Школа. Никому не говори. Том 1.

Ноль реакции. Не слышит.

– Девушка! – чуть громче и медленнее выдал юноша. А затем, надеясь не привлечь внимание Марии Игнатьевны, бросил уже быстро, отрывисто.

Начали оборачиваться все десятиклассницы: и рядом сидящие, и даже те, что подальше. Кроме той персоны, к которой непосредственно цыган и обращался. Химичка подняла голову – Сэро затих. Не услышать точно было невозможно!

– Тимон! – тихонько присвистнув, обратился повеса теперь уже к Степанченко. Тимофей обернулся и вопросительно кивнул.

– Девчонка, что сидит впереди тебя, шарит?..

Люба, шокированная, догадалась, что речь идёт о ней. Узнала бархатный низкий голос Сэро.

«Блин, да как можно ему дать ту муть, что я только что на черновике настрочила?!.. Чтоб этот цыган потом меня где-нибудь за углом пришиб?!» – тихоня насторожилась и сгорбилась сильнее.

– Кто?.. Вот эта?! – Тимофею очень не понравилось, что ровесник обратил внимание на Поспелову. Такое в его планы не входило. Ещё не хватало, чтоб у его груши для битья появился покровитель. – Да она конченая, убожество, мля!..

– Мне плевать! – обрезал его на полуслове Сэро. – Какое мне дело до того, какая она, если девка шарит?.. Позови её!

Тимон, сглотнув, подчинился. Он протянул руку к спине Поспеловой и постучал слегка пальцами.

– Эй, Люба, слышишь?.. Обернись, тебя зовут!

Девушка чувствовала, что привлекла к себе слишком много внимания. Она еле дышала – красная, с расширенными от напряжения зрачками. Тело задеревенело. Бессильные руки прилипли к парте. Ноги будто окоченели и приросли к полу. Челюсти, словно склеенные, сжались – вот-вот заскрежещут от боли зубы. Повернуться и посмотреть в лицо смазливому наглому брюнету, тем более улыбнуться девочка попросту не могла. Привыкшее к насмешкам сознание решило, что, если ответить на зов, порция унижений обеспечена.

Мельком обернулась Рашель и кинула насмешливый взгляд на красную Любу. Следом за ней повернулась Камилла. Брюнетка посмотрела оцепеневшей Любе прямо в глаза: зло, смеясь, брезгливо. Камилла презирала трусость Любы: как можно не использовать такой шанс?! Находчивая Виноградова молниеносно схватила со стола свою тетрадь с работой и, улыбнувшись, передала Сэро.

– Держи! Я всё уже решила и проверила!

– Спасибо! Буду должен! – полушёпотом ответил обрадованный мальчик, благодарно подмигнув вдобавок.

– Если что, обращайся! – Камилла излучала высшую степень приветливости и обаяния. И тут же не упустила возможность щегольнуть. – У меня «пять» по химии. Всегда могу помочь!

Сэро усмехнулся – намёк был понят. Многие девчонки старались ему угодить. Кроме высокомерной, глухой овцы с четвёртой парты первого ряда, выставившей его дураком: «Тебе это даром не пройдёт, сучка, вот увидишь!».

***

Ерик протекал через весь городок и был его достопримечательностью. Мама Любе говорила, что река была создана искусственно и служит для спуска воды с рисовых чеков.

На одном из берегов реки почти в центре города расположился песчаный пляж. С зонтиками, парой катамаранов и советским дневным кафе с мороженым. В начале 2000-х это кафе переделают в ночной бар с небольшой танцевальной площадкой.

Летом пляж был забит до отказа: с мостика молодежь прыгала в реку, кто-то брал на прокат катамаран – все плескались, купались и ныряли с открытыми глазами в мутную воду. Кто-то жарил шашлыки.

Забавно, что в метрах пятидесяти от пляжа росли буйно камыши, паслись чьи-то коровы и рассекали воду стаи гусей и уток. Купающихся живность совсем не смущала. Некоторые люди плавали тут же, среди камышей и домашней птицы, не обращая внимания на обилие помёта на берегу.

На пляжном отрезке река была быстрой. Дальше же – вверх и вниз по станице – течение становилось медленным, тягучим. Мутная тёмно-зелёная вода густо покрывалась ряской, к её поверхности со дна тянулись пушистые ветки речных водорослей. Камыш заполонял реку чуть ли не до середины. По всей длине Ерика, где бы Люба ни бывала, росли ивы. Они крючились своими могучими стволами, будто пытаясь дотянуться ими до воды, и свешивали свои ветвистые космы прямо на гладь реки.

Большая часть станичного Ерика пряталась в тени плакучих ив. Цвела ряска, шелестели робко камыши. В тёплые дни, прогревшись вдоволь под солнцем, лягушки своим плодовитым горластым войском запевали свои причудливые лягушачьи серенады.

Комары гудели роем вплоть до середины ноября. А в особо урожайные на своё кусачее племя годы давали жару не только прибрежным жителям, но и всей станице.

Река протекала и вблизи всех четырех школ. От Ерика до Любиной седьмой школы нужно было пройти пару кварталов. Здесь с берегов свешивались в реку деревянные мостки рыбаков. Ближе же к центру, где стояла элитная школа №1, берега реки были укрыты бетонными плитами. К воде спускались цивилизованные каменные ступеньки.

Зимой, в редкие кубанские морозы, река промерзала. На льду местные катались на санях, а кто-то просто бегал без коньков в своё удовольствие. Пару зим в реке гостили два лебедя, и это стало большим событием в станице.

Несмотря на явную заболоченность, местами река была довольно глубокой и опасной. Потонуло в ней немало людей.

Люба подошла к пешеходному железному мостику, брошенному через Ерик, и стала любоваться осенней рекой, наслаждаясь облачной погодой. Торопиться ей было после уроков некуда, поэтому сегодня юная особа решила проложить свой путь вдоль затянутых ряской берегов.

Свежий ветер слегка холодил уставшую голову и разгорячённое тело. Тут, на юге, зима наступала медленно и долго. Да и зимой-то южную зиму назвать сложно; скорее, сквозь все зимние месяцы тянется дождливо-протяжная осень, переходящая сразу в тёплую зелёную весну. И снег здесь не обязательный атрибут зимы, а, скорее, редкая краткосрочная диковинка.

Посмотрев назад, на пройденный участок набережной улицы, Любовь увидела толпу пацанов приблизительно в метрах двухстах от себя и порадовалась, что от них, этих подозрительных личностей, может быть, знавших её, прикрывала речная ива своими густыми ветвями, развевающимися от ветра.

И, возможно, этот путь из школы домой для пятнадцатилетней девочки стал бы одним из приятно-уединённых, расслабляющих душу. Только вот в оценке медленно бредущей по берегу кампании Люба не ошиблась. Выдрессированное чутьё человека, привыкшего предупредительно считывать опасность, Любу не подвело.

Среди этой компанейской кучки были братья-близнецы из 10 «Д». И осмотрительный Сэро, привыкший глазеть по сторонам да подмечать любую мелочь, а не пребывать в душевных раздумьях, сразу заметил среди колыхавшихся ветвей не угодившую ему «зубрёжницу». Эта тихушная стрёмная девка, с русыми, чуть ниже плеч волосами, в пёстрой мохнатой вязаной кофте ниже бёдер а-ля «бабуля носила» и плиссированной шерстяной юбке ниже колен, стояла сейчас у начала моста, возле железных перил, покачиваясь слегка. «Ну и наряд!.. Фу, отстой!.. Ни одна уважающая себя деваха такое бы не напялила!» – презрительно скривился десятиклассник. Парень ещё злился на тот факт, что какая-то серая мышь не дала ему вчера списать. Пусть и не буквально сказала «нет», но притвориться глухой… С чего такая заносчивость?.. Они ведь раньше не пересекались даже невзначай, чтобы так выкобениваться! Ущемлённое достоинство полыхнуло, требуя крови и мести. Злость смешалась с вредностью и чисто мужским азартом, и цыган решил отыграться. Здесь и сейчас.

– Погнали! – скомандовал Сэро и быстрым шагом пошёл к мосту. Мальчишки, до этого лениво передвигавшие ноги в угоду интересной беседе, будто очнулись. Они ещё пока не поняли, что произошло, но дружно пошли за заводилой.

– Что случилось? – спросил кто-то из них. Брюнет не ответил. Цыган шёл впереди всех, не сводя хищного взгляда с по-бабски одетой девицы.

Люба в глубокой задумчивости смотрела на течение реки, не догадываясь о толпе за спиной, спешившей по её душу. Ветер баловался с её волосами, бросая пряди прямо в лицо. Девочка убрала руки с перил, поправила заигравшиеся с ветром волосы да лямку рюкзака на плече, затем медленно пошла по мосту к другому берегу.

– Эй ты!.. А ну стой, сказал!!! – гаркнул Сэро грубо, чисто по-мужицки, видя, что жертва уплывает, и, дабы притормозить девку, залихватски засвистел.

Поспелова, пугливо обернувшись на бесцеремонный окрик, увидела цыгана и его ватагу и обомлела от страха. В порыве надежды, что орали все-таки не ей, школьница осмотрелась и пошла было дальше, но хабалистый свист развеял её надежды избежать диалога, обещавшего быть весьма неприятным.

«Что ему надо?!.. Он на меня злится?!.. Почему?.. Что плохого я ему сделала?!» – лихорадочно перебирала все свои поступки и слова Поспелова, но ничего предосудительного не выявила. Только раздутое чувство вины долбило молотком по дрожащему от страха сердечку, ожидая расплаты от цыгана непонятно за что.

Сэро догнал ровесницу, резко остановился в сантиметрах тридцати, нависнув над ней и сердито дыша. Люба, встретив гневный взгляд чёрных глаз, поняла, что дела «швах!». Скорее всего, её сейчас будут бить. Банда Степанченко девочку уже поколачивала не раз: как слегка, так и по-серьёзному – синяки долго сходили потом с её юного тела. Учёная Поспелова, запомнив назубок, что от кучки агрессивных парней ей не может прилететь ничего хорошего, в ожидании града ударов по груди, рёбрам и голове инстинктивно вжала голову в плечи, а руками плотно обхватила грудь.

Рядом притормозил Имир. Остальные мальчики столпились вокруг Любы и Сэро полукругом.

– Как тебя там зовут?! – грубо спросил Сэро, скорчив брезгливую гримасу, и смерил развязным взглядом «зубрёжницу» с ног до головы. Поспелова ещё больше сжалась и покраснела.

Испуг стрёмной девки мальчишку насмешил и одновременно оставил в непонятках. То, что дура задёргалась на пустом месте, когда хулиган ещё не приступил к развлечению, вызвало отвращение и только больше раздраконило. Пугливых, закомплексованных дев, занудных, строящих из себя праведниц под ханжеским воспитанием благочестивых мамаш, Сэро не переваривал. А тёлка перед ним как раз была примером всех перечисленных качеств, вызывавших у красавчика приступ тошноты. Повеса разозлился и захотел словами унизить ровесницу, да побольнее.

Потерявшаяся со страху школьница тем временем выдавила своё имя.

– Значит, ты типа Люба, – подытожил вслед за ней злившийся Сэро, бесцеремонно наклонился ещё ниже и хищно заглянул отчаявшейся жертве в серые глаза. В них читалась суть девчонки: человека поломанного и уже уставшего, хотя жизнь только начиналась. Сэро дошло, что девка сейчас от него ожидает любую подлую выходку, так как видит в нём редкого морального урода, и цену ему давно уже определила. Хоть в зрачках серых глаз немного всё же сквозила немая мольба на помилование, эта серая мышка не видела смысла сопротивляться.

Сэро мало когда кого жалел и с зарвавшимися девочками церемониться себе не позволял. Но сердце почему-то ёкнуло, отозвалось на молчаливое отчаяние сверстницы, на её внутренние раны. Цыган внезапно понял, что отчего-то он этой девчонке сочувствует, и неожиданно смягчился. Брюнет не знал причину, но осознавал, что в «зубрилке» есть что-то ему знакомое. Парню расхотелось издеваться над внешним видом тихони и её манерой поведения, передразнивать, стращать, загонять в угол и козлить насмешками. Однако, почувствовав, что перегорает, красавчик всё же спохватился и вернул себе прежнюю жёсткость, хотя изначально планированная схема надругательств и стёба теперь показалась ему совершенно лишней.

– Ты шаришь в химии, так? – нашёлся остывший мальчик.

До сообразительной Поспеловой тут же дошла причина атаки. Осознавая весь конфуз ситуации, школьница поняла, что надо сказать правду о своих реальных успехах в предмете. Вокруг – куда бы она не кинула робкий взгляд – стояли высокие, спортивные, хулиганистые мальчишки и бесцеремонно её рассматривали.

– Будешь мне давать списывать, поняла?! – Сэро сделал ударение на первом слове, наклонившись к дрожащему Любиному лицу ещё ниже. Теперь юноша мог хорошенько разглядеть узоры её зрачков. – Домашние, проверочные, лабораторные – да похрен, что!.. Пишешь себе и отдельно катаешь шпору мне. Всегда! Я забираю. И мне наплевать, оглохнешь ли ты в следующий раз или несварение словишь! Не хочешь проблем – не беси меня, усекла?.. Своё я должен получить. Вопросы?..

– Вообще-то я плохо понимаю химию, – решила сознаться Люба, огорошенная требованием цыгана.