницу нельзя, – с сожалением произнес Жиль Дидье. Но не стал ничего объяснять.

– Тогда до ближайшей темной подворотни, – беспечно заявила Алва. – Если ты не хочешь, чтобы я занялась этим с тобой во время движения.

– А в Париже есть темные подворотни? – буркнул он. – Вот уж не знал.

Но им все-таки удалось найти одну из таких, почти на окраине города. Джип свернул в нее, почти не снижая скорости, чтобы не проскочить мимо, и резко взвизгнул тормозами. Сразу погасли фары, и в салоне стало еще темнее, чем снаружи. Но это не помешало Алве найти то, что она с таким сладострастием ощущала во время танца с Жилем Дидье. И, взяв это в руки, она сразу же испытала оргазм. Он был первым, но не последним.

Жиль Дидье тоже не жалел о своем безумном поступке.