Исчезающий: Инициация

Подловив себя на том, что мой ум заходит за разум, я прервал размышления, и произнес запоздалый ответ:

– Тут я абсолютно согласен.

Я чувствовал, что он устал. Но, возможно, мое внутреннее ощущение – всего лишь подавленная негативная эмоция, не имеющая ограничений в момент работающего сознания? Такой круговорот чувств, в который можно погрузиться лишь одним единственным способом. Способом, размывающим границы подсознания. Обостряющим сенсоры, как чертов «Эппл»обновляет мозги телефона. Только если тот обновляет их техническим методом раз в год, то мои сенсоры, являющиеся мозгами, обостряются каждую секунду. А они намного острее в собственных проекциях, которыми мы так усердно нагромождаем свою центральную нервную систему, спрявляющуюся влиянием бытия через раз. Но острее они лишь потому, что у техники «Эппл» нет никаких проекций. У нее, как у среднестатистического человека, есть только интернет и соцсети.

Странным путем выйдя от духовного к материальному, я взглянул на Борю.

– Я чет устал. – Сказал он, опустив голову к столу.

– Может, присядем на диван? – ответил, будто для меня является новостью эта его объявленая усталость. – Включим телек. Комедию какую-нибудь.

– Слушай, ты как будто читаешь мысли!

«Это ты еще не научился слушать мои, – подумал я, – А то мы бы сейчас вместо посиделок на диване, бродили по бескрайним просторам коллективного сознания в поисках ключа к двери, за которой прячется та самая энергия, которая могла бы поменять общественное сознание. Естественно, если нас двоих воспринимать как коллектив, а все остальное население – как общество».

– Слушай, а ты никогда не задумывался, что если бы в рамках концепции по трансформации общественного сознания было заложенно ложное убеждение, в котором наши футболисты – лучшие, то они бы и правда были таковыми? – вдруг спросил Боря.

– Никогда не думал, – ответил, обрабатывая поступившую информацию.

– Проще говоря: наше общество, то есть сто сорок миллионов людей, стали бы силой, которая своей энергией мысли сдвигает в сторону ярлык, укоренившийся в их предыдущем, не трансформированном сознании. Это как пространство вариантов. Слышал о таком? – последние слова он произнес с такой гордостью, будто пространство вариантов это его изобретение.

– Конечно! Об этом же говорят все, кому не лень, – соврал Боре, чтобы тот немного приземлился.

– Черт! – сжав кулаки, он снова опустил голову. – Я думал это мое изобретение!

«А что если пространство вариантов и правда изобрел Боря? – подумал я. – Вот он сидит тут и никуда не выходит, и все вокруг думают: «Вот, Боря, просирает свою жизнь впустую». А он хихикает у себя в комнате, считая нас всех кретинами, которых уже не спасти. Что если золотые годы своей жизни он спустил на то, чтобы изобрести для нас пространство вариантов, в котором мы – всего лишь следствие огромной цепочки вариантов наших предков? А предки, в свою очередь, следствие цепочки своих предков…».

Ощутив неприятный осадок, который нанес собственный лживый ответ, я положил руку ему на плечо.

– Слушай, ну может и твое. Вдруг я услышал от какого-то своего знакомого, чей знакомый является твоим другом?

– Вполне возможно! – бодро сказал он, после чего принялся подготавливать чайник к очередной порции.

Я почувствовал, что меня отпустило. Причем это чувство было похоже на отлив реки. Вот только что я был в окружении информационной воды, которую, из-за неспособности мозга отфильтровавывать ее, наполняли какие то бредовые идеи, а теперь нахожусь на берегу. Но только мне не хотелось обратно. Взглянув на настенные часы, я отметил, что время перевалило за девять. В этот же момент Боря протянул мне наполненную чашку.

– Спасибо, но я на паузе, – отказался я.

– Для тебя пока что является сложной вся та информация, которую на тебя вывалило подсознание, впитавшее миллионы увиденных тобой фактов и сложившее все их в единый пазл, – сделав глоток, произнес он. – Именно поэтому некоторым лучше много работать, мало знать. Не справятся. Но не ты. Ты справишься, это вопрос практики. С мозгами-то у тебя все в порядке.

– Борь, мне, наверное, пора ехать, – встав с кресла, сказал ему. – Все-таки сейчас не тот период, когда можно растрачивать свое время направо и налево.

– Да, я понимаю, Братик, – он протянул мне руку. – Ты, если что, забегай. Всегда буду рад тебя видеть.

Я пожал ему руку и покинул квартиру.

Сидя в такси, мчавшее к Береговой, я поймал себя на мысли, что, быть может, это моя крайняя встреча с Борей. И вообще каждая встреча с каким-либо из знакомых мне людей, скорее всего, будет последней. В данном контексте интересней всего то, как люди предчувствуют приближение смерти? Почувствую ли я ее дыхание перед тем, как навсегда закрыть глаза?

– Нужно чаще видеться с сыном, – прошептал я в окно.

– Мы приехали! – радостно произнес водитель.

– Спасибо. Всего доброго, – сказал ему и вышел из машины.

Стоя у кованного заборчика, разделяющего течение реки и людей на набережной, я достал талисман и, крутя его в руке, думал о том, что было бы неплохо, если в верхней его части появится дырка для цепочки. Сделав его семейным талисманом, который переходит из поколения в поколение, я бы сотворил маленькую историю.

– Извини, – послышался хриплый голос.

Я повернулся и увидел перед собой цыгана в серой рубашке, джинсах и кепочке, которую носили английские аристократы, продавцы газет или же гопники. Но судя по его выражению лица и этнической принадлежности он был явно не аристократ.

– Можешь мне подсказать, что это за монета? – раскрыв ладонь, спросил он. – На нее можно что-нибудь купить?

Я взял в свободную руку монетку и заметил, что она схожа с той, которая сейчас сжата в моей другой руке.

– Можно сравнить ее со своей?

По его лицу было видно, что он не в восторге от моей просьбы.

– Да, конечно. – улыбнувшись, ответил он.

Я приложил монетки друг к другу, чтобы сравнить диаметр. После этого прокрутил их между собой и, поворачивая сторонами, пытался найти отличия.

«Как забавно, что мне попадаются люди с одинаковыми вещами, – подумал я. – Порой удивительные бывают совпадения».

– Совпадения не случайны, – нервно сказал тот.

Я перевел на него удивленный взгляд.

«Он только что прочел мои мысли? Или я схожу с ума?», – задавался вопросом глядя ему в глаза.

– Они одного года выпуска, поэтому совпадения не случайны. Верни мне ее.

– Представляешь, как забавно получилось? – весело спросил его. – Давай попробуем различить твою монетку от моей?

– Просто верни ее! – серьезным тоном сказал он.

Я закрыл две монетки ладонями и хорошенько потряс. Мне было очень любопытно, получится ли разгадать где чья монетка.

– Так, остановись! – нервно бросил он. – Верни монету!

Я раскрыл ладони и предоставил ему право выбора.

– Левая или правая? – изменив голос на грубый, с трудом сдерживая смех, сказал ему. – Какой ты сделаешь выбор?

Он взял монету с правой ладони. Его тыльную сторону ладони украшала татуировка змеи с открытым ртом. Поймав себя на мысли, что подобную татуировку я уже где-то видел, мне захотелось спросить ее значение. Но вспомнив, что та змея была не на тыльной стороне, а на запястье с внутренней стороны, мое желание растворилось. И пока я пытался вспомнить человека с похожей татуировкой, цыган в кепке, изредка оборачиваясь на меня, испарялся в темноте длинной набережной.

– Странный он, – тихо сказал я, разглядывая оставшуюся монетку. – Может он и не полный бездарь, но добиться многого, будучи инфантильным самодуром, очень сложно. Ну, в общем-то, какая разница? Будто бы странность и инфантилизм не являются теперь повсеместными качествами мужчин. Тем более, учитывая, что и без того каждый друг для друга странен.

Я достал из кармана пузырек, открыл его и закинул в рот сразу две таблетки. Оглянувшись на черные воды Дона, я глубоко вдохнул речной воздух, после чего неспешно направился к дому.