Химера

Фергюс вздрогнул. Если только Алва не выполняла поручение Совета ХIII. Для него нет срока давности. И если он осудил Фергюса, то приговор будет приведен в исполнение, сколько бы веков ни прошло.

И Алва была только глазами. Исполнителем был мужчина, которого видели вместе с ней. Именно его послал Совет ХIII привести приговор в исполнение.

Фергюс еще раз внимательно посмотрел на фоторобот мужчины. И на этот раз увидел, что это был не человек. Такие же, как у Алвы, характерные черты, но только не эльфийские, а относящиеся к рарогам. И, что было самым странным, он напомнил Фергюсу члена Совета ХIII Мичуру, с которым он раньше часто встречался. Но не того, каким рарог был сейчас. Таким, по представлению эльфа, Мичура мог быть в молодости. Фергюс встряхнул головой, чтобы отогнать это наваждение.

Мозаика сложилась. Рароги считались профессиональными убийцами. Да такими и были по природе своей. Стала понятна немотивированная слепая жестокость, с которой были убиты Евгения и Альберт. Женщина или ребенок – для рарога все равно. Он безжалостен и убивает без раздумий.

А послал их эльбст Роналд. Незадолго до того, как погиб сам.

Возмездие над эльбстом свершилось без участия Фергюса. Но Алва и этот рарог… Они будут продолжать преследовать его, Фергюса. Приказ был отдан, и он должен быть выполнен. Если только его не отменит новый глава Совета ХIII, кобольд Джеррик.

Эльф не боялся ни Алву, ни ее спутника, наемного убийцу. Но он вспомнил о внуке. Если Алва видела и его… Или увидит в будущем…

И Фергюс решил, что их необходимо остановить.

Эльф набрал номер телефона майора Лихобабенко.

– Вы узнали, каким рейсом улетели женщина и мужчина, подозреваемые в убийстве? – спросил он без лишнего предисловия.

– Пока еще нет, – виновато ответил тот. – Было несколько рейсов. Но мы покажем фоторобот всем сотрудникам аэропорта. Я думаю…

– Срочно выезжайте в аэропорт. Встретимся там через час, – прервал его Фергюс. – Я помогу вам.

– Но каким образом? – удивился майор.

– У меня есть свои методы,– туманно ответил Фергюс.

Не мог же он признаться человеку, что собирается основательно покопаться в мозгах сотрудников аэропорта. Фергюс подозревал, что скажи он такое – и майор Лихобабенко сочтет его сумашедшим.

Глава 11

У Джеррика был вид кота, вдоволь налакавшегося сметаны. Слушая Филиппа, он сладостно причмокивал нижней, отвисшей до груди, черной губой и жмурился от удовольствия. Молодой рарог оправдал его надежды.

– Так ты уверен, что Лахлан мертв? – спросил он, чтобы еще раз услышать обрадовавшую его новость.

– Мертвее не бывают, – подтвердил Филипп. Он стоял навытяжку перед кобольдом, вальяжно покачивающимся в огромном вольтеровском кресле. Они находились в янтарной комнате, в которой глава Совета ХIII отдыхал в перерывах между заседаниями. – Я сам видел фотографии с места происшествия в утренних газетах. Голова лежит в нескольких метрах от тела.

– Ай-яй-яй, – с насмешливым сочувствием покачал головой Джеррик. – Вот что значит иметь длинный язык. Тот, кто оскорбляет окружающих, должен быть готов к тому, что кто-нибудь захочет укоротить его мерзкий язык. Или его самого. На голову.

И Джеррик мелко захихикал Он не забыл и не простил Лахлану, что тот назвал его пустобрехом и жалким пигмеем, о чем кобольду сообщили Мичура и Бильяна. Поэтому, когда Алва потребовала у него кого-нибудь из рарогов для своей защиты, он вызвал Филиппа. Задача, поставленная молодому рарогу, была проста – соблазнить эльфийку и уговорить ее убить своего мужа. Фергюс кобольда не страшил. Эльф оказался всего-навсего побочным эффектом от лекарства, которое кобольд прописал Лахлану. Такие изощренные комбинации были в духе Джеррика. Он всегда предпочитал убирать своих врагов чужими руками.

Но Филипп превзошел его ожидания. Лахлан не только мертв, но своей кровью он запятнал Фергюса. Теперь эльфу не отмыться вовек от этой крови. Никто не забыл, как Фергюс несколько лет назад отрубил мечом голову начальнику охраны посольства Эльфландии гному Грайогэйру. А рядом с телом Лахлана нашли самурайский меч. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить два этих факта. Привычка Фергюса решать споры, отрубая собеседникам головы, сыграла с ним злую шутку. Фргюс окончательно поставил себя вне закона. Убийство члена Совета ХIII – это преступление, за которое может быть только одно наказание. Смерть. Самая ужасная, какую только можно себе представить.

Если, конечно, об этом узнают остальные духи. А это зависело только от него, Джеррика.

Джеррик еще не решил, как он сможет использовать убийство Лахлана не только против Фергюса, но и в собственных интересах Обычно он держал в своих руках сразу много ниточек, к которым, как марионетки, были привязаны различные духи или люди, и по мере необходимости дергал за ту или другую. И марионетки начинали маршировать под его, Джеррика, команды, сообразно его желаниям. А те, кто отказывался, недолго упивались своей независимостью. Джеррик не хуже мойры Атропос, древнегреческой богини судьбы, умел обрезать нити, на которых держалась жизнь его врагов.

Джеррик благосклонно кивнул рарогу.

– Я доволен тобой, Филипп, – произнес он. – Теперь самое время подумать об обещанной тебе награде.

Филипп поклонился.

– Если ты настолько же щедр, как и мудр, повелитель Джеррик, то я могу не беспокоиться о награде, – сказал он. – И я не беспокоюсь, как ты видишь.

Джеррик ухмыльнулся.

– А ты очень умен, Филипп, – с одобрением сказал он. – Даже умнее своего отца.

– О ком ты говоришь, повелитель Джеррик? – нахмурился Филипп. – У меня была только мать, которая меня выкормила и вырастила. Того, кто называет себя моим отцом, я не знал и знать не хочу.

– Тем лучше, – заявил Джеррик. – Я предпочитаю иметь дело с сиротами. Они более преданны.

– Испытай меня на преданность, – сказал Филипп. – И ты убедишься.

– А я испытаю, – ответил кобольд. – И берегись, если твои слова разойдутся с делом.

– Я готов, – снова поклонился Филипп. – Приказывай.

– Но поговорим сначала о будущей награде, – кобольд оскалил черные клыки в надменной усмешке. – Может быть, ты не захочешь ее принять.

– Все, что я получу из твоих рук…

– Ты можешь стать членом Совета тринадцати, – перебил его кобольд. – Такая награда тебя устроит?

– О, да! – воскликнул Филипп. Но сразу же нахмурился. – Однако в Совете тринадцати рарогов представляет…

– Это единственное препятствие для твоего возвышения, Филипп, – голос Джеррика был сладок, как мед. – Но ты можешь его устранить. Это и будет твоим испытанием. Испытание и одновременно награда – не правда ли, не каждому выпадает такой редкий шанс, Филипп?

Джеррик не сводил прищуренных глаз с рарога, словно пытаясь найти на его лице следы замешательства или протеста. Но лицо рарога было непроницаемо и бесстрастно.

– Ты оставляешь за мной право выбора? – спросил Филипп.

– Выбора? – разочарованно спросил кобольд. – Ты хочешь подумать над моим предложением?

– Я говорю о выборе путей, которыми я могу достигнуть поставленной передо мной цели, – ответил Филипп. – И не более того.

– О, нет! – расплылся в ухмылке Джеррик. – Я не буду настолько усложнять задачу. Я все уже продумал, как обычно. Через несколько дней Совет тринадцати отправляет новую экспедицию к горе Хай Марка. К озеру, в котором покоится тело нашего незабвенного эльбста Роналда. Поднять его со дна озера поручено ундине Адалинде. Мичура знает дорогу и будет ее сопровождать. Ты отправишься с ними в качестве телохранителя. Но вернешься один.

– А ундина Адалинда? – легкая тень недоумения промелькнула в глазах Филиппа. – Мне о ней тоже надо будет позаботиться?

– Едва ли это понадобится, – хмыкнул кобольд. – Если она войдет в озеро. А ведь именно для этого ее туда и направляют. Absque omni exceptione. Без всякого сомнения.

Филипп понимающе кивнул.

Кобольд одобрительно улыбнулся ему и торжественно сказал:

– Benedicite! В добрый час!