Замок из дождя

– Или не желала знать. Барон Левин был более выгодной партией?! – беззлобно укорила её Муравлина. Женщина не хотела обидеть подругу, но может быть вырвавшиеся слова – правда, о которой никогда не думала Эльза. Павел ухватил под руку жену, и увел её от задумавшейся Левиной. Баронесса заглянула в себя, увидев там ослепление юности, честолюбивые планы, а муж, можно ли это назвать любовью. Ведь до сей минуты она в этом никогда не сомневалась. Левин видный и обаятельный, более удачливый, богатый, чем его друзья, он умел блистать, кружить головы и праздно проводить время с достоинством человека отдыхающего от тяжелых праведных трудов. Левина вспоминала, как терялась от волнения в присутствии Александра, он казался ей тогда совершенно неотразимым молодым франтом. Эльза решила проститься с Петром, она стремительно поднялась по ступенькам, и, войдя в комнату, увидела, как раненный измученный постоянной болью мужчина пытается сесть. Движения давались ему с трудом. Левина, пораженная, смотрела на упорную борьбу раненного человека со своими страданиями. И он победил, сел, не проронив ни звука. Панютин отвлекся от своих усилий, и посмотрел на приближающуюся баронессу.

– Я пришла проститься, Петр Сергеевич, – начала неуверенно Левина, – коль скоро моя помощь вам не нужна, я уезжаю.

– Хорошо, – Панютин старался не смотреть на любимую, чтобы не остановить её, не попросить прощения.

– Вы не хотите больше мне ничего сказать? – Эльза все еще надеялась услышать примиряющие слова.

– Нет. Прошу прощение за доставленное беспокойство, баронесса, – сухо проговорил Панютин, пряча свой грустный взгляд. Эльзе ничего не оставалось, как уйти, восхищаясь и раздражаясь волей, мужеством, и упрямством этого человека. Панютин подождал, когда закроется дверь, и в изнеможении закрыл глаза. Она ушла. Он уже упрекал себя за непреклонность, но не желал ничего менять. Однако, мысль, что Эльза покинула его, была невыносима для того, кто так долго любил и боролся со своей любовью. Петру тяжело было осознать такую зависимость от баронессы. Все эти размышления причиняли полковнику тяжелые душевные страдания, которые он уже не мог выдерживать, как раньше. И тогда он закрывал глаза, и старался не думать о том, что так ранит, а упрямо повторял наизусть псалом девяностый.

Эльза не поехала в имение, а отправилась в Петербург домой, где с нетерпением запутавшегося человека прямо с порога направилась в кабинет мужа. Остановившись посередине него, посмотрела на образ Александра Невского, и перекрестилась. Барон был по сути своей неверующим человеком, однако он снисходительно относился к своей православной жене, и потому согласился с ней, когда прекрасная икона появилась в его «царстве». Он никогда не лепил Лизу под себя, и она в свою очередь принимала Александра целиком со всеми недостатками, которых, впрочем, не замечала. Эльза воспринимала только лучшую сторону своего мужа, которую он мог подкрепить достаточно эффектными жестами. Когда он в очередном артистическом порыве, залезал в окно к молодой жене с букетом цветов и бутылкой шампанского, это производило на юную Лизу сильное впечатление. А для самого Александра это был момент триумфа и самоутверждения, тем более что баронесса с лихвой выдавала нужные эмоции и обожающие взгляды. Поразительно, но при всем этом, Левин никогда не был пылким влюбленным, страстным мужем или нежным покровителем, внешний блеск часто компенсировался внутренней холодностью. Эльза вспоминала разительные перемены, случавшиеся с бароном после очередного бала или приема, после всех своих артистических эффектных действ, домой возвращался другой человек, который уже не мог никого очаровать, или покорить. Вероятно, поэтому, та подлинная страсть, которая бурлила в недрах сердца Панютина, скрываемая внешней строгостью, всегда пугала её. А может быть она не хотела сгореть в этом горниле? Только сейчас Эльза поняла, что она после гибели мужа, сама не желала никого пускать в свою жизнь, несмотря на то, что одиночество так мучило её. Но теперь все изменилось.

В конце сентября 1828 года произошло взятие и капитуляция крепости Варна. За храбрость и мужество, проявленное в военных действиях против неприятеля Евгений Левин, был повышен в звании до прапорщика и получил небольшой отпуск для того, чтобы уговорить мать, разрешить ему обвенчаться с княжной Анной Муравлиной. Это было ясное теплое сентябрьское утро, когда возмужавший барон Левин ступил на порог дома. Увидев своего сына Эльза не смогла сдержать слез. Она смотрела на обветренное загоревшее любимое лицо с отращенными роскошными усами и не узнавала своего мальчика. Какой взрослый! Неужели это её Эжени? Баронесса улыбалась и плакала одновременно. Она понимала, что вырастила достойного человека, но то, что он смог стать отважным воином было для неё приятным удивлением. Ведь для матери он все еще был маленьким карапузом. Возможно, Панютин был прав.

– Как ты возмужал! – Левина подошла к сыну, погладив его по голове. – Мне написали о твоем отважном поступке, я знаю, что ты принял бой с превосходящими силами противника и спас своего командира от неминуемой гибели. Я горжусь тобой, сынок.

– Я не сделал ничего особенного, просто выполнил свой долг, – молодой Левин отвел взгляд, и посмотрел на пол, – со мной сражаются куда более смелые драгуны чем я.

– Нет, для меня ты подлинный герой. Отдохни с дороги, я велю накрыть на стол, – Эльза никак не могла насмотреться на Женю.

– Меня отпустили в отпуск, и ты знаешь, что я приехал жениться на Анне, – Евгений серьезно посмотрел в глаза матери, своими красивыми, как у баронессы глазами.

– Зачем же спешить со свадьбой? – баронесса вздохнула.

– Я дал слово, – в той же манере, как и Петр Сергеевич, проговорил серьёзно Женя, – это дело чести. Княжна Анна достойная девушка. Даю слово. Она будет счастлива со мной.

– Хорошо. Я обещаю все устроить, – Левина успокоилась, услышав столь уверенные слова. Женя прошел в свою комнату под слегка удивленный взгляд матери, которая все еще не осознавала до конца, что перед ней не милый мальчик, а молодой мужчина, который в уже осознал это в полной мере, доблестно выдержав тяжелые для него испытания.

Венчались через неделю во Владимирском соборе. С утра все приготовления по хозяйству были завершены, хотя Эльза все ещё пыталась проверять, так ли выполнены её распоряжения, и не могла успокоиться даже во время венчания. Баронесса любовалась молодыми, но мысленно перебирала и перебирала в голове все свои действия, дабы понять, что она ничего не упустила, и свадьба пройдет наилучшим образом. По лицу же княгини Ирины Муравлиной было видно, что она не очень верит в удачность этого замужества, несмотря на то, что Павел всячески успокаивал её.

– Ирина, – шептал Муравлин, – Женя совсем не похож на Александра. Разве ты не замечала, какие они разные, он даже внешне похож на мать.

– Разные. Кровь одна. И кровь беспутная.

– Он глубоко верующий. Лиза передала сыну свою силу нашей веру.

– Это не довод. Если бы не мольбы Ани, я бы никогда не пошла на это, – Муравлина вздохнула, – и потом судьба Зинаиды всегда ужасала меня. Она тоже в свое время настояла на браке с Панютиным.

– Посмотри на лица наших детей. Ведь они счастливы, – привел последний довод князь Муравлин. Молодожены были действительно искренне счастливы. Возмужавший Евгений выдавал всем своим видом, появившийся интерес к Анне. Юная невеста, очень смущенная, была серьезной. Она с волнением слушала слова, которые произносил священник, а когда все закончилось, даже заплакала, чем очень удивила гостей и молодого мужа. В доме баронессы Левиной прием, устроенный по случаю свадьбы был обставлен с большим вкусом. Много именитых личностей прогуливалось по залу после плотного застолья. Баронесса в очередной раз обходила гостей, наблюдая за тем, что происходит, и нет ли какой нехватки в угощениях. К довольной Эльзе вдруг подошла графиня Мелецкая. Пелагея Павловна отвела счастливую мать в сторону.

– Что случилось? – спросила баронесса, все мысли которой были только о том, чтобы свадьба удалась и гости были довольны.

– Вы же мне обещали, – без предисловий начала Мелецкая, – оттолкнуть моего сына.

– Я не видела вашего сына уже долгое время, – Эльза заставила себя говорить с Пелагеей Павловной на тему, которая была ей совсем не интересна. К тому же баронесса все время отвлекалась посмотреть, всё ли происходит так, как должно быть на достойном приеме.

– Допустим. Но вы все же стали его тайной любовницей, – Мелецкая сделала ударение на последнем слове.

– Вы с ума сошли! Это чудовищная ложь! – возмутилась Левина. Баронесса отошла от Мелецкой, давая понять, что ей не приятен этот разговор.

Поручик Мелецкий очень расстроенный, стоял в сторонке, наблюдая за танцами. В нарушение всех приличий, к нему подошла сияющая Юлия в роскошном атласном платье с двумя бокалами шампанского.

– Выпейте со мной, Павел Юрьевич. Я хочу проститься с вами. Я покидаю Россию, и скоро отправляюсь в Париж.

Мелецкий принял из рук Алаповской бокал.

– Я выпью за то, чтобы вы оставили меня в покое, – грустно проговорил Мелецкий.

– Прекрасно! Пейте же, – Юлия с нетерпением наблюдала за неторопливыми действиями молодого мужчины.

– И все же вы слишком много читаете французских романов, – Павел попытался наставить девушку на путь истинный, – это дурной тон, не престало такой, как вы, поправ правила приличия, приходить ко мне с бокалом шампанского.

– Может быть я намного смелее, чем ваша баронесса, – проговорила с усмешкой Юлия, – и мне не важно, какие сплетни родятся в этот момент, когда нас увидят вместе.

Павел допил бокал.

– Вы рискуете получить в обществе дурную репутацию, – Павел произнес слова с легкой нотой пренебрежения.

– Как знать, быть может, вы мне составите компанию, – предвкушая результат своей мести, проговорила девушка.

– Компанию в чем? – не понял Павел.

– Ну, я к тому, что у вас тоже будет дурная репутация в обществе, – Юлия ядовито улыбнулась, – и у вашей ненаглядной баронессы.

– Я не боюсь угроз, – при упоминании Эльзы, Мелецкий приободрился, – да что вы можете сделать своей бессильной злобой.

– Я хочу проститься, полагаю этого уже достаточно. Разве не за это, я предлагала выпить? Вы пророчите мне дурную репутацию, но сейчас я покину вас, а вы останетесь, – Юлия снова ядовито улыбнулась, наслаждаясь моментом, медленно сделала реверанс, и с достоинством удалилась.

Баронесса Левина отошла от Пелагеи Павловны, но ей подвернулась Таисия Прохоровна.

– Эльза Львовна, в Петербурге новое увлечение, – проговорила она загадочно.

– Какое? – непонимающе проговорила Левина.

– Читают вот это, – княгиня Ачинская протянула ей листок бумаги, – это письмо вашего мужа к некой тайной особе.

Эльза развернула бумагу, и вздрогнула от знакомого подчерка.

– Моя любимая, – тихо прочла баронесса – я изнемогаю без вас, как без солнца. Ежели, вы не согласитесь встретиться со мной, мне не жить. Не сокрушайтесь на счет моей жены, она милая, но ей никогда с вами не сравниться. Ты, та единственная, о коей я грежу бессонными ночами, – Левина не смогла дальше читать под любопытным сочувствующим взглядом Таисии Ачинской.

– Я понимаю вас, Эльза Львовна, – изрекла сочувственно, из лучших побуждений, она, – вы все эти годы страдали, и поэтому хотите принять предложение нашего пылкого красавца Мелецкого и быть с ним. Может, и на тайный брак решитесь? Ведь, его мать против ваших отношений.

– Кто распускает эти нелепые слухи? – проговорила, пораженная баронесса. Эльза чувствовала, что жизнь смеётся над ней, но отчего-то ей представлялось лицо графа Формера. Фигуру которого, она различила среди гостей, или ей показалось.

– Да какие же это слухи? – Таисия Прохоровна не унималась. – Об этом давно все говорят. А известно, что дыма без огня не бывает.

А в это время внимание всех привлек поручик Мелецкий. Он совершенно неуправляемый, ворвался в круг танцующих пар, и стал что-то кричать, размахивая руками, так что парам пришлось остановиться. Мелецкий оказался в кругу любопытствующих людей, и выглядел совершенно нелепо. Он крепко держался на ногах, но казалось, был не в себе. Эльза и Ирина из разных концов зала, поспешили гасить назревающий скандал. Но не тут-то было. Левина попыталась подойти к Павлу, и успокоить его.

– Какой конфуз, – прозвучало где-то за спиной, – говорят, что они тайные любовники. Так афишировать свои отношения.