Химера

Когда Фергюс пришел в своих размышлениях к такому выводу, его настроение намного улучшилось. Совершить путешествие в труднодоступные леса Сенегамбии казалось ему легкой задачей. Во всяком случае, более простой, чем бесконечно странствовать по миру с внуком, спасаясь от преследования Совета ХIII.

Но эльфу не давало покоя еще одно важное дело, которое он не собирался бросать на пол-пути. И это была месть убийцам Евгении и ее сына. Планета могла сойти со своей орбиты и затеряться в просторах вселенной, но Алва и ее спутник, похожий на рарога Мичуру в молодости, должны были быть наказаны. Фергюс так решил и не думал отказываться от своего решения только из-за того, что ему самому грозила гибель. Каждый день он вновь и вновь читал в глазах Альфа немой вопрос, и не собирался успокаиваться, пока не даст на него ответ, который вернет его внуку улыбку.

Они были родственными душами, Фергюс и Альф. Уже немолодой эльф и мальчик, в жилах которого текла разбавленная человеческой, но все-таки эльфийская кровь. Фергюс не сомневался, что Альф не начнет улыбаться снова, пока убийцы людей, по прихоти судьбы ставших ему близкими, не будут наказаны.

Поэтому эльф набрал номер телефона майора Лихобабенко, забыв о том, что солнце только что взошло, и тот, скорее всего, безмятежно спит.

– Доброе утро, Антон, – сказал Фергюс, услышав в трубке заспанный голос. – Вы смогли проследить, куда направилась эта парочка после Москвы? В Париж или Берлин?

Когда накануне они с майором Лихобабенко встретились в международном аэропорту Владивостока, Фергюсу не понадобилось много времени, чтобы извлечь из памяти сотрудников аэропорта сведения о рыжеволосой женщине и ее спутнике, которые улетели несколько дней назад. Они бросались в глаза своим эксцентричным поведением и необычной внешностью, их запомнили. Женщина потребовала, чтобы ее пропустили в VIP-зал, где в то время о чем-то беседовали губернатор края и мэр Владивостока, желавшие сохранить свою встречу в тайне от всех. Когда ей отказали, она устроила скандал. Ее спутнику едва удалось успокоить ее, уведя в ресторан, где они просидели до самого отлета. У них были билеты на московский рейс. Предположение, что далее они могли лететь в Париж или Берлин, высказал Фергюс. Майору Лихобабенко надо было проверить эту версию.

– В Париж, – коротко ответил майор.

– Так я и думал, – удовлетворенно сказал Фергюс. – И что вы думаете делать?

– На этом моя юрисдикция заканчивается, – вздохнув, пояснил майор. – Нам придется обращаться в Интерпол. Кстати, их штаб-квартира находится в Лионе, это город на юго-востоке Франции.

– Знаю, – буркнул Фергюс. Он не стал говорить майору, что с середины прошлого века периодически финансирует журнал «International Criminal Police Review», официальный печатный орган Интерпола. – Насколько я помню, основной задачей этой международной организация уголовной полиции является координация усилий различных стран в борьбе с уголовной преступностью. И международный розыск преступников. Поэтому, думаю, в нашем случае с Интерполом у вас не может быть никаких затруднений.

– Кроме одного, – уточнил майор Лихобабенко. – Они не будут сотрудничать с полицейским из России.

– Уверен, что вы ошибаетесь, – сухо заметил Фергюс. – Решите вопрос с командировкой со своим начальством во Владивостоке. А я возьму на себя Национальное центральное бюро Интерпола в Москве и штаб-квартиру этой организации в Лионе. И – в добрый путь! Или как там у вас говорят?

– Вы поистине всемогущий человек, если вам это удастся, – в голосе Антона Лихобабенко просквозило недоверие.

– Не оскорбляйте меня, – буркнул Фергюс. – Закажите билет на завтра.

Он терперть не мог, когда его называли человеком.

За его спиной раздались тихие шаги. Фергюс быстро изобразил улыбку на хмуром до этого лице и обернулся. Альф с подозрением посмотрел на него и спросил:

– Что ты опять задумал, дед? Только не говори, что мне мерещатся призраки. Уж я-то тебя знаю!

– А что ты знаешь о лесах Сенегамбии в тропической Африке? – вопросом на вопрос ответил Фергюс. Это был самый лучший и проверенный способ уйти от ответа, когда он хотел что-то скрыть от внука. Но ему крайне редко это удавалось. Тот действительно слишком хорошо его знал.

Вот и сейчас не удалось.

– Когда собирать вещи? – спокойно спросил Альф, невозмутимо глядя на деда.

– А кто тебе сказал, что ты…, – начал было Фергюс.

Но Альф погрозил ему пальцем, и эльф замолчал.

Мальчик не хуже деда знал, что тот не оставит его одного или с чужими людьми. Особенно после того, что случилось с Евгенией и Альбом.

Глава 13

Филипп серьезно отнесся к официальному поручению Совета ХIII организовать экспедицию к горе Хай-Марка. Это была высокая честь для молодого рарога. Он продумал весь маршрут до мелочей, включая перелеты и отдых между ними, а также транспортные средства, которые должны были облегчить им путь до горного озера. С собой Филипп взял только пятерых бойцов из своего отряда, самых надежных и проверенных, которым он доверял настолько, насколько это было для него возможно. Все они были крайне молчаливы.

Ундина Адалинда и рарог Мичура, которые формально возглавляли экспедицию, могли бы наслаждаться этим путешествием, если бы Адалинда не начинала плакать при одном только воспоминании об его конечной цели, а Мичура не испытывал невольного страха при одной только мысли о возвращении к проклятому озеру, в котором погиб эльбст Роналд. Старый рарог с радостью отказался бы от этой сомнительной чести. Но мысль о возможности провести два или три дня с Филиппом, своим неожиданно, и не так давно, обретенным сыном, заставила Мичуру пренебречь всеми опасениями. Если забыть о приступах ужаса, то он был даже счастлив, отправляясь в это путешествие. Настолько же, насколько Адалинда несчастна. Но зато она не испытывала пожирающего ее внутренности, словно лесной огонь заросли, страха.

В аэропорту Лимы они пересели с самолета на вертолет, сверхнадежный и очень комфортабельный российский МИ-8МСБ, в чем Мичуру заверил Филипп. Адалинде это было безразлично. Она проявила интерес только к известию, что на пути к горе Хай-Марка им предстояла посадка для дозаправки вертолета, который мог преодолеть расстояние, не превышающее шестьсот километров. А это было лишь три часа полета на полной крейсерской скорости.

– Я бы хотела побывать на плато Наска, – сказала ундина. – Вертолет может опуститься на землю в этом районе?

– В принципе, да, – ответил Филипп. – Но мы потеряем много времени, если ты захочешь осмотреть геоглифы.

– Но я должна увидеть эти рисунки, – возразила Адалинда. И почти с мольбой взглянула на Филиппа. – Может быть, я никогда в жизни уже не смогу побывать в этих местах. И не прощу себе этого.

Молодой рарог обаятельно улыбнулся, чем окончательно завоевал расположение Адалинды.

– Разумеется, твое желание будет исполнено, – сказал он.

Мичура со скрытой гордостью слушал этот разговор и с нежностью смотрел на Филиппа, который так напоминал ему самого себя в молодости. Он Мичура, умел так же очаровывать женщин своей галантностью и улыбкой. И однажды, в счастливый для него день, мать этого мальчишки не смогла устоять перед ним…

Мощная турбина взвыла, и вой начавшего вращаться двадцатиметрового в диаметре винта прервал приятные воспоминания Мичуры. Вертолет легко оторвался от бетонной взлетно-посадочной полосы и поднялся в почти прозрачное перуанское небо. Вскоре он набрал высоту девять тысяч километров. Океан, омывающий скалистые берега Перу, казался отсюда мирным и тихим, как большая лужа.

– Филипп, – окликнул сына Мичура, когда тот возвращался после разговора с командиром экипажа, которому он сообщил место их посадки. – Ты не мог бы уделить мне несколько минут, мой мальчик?

– Охотно, – улыбнулся Филипп так, словно он на всякий случай пытался обаять и своего родного отца, как незадолго до этого – ундину. И присел в кресло рядом с ним.

– Что тебе сказал Джеррик, когда посылал в эту экспедицию? – спросил Мичура. Его волновало будущее сына.

Филипп невольно побледнел.       На мгновение молодому рарогу показалось, что Мичура знает о тайном задании кобольда. Но, глядя в безмятежное лицо отца, он успокоился. Это было праздное любопытство старика, и только.

– Он сказал, что меня ждет награда, – ответил Филипп. И поскольку это была правда, его глаза сияли так же, как перуанское небо за иллюминатором вертолета.

– Я постараюсь, чтобы это была достойная моего сына награда, – пообещал Мичура.

– Спасибо, – ответил Филипп. Но не добавил «отец», на что втайне рассчитывал Мичура, начиная этот разговор. – А теперь извини, но мне надо кое о чем позаботиться. Желание Адалинды осмотреть рисунки на плато Наска требует внесения серьезных корректив в наши планы.

– Конечно, сынок, – улыбнулся Мичура и ласково похлопал Филиппа по плечу. – Amat victoria curam. Победа любит старание.

Через три часа вертолет долетел до плато Наска. И завис над ним, бешено крутя винтом.

– Если мы опустимся на землю, то ты ничего не увидишь, – объяснил Филипп ундине. – Рисунки видны только с высоты птичьего полета.

– Но как это удалось испанскому священнику Сьеса де Леон, который первым сообщил об этих рисунках в своих «Хрониках Перу» еще в середине шестнадцатого века? – с недоумением спросила Адалинда.

– Я слышал об этом, – ответил Филипп. – Возможно, что Сьеса де Леон не видел рисунки своими глазами, а записал с чьих-то слов. Как он сам говорил, людей, заслуживающих доверие – христиан и индейцев.

Ундина с любопытством взглянула на Филиппа, обдумывая его слова. Затем, согласно кивнув, прильнула к иллюминатору.

Гигантские рисунки и геометрические фигуры были начертаны на песке. Здесь были изображения птиц, обезьян, пауков и даже людей. Но в основном линии и полосы, которые иногда складывались в треугольники, трапеции и спирали. Их было много тысяч. Некоторые достигали нескольких сотен метров в длину.

– Священные послания древних духов своим потомкам, – благоговейно прошептала Адалинда. – Как жаль, что мы не можем прочитать их! Уверена, наша жизнь изменилась бы. Мы обрели бы не только истину, но и покой в наших душах.

Филипп ничего не ответил, а только сочувственно вздохнул. И как будто ненароком положил свою руку на плечо Адалинды. Та благодарно улыбнулась и не воспротивилась этому. Мичура, незаметно наблюдавший за ними, довольно хмыкнул. Его сын подавал большие надежды. Со временем он мог бы заменить его, Мичуру, в Совете ХIII. И это было бы для него, Мичуры, настоящим счастьем. Тем самым он с лихвой вернул бы свой отцовский долг брошенному когда-то сыну.