Школа. Никому не говори. Том 1.

– Раз наши семьи формально знакомы, предлагаю нам (то есть тебе и мне) пообщаться в неформальной обстановке, – цыган обаятельно улыбнулся и нахально подмигнул. – Пойдём сегодня вместе домой?.. Я живу почти рядом с тобой, в десяти минутах ходьбы, на соседней улице. Знаешь, где Степанченко живёт?.. Вот!.. А мой дом рядом, через пару дворов от его хибары… Согласна?..

Поспелова краем глаза увидела, как мимо них прошли Виноградова, Рашель, Лёвочкина и Крюков. У Любиной группы английский проводился рядом с лестницей, в малюсеньком кабинете, что расположился возле спортзала и раздевалок. Во время урока десятиклассники всегда слышали перестук мяча, учительский свисток и вопли группы поддержки. Камилла, чуть замедлив шаг, задержала томный взгляд на спине Сэро. Она не приметила одноклассницу, спрятавшуюся за высокой фигурой цыгана.

«Интересно, как бы Виноградова переварила тот факт, что я стою и общаюсь один на один с парнем, на которого она положила глаз?» – Поспелова мстительно улыбнулась, но тут же, опомнившись, стёрла улыбку со своего лица.

Сэро пытливо смотрел на неё, терпеливо ожидая согласия. Люба вспомнила сегодняшнее черчение, Близнюк, Тарасову и других популярных девочек класса. Их беспечные лица хороводом пронеслись перед её внутренним взором. «А почему бы и нет?» – подумала тихоня, а вслух произнесла:

– Согласна. Только пойдём вдоль берега реки, хорошо?..

– Как скажешь! – Сэро, получив желаемый ответ, одарил девочку лучезарной улыбкой, развернулся и скрылся за поворотом.

***

– Дай списать!.. Люба?.. Ау!.. Ты что, не слышишь?!..

Поспелова очнулась от толчка. Бывшая подруга Лыткина Катя и её соседка по парте Селиверстова Вика, сидевшие напротив, смотрели на тихоню преданными щенячьими глазами.

Так было всегда, почти на каждом английском. С пятого класса. Лыткина с Поспеловой тогда ещё дружили.

Обе девочки – Катя и Вика – перешли в «А» класс после окончания начальной школы. Их мамы работали здесь же: Катина – секретарём, а Викина – завхозом. Новенькая Лыткина сразу сдружилась с Поспеловой: обе были тихими и скромными, и это их сближало.

Вика – красивая стройная высокая блондинка, с большими голубыми, как небо, глазами, сразу нашла своё место в классе. Оно было весьма почётным и уважаемым. Рыжей и конопатой Катерине пришлось тяжелее. Неуклюжей толстушке безумно хотелось быть в кругу крутых мальчиков и девочек, с которыми тусила Селиверстова. И, чтобы попасть в этот круг, Кате одного общения с Викой было недостаточно.

Поспелова была для тщеславной Лыткиной подружкой со скамейки запасных. На людях Катерина сторонилась тихони. Чудная Поспелова, дальше библиотеки никуда не ходившая, являлась совсем не той компанией мечты, в которой хотела блистать рыженькая девочка. Поэтому наедине с Любой Катерина была милой и открытой, а в присутствии других уже стремилась изо всех сил показать, что у неё с Поспеловой мало общего.

Когда в «А» класс пришли яркая Юлиана Близнюк и общительная Света Тарасова, дружбу с Любой Катя окончательно прекратила. А вот списывать клянчить не перестала. Училась Лыткина слабо, перебивалась с тройки на тройку, как и её подружка Вика. В их английской группе сильных хорошисток Близнюк и Тарасовой не было – не спишешь у товарок по выпивке и танцполу. Зато была Поспелова с круглой пятеркой по инглишу. И Катерина, напоминая честными щенячьими глазами наивной Любе о былой дружбе, клянчила и домашние, и переводы, и готовые диалоги. А тихоня, всё ещё надеясь, что рыжая одноклассница снова будет дружить с ней, каждый раз велась и давала списывать.

Поспелова, когда позволяла Катюхе скатывать, конечно, понимала, что её используют, но, устав быть в своём классе гонимой одиночкой, всё ещё надеялась, что Лыткина снова будет общаться с ней, как раньше.

– Любонька!.. Миленькая! – шептала Катерина, с опаской озираясь в сторону англичанки, сначала ласково, потом требовательно. – У тебя же есть домашняя, знаю! Поделишься?

Люба, полностью погружённая в думы о Сэро и предстоящей прогулке до дома, не слышала заискиваний бывшей подруги. Поспелова зыркнула невидящим взглядом на лопотавшую Лыткину, неопределённо дёрнула плечами и отвернулась.

Катя недоумённо посмотрела на Вику. Та лишь непонимающе приподняла брови. Тихушница никогда им не отказывала, и ровесницы использовали её всякий раз, когда требовалось. Нельзя позволить распоясаться такой замечательной безотказной кормушке.

– Эй, Люба! – сменила Лыткина заискивающий тон на раздражение. – Я ведь могу и очень сильно обидеться! Ты этого хочешь?..

Ноль реакции в ответ.

– Эй!!! – Катя грубо тыкнула Поспелову ручкой в бок.

– Да что тебе надо?! – довольно громко буркнула Люба, резко повернувшись на неприятный укол.

– Что у вас там происходит?! – учительница, среагировав на шум, посмотрела прямо на пригнувших головы и покрасневших Селиверстову и Лыткину. – Готовы обе?.. Повторили?.. Слушаю.

***

Люба за сорок минут урока успела настолько переволноваться, что пришла к мысли: идти домой с популярным брюнетом у всех на виду – плохая идея. Её стали во всю терзать страхи, ведомые только ей одной. Девочке начало чудиться, что на каждом углу, из каждого двора, её, идущую с цыганом Ибрагимовым, видят мамины знакомые, знакомые их семьи – всевозможные престарелые тётушки и кумушки – и судят, судят! Осуждающе качают головами, возмущённо поджимают губы и с омерзением отворачиваются. А когда она вернётся, наконец, домой, мама уже будет знать все лично ей донесённые возмущения неравнодушных престарелых кумушек и тётушек, возьмёт хлыст и начнёт лупить Любу со всех сторон за принесённый позор да гнать по улице на потеху всем соседям.

За пятнадцать лет своей совсем ещё короткой жизни Поспелова Любовь неоднократно испытывала на своём теле пренеприятнейшие ощущения от побоев свежей крапивой, веником, лозой, черенком лопаты, ну и, конечно, ремнём, как же без него! Маму злить нельзя.

Прогнав в беспокойной голове все возможные нехорошие исходы от прогулок с цыганом – пусть даже красивым и приличным, пусть даже знакомым с родителями – и накрутив себя собственными, въевшимися в тело страхами, Люба решает сбежать. Сбежать от цыгана окольным путём.

Главный вход в здание школы только один. В него заходят все. Все, кто зашёл в школьный двор как с восточной калитки, так и с западной. Люба жила на западе, как и Сэро. Значит, чтобы убежать от цыгана, ей нужно обойти центральный вход и выйти через восточную калитку. Мысли в голове хоть и бегали, как тараканы от включённого света, но так же быстро выстраивались в логический список шагов, которые нужно совершить, чтобы уйти домой одной.

После звонка с английского Люба прошла до конца крошечного коридора и вошла в совершенно пустой большой спортзал. В одной из его стен была дверь на улицу, которая (если Любу не подвела память) обычно открыта в тёплые деньки, чтобы выводить школоту на уличные спортплощадки.

Дверь в кабинку физруков была приоткрыта, но Любу, пробегающую тихонько, словно мышка, через зал, к дверям, ведущим на улицу, никто не заметил. Иначе её бы хорошенько обругали за хождение по крашеному полу в уличной обуви.

Выходная дверь от толчка протяжно скрипнула. Люба обернулась на дверь каморки, где как раз раздалось ржание физруков – они не слышали. Поспелова тихонько вынырнула во двор и, озираясь, побежала к восточной калитке. Эта калитка вела в противоположную сторону станицы и для Любы была совершенно чужой: через второй вход она никогда не ходила. Но сейчас, чтобы избавиться от Сэро, пройти стоит только тут.

Выйдя с территории школы, старшеклассница пошла обходным путём: улочками и проулками, весьма малознакомыми. Главное – выйти к речке. Она сделала огромный крюк и увеличила время пути домой минут эдак на сорок. Но все это было для Поспеловой мелочью по сравнению с избавлением от весьма неприятных объяснений с мамой.

Вдруг к Любе в голову закралась весьма отрезвляющая мысль: «А если Сэро вообще не ждал меня?.. Наверняка он забыл, пока травил байки с приятелем или ухлёстывал за какой-нибудь смазливой девицей?.. Может, он поприкалывался с меня опять, как с домашними по химии, и совсем не собирался провожать?.. И ждать меня в вестибюле первого этажа, у главных дверей, даже не думал?.. Зачем настолько клёвому парню такая беспонтовая мочалка, как я?».

Поспелова, шокированная столь откровенной реальностью, остановилась.

«А я, лохушка наивная, уши развесила и сделала такой огромный крюк, лишь бы на глаза ему не попасться!.. Господи, какая ж я всё-таки наивная курица!.. Ему же, по факту, просто похрен!.. Дура я, дура!» – школьница, огорчённо замотав головой, едва не расплакалась.

Подросток тяжело призналась себе в том, что, на самом деле, была всё это время счастлива от одной только мысли, что у главной двери ждёт её – именно её – один из самых популярных и желанных парней в школе. И это счастье, несмотря на побег от брюнета, подсвечивало изнутри и грело, грело… Трезвая мысль обнулила это состояние до полного серого уныния. И вернуть это блаженство уже было никак нельзя.

В конце узкой извилистой улицы сквозь ветви деревьев виднелся просвет с водной гладью. Река! Как хорошо! Люба вздохнула: делать нечего, да и менять что-то тоже поздно – и вышла к воде.

Школьница прошла один малоизвестный квартал вдоль берега, пока не заметила родной перекрёсток реки со знакомой до оскомины улицей, по которой девочка постоянно ходила в школу. Впереди, почти весь укрытый ветками ив, маячил давно уже облюбованный Поспеловой пеший железный мост. Ещё минут тридцать пешком – и она будет дома.

Позади послышался бег и шелест мелких дорожных камней.

Люба повернулась и потеряла дар речи. Сердце упало в пятки. Догнавший тихоню Ибрагимов немного запыхался от бега, смолистые волосы растрепались. Мальчик остановился, отдышался, пригладил ладонью свою шевелюру, поправил на плече рюкзак и с претензией посмотрел на смущённую ровесницу.

«Чёрт! Откуда он вылез?!» – истерично подумала не ожидавшая такого расклада Люба.

К подросткам, не торопясь, приближались ещё двое: Имир и какой-то низкорослый кудрявый блондин в красной толстовке.

Все четверо встали в глубоком молчании. Люба опустила голову и искоса поглядывала на мальчиков. Сэро, недовольно приподняв бровь, глазел на тихоню, как на шкодливого котёнка.

– Почему ты пошла окольной дорогой через восточный выход? – требовательно спросил цыган.

Поспелова не знала, что ответить, и чувствовала себя крайне глупо. Понимала, что сбежать без объяснений – некрасивый поступок. Как комментировать свой побег? Сказать, что не поверила на слово, и выставить себя ещё большей идиоткой?.. Стоит ли вообще честно объясняться?.. Голова, как назло, ничего умного придумать не могла.

Видя немой, пристыженный взгляд девочки, Сэро заговорил:

– Если ты так не хотела со мной идти, могла бы просто отказать. Сказала бы мне «нет». Я бы понял и не навязывался. Второй раз меня лохом выставляешь!

Люба смутилась. Такая простая мысль ей и близко в голову не пришла.

– Мы долго ждали тебя у входа. Потом заглянули в кабинет английского, потом – в твой классный. Решили, что просто тебя прошляпили. А ты через спортзал свалила.

– Почему это через спортзал? – сгорая от стыда, выдавила из себя девочка, решив оправдаться.