Проклятие Гермеса Трисмегиста

С каждой новой фразой шорохи и скрипы в комнате все более усиливаются. Где-то в глубине квартиры стукнула дверь.

Ольга. Смотрите, блюдце ожило!

Голышкин. Молчание!

Огранович. Я сейчас упаду в обморок! Кто-то прикоснулся ко мне ледяной рукой. Психиатр, если это снова твои дурацкие шуточки…

Голышкин. Молчите, или вспугнете его! Я вошел в контакт с духом Гермеса Трисмегиста. Я чувствую это… Гермес Триждывеличайший, взываю к тебе! Ответь мне всего на один вопрос. Где ошибка в твоем рецепте философского камня?

Ольга. Блюдце! Смотрите, оно скользит по буквам!

Голышкин. Записывайте! Каждую букву!

Ольга. Я пишу.

Голышкин. Что вышло?

Ольга. К… как… Какой… ре… цепт. Какой рецепт! Он спрашивает, какой рецепт!

Голышкин делает знак, и Мышевский, достав из внутреннего кармана, передает ему лист бумаги.

Голышкин. Слушай и ответь, заклинаю тебя! (Читает). "Чтобы сделать эликсир мудрецов, называемый философским камнем, возьми философскую ртуть и накаливай, пока она не превратится в зелёного льва. После этого прокаливай сильнее, и она превратится в красного льва. Нагрей этого красного льва в песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари полученное, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и медленно дистиллируй. Собери отдельно жидкости различного состава, которые при этом появятся. Киммерийские тени покроют реторту своим тёмным покровом, и ты найдёшь внутри неё истинного дракона, ибо он пожирает свой хвост. Возьми этого чёрного дракона, разотри на камне и коснись его раскалённым углём. Он загорится и, тотчас приняв великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведёт зелёного льва. Заставь его пожрать свой хвост и вновь дистиллируй полученное. Наконец заботливо очисти его. И увидишь появление жгучей воды и человеческой крови. Дай всему отстояться день и ночь. То, что увидишь – это и будет философский камень".

Шум в глубине квартиры усиливается, и в конце Голышкину приходится уже почти кричать, чтобы его было слышно. Пламя свечей колеблется все сильнее. Наконец чтение заканчивается. Некоторое время ничего не происходит, затем блюдце начинает двигаться.

Ольга. Он отвечает!.. (Пишет). Записала!

Голышкин. Дайте мне! Нет, не могу разобрать ваш почерк. Читайте сами!

Ольга. «Замени виноградный спирт на камфорное масло».

Голышкин. У нас получилось! Получилось! Вы слышите, Мышевский? А я ведь сам в это почти не верил!

Мышевский. Я же вам говорил, профессор! Значит, все было не напрасно! Мы будем богаты!

Голышкин. Молчите! Сеанс еще не закончен! Я должен проститься с духом… Благодарю тебя, Гермес Трисмегист! Что хочешь ты взамен своего признания?

Ольга. Блюдце снова двигается!

Голышкин. Записывайте!

Ольга. (Пишет, затем читает). «Я хочу смерти того, кто дерзнул обратиться ко мне, желая узнать мою тайну. Его отца убил упавший с вершины железный человек. Он умрет, не успеет земля одеться в белый саван».

Голышкин вскрикивает и падает со стула на пол. Свечи гаснут, словно от сильного дуновения ветра. Комната погружается в темноту.

ДЕЙСТВИЕ 2.

В кабинете профессора только Выхухолев и Огранович. Мужчина играет в шахматы; перед женщиной стоит бутылка водки и рюмка, которую она время от времени наполняет и выпивает.

Огранович. Который час, кто-нибудь может мне сказать?

Выхухолев. Четвертый. Или пятый.

Огранович. А поточнее можно?

Выхухолев. Точнее не могу. Мои часы и сотовый телефон забрал профессор перед началом сеанса. Как и ваши аксессуары. И где они, может сказать только он. Но для этого ему надо прийти в себя. Так что ждем-с!

Огранович. Желтый домик какой-то! Неужели нельзя вызвать медленную медицинскую помощь посреди ночи?

Выхухолев. Зачем?

Огранович. Профессора свезут в больницу. А мы разбежимся по домам. Дожидаться, даст он дуба или выкарабкается, я могу и в горячей ванне, с рюмкой хорошего коньяка. (Пьет) Бр-р! Мерзость какая!

Выхухолев. Что за чушь вы несете, Елена Павловна?

Огранович. Будто женщине и помечтать нельзя!

Выхухолев. Женщине можно.

Огранович. Это что за грязные намеки?

Выхухолев. Какие там намеки, Елена Павловна. Вы водку хлещете, как заправский мужик. Даже не закусывая.

Огранович. А зачем вкус перебивать?

Выхухолев. Зачем вообще пить на работе, не понимаю. Андрею Сигизмундовичу это не понравится.

Огранович. Мне тоже кое-что не нравится во всей этой истории. Но я ведь молчу. И он переморщится.

Выхухолев. И что же вам не по нраву, мой друг?

Огранович. Столько усилий – и все коту под хвост! А если профессор окочурится, что тогда?

Выхухолев. Откуда мне знать?

Огранович. Не ври, ты Мышевского знаешь не хуже меня. Он пойдет на все, лишь бы получить то, что хочет. Ведь предлагали этому чудаку по-хорошему: продай квартиру. Так нет, отказался. От таких денег!

Выхухолев. Пить вам надо меньше, Елена Павловна. Вот что я знаю точно.

Огранович. Но пусть Мышевский учтет: моя роль в этой авантюре – оформить сделку, и только. Будет тело – не будет дела. На мокруху я не подписывалась.

Выхухолев. Фу, что за жаргон, Елена Павловна! Интеллигентной женщине он не к лицу.

Огранович. Это я нахваталась от своего третьего мужа. Или четвертого?! Впрочем, это не важно. Он был следователем прокуратуры. Так что прощения просим!

Выхухолев. А скажите мне, Елена Павловна, вот что. Сколько у вас всего было мужей? А то я уже сбился со счета.

Огранович. Лишь бы я не сбилась. А ты не забивай себе голову всякой чепухой.