Исчезающий: Инициация

– К Богу, – ответил он. – Вера помогает.

– Где был Бог, когда умирала моя мама? Человек, молившийся каждое утро.

– У каждого свой путь, – сдержанно произнес парень с проплешиной.

– Так, ладно, – выдохнул я и, прикинув, что мне все равно нечем заняться, направился к выходу: – Через пару часов приеду.

Сев в машину, я двинулся в сторону собора. Проталкиваясь среди машин, я все больше ненавидел водителей по соседству. Одни засыпали за рулем, другие – за малым не заезжали на бордюры и тротуары, но ни один не продвигался дальше относительно друг друга. Пытаясь отвлечься от раздражающего хаоса, я потянулся за телефоном, чтобы включить музыку, но мои планы разрушил звонок отца.

– Привет, – сказал я в телефон.

– Здарова! Ты давно был у бабушки?

– Неделю назад, – ответил, держа в уме, что последний месяц я даже с ней не созванивался.

– Полтора месяца прошло, барбос. Найди время и съезди к бабушке.

– Да, хорошо, – сказал я. – Сам понимаешь, вечно какие-то дела…

– У нее забот побольше твоих. Одни только поездки по онкологиям сколько времени и сил отнимают.

– Я все понял, – произнес я, не желая слушать нотации. – На днях заеду.

– Давай, не пропадай.

Положив телефон, я сделал несколько поворотов и припарковался возле центрального рынка. Обойдя бежевое сооружение, в стенах которого продавали паленые вещи, еду и мелочевку для дома и дачи, я оказался у ворот собора. Оглядевшись по сторонам, я ловил себя на мысли, что зря сюда приехал. Но сделав шаг на территорию, отставил сомнения в сторону. Проследовав ко входу в собор, я зашел в него и уперся в торговую лавку с иконами и свечами.

– Здравствуйте, – сказал я женщине, сидевший по ту сторону лавки. – Сколько стоит свеча?

– Смотря какая, – ответила она. – На них написаны цены.

Взглянув внимательнее на выставленные свечи, я увидел цену. Цена на них варьировалась от размеров и цвета. Пятьдесят, сто, триста рублей. Мне трудно было понять в чем принципиальная разница, но, решив, что чем дороже свеча, тем лучше, я взял свечку за триста рублей.

– Картой можно? – спросил у женщины.

– Да, конечно, – ответила она и вытащила из под прилавка терминал.

– Даже здесь цивилизация, – улыбнувшись сказал я и, не увидев никакой реакции, приложил карту. После одобрительного сигнала об оплате, я засунул свечку в карман пиджака и вошел в глубину собора.

Давящая тишина, заполонившая все пространство, толкала меня в бездну спокойствия. Но помня, сколько всего мне предстоит сделать сегодня, я не шел у нее на поводу. Блуждая возле красивых фресок,  дополнявших атмосферу наряду с отсутствием людей, я не наблюдал ажиотажа. Остановившись у правой колонны возле изображения Иисуса Христа, я вдруг осознал, что не знаю, куда мне идти. К какой из икон ставить свечу? И что вообще я здесь делаю? В это время слева от меня, держась правой рукой за трость, перекрещивалась женщина в белом костюме. Проведя взглядом по ее рыжим волосам, впавшим морщинистым щекам на бледном лице и провалившимся глазам, я решил, что она знает побольше моего. Сделав шаг ей на встречу, она посмотрела на меня и, сделав третий перекрест, завела руку за спину, после чего направилась ко мне.

– Подскажите, к какой иконе лучше поставить свечу? – тихо спросил у нее.

– Смотря что ты хочешь попросить, – сказала она сиплым голосом и, протянув руку в сторону большой золотой иконы, огражденной стеклом, добавила: – Сходи к Божией Матери.

– Спасибо. – достав свечу, я было направился к иконе, но меня остановила прозвучавшая просьба:

– Ты не сможешь мне помочь?

– Чем?

– Я собираю деньги на операцию. Прошу у людей, кто сколько даст…

Принявшись копошиться в карманах, я игнорировал свой талисман и отбирал остальные монеты. Найдя ровно две, я вытащил их из кармана и протянул женщине.

– Много дал. – Глядя на семь рублей, она сказала недовольным тоном.

От услышанного ответа во мне поднялась буря эмоций. Я понимал, что отданное ей не принято считать деньгами. Я принимал, что, дав две монеты, мог сойти за скупого. Но не здесь же. Где угодно, только не в соборе.

– Спасибо. – Процедила она сквозь зубы. – Чтобы у тебя столько было здоровья.

– Значит, слушай сюда, – не сумев справиться с эмоциями, я схватил ее за грудки с такой силой, что ее трость выпала из руки, – я дал тебе ровно столько, сколько у меня было. И если ты просишь, то будь готова к отказу. Тут тебе никто не…

– Я прокляну тебя! – прошипела она. – Прокляну…

Втянув ноздрями воздух, я приблизил свое лицо. И когда наши глаза были близки настолько, насколько это возможно, прошептал ей:

– Посмотри в них. Я давно проклят, старуха.

– Да будет так. – Сказала она, обнажив гнилые зубы.

Выдохнув, я огляделся вокруг. Редкие прихожане, до того обращавшиеся к иконам, смотрели на меня с ошарашенным видом. Собор окутала трескучая тишина. Понимая, что все это произошло на самом деле, я отпустил женщину и нагнулся за тростью.

– Прошу прощения, это совсем на меня не похоже, – говорил я, поднимая деревянную палку. – На меня что-то нашло.

Она ничего не говорила в ответ ни после моих оправданий, ни когда вырвала трость из моих рук. Взяв ее, она без оглядки направилась к выходу. К тому моменту люди, потерявшие интерес к происходящему, отвернулись к иконам. Молясь, они целовали изображения, поджигали свечи и ставили их в один из множества подсвечников. Решив, что инцидент исчерпан и теперь всем на меня плевать, я отпустил ситуацию, после чего пошел к изображению Божией Матери.

– Я не знаю, как нужно просить, – шептал я, склонив голову перед иконой. – Помоги мне излечиться. Выбраться из этой ситуации живым и невредимым, – договорив, я потянулся губами к иконе и через мгновенье ударился лбом о стекло. Раздавшийся по собору звук не притянул ко мне новых взглядов прихожан. И поняв, что пора отсюда уходить, пока меня не выкинули с позором, я поджег свечку и поставил ее в подсвечник.

Направляясь к выходу, я краем глаза увидел, что одного человека заинтересовала моя персона. Сидя на коленях в темном углу, мужчина с засаленными волосами, в изрядно поношенной, когда-то белой, а ныне – желто-белой рубахе, пристально смотрел на меня. Уходя из собора, я старался сдержать себя и не пересечься с ним взглядами.

– Здесь либо попрошайки, либо потерянные люди, – шептал себе под нос. – Не обращай внимания на присутствующих. Ты их видишь в первый и последний раз.

Забрав результат, я сразу же направился на Северный район – туда, где жил мой док. Подъезжая к Ворошиловскому кольцу, слева от которого находилась центральная городская больница и где были расположены ларьки с шаурмой, я старался забыть произошедшее в соборе: от конфликта с женщиной до нелепого столкновения со стеклом. И глядя на очереди из студентов и туристов, желающих поесть, я удивлялся тому, что вторые после определенных событий переквалифицировались из международных во внутрироссийских, и они совсем не унывали. По их довольным лицам можно было предположить, что им было вообще все равно где стаптывать подошвы – во Франции или на набережной Ростова.

Спустившись по Нагибина и приблизившись к торговому центру, который, как считают наивные приезжие студентки, является эталоном в мире Ростовского шопинга, я прикинул, что если бы сейчас было пасмурно и серо, то этот торговый центр мог бы стать идеальным прототипом к какой-нибудь фантастической истории. Темной башней, например, в которой люди с радостью тратят свое жизненное время, конвертированное в твердую валюту. Хотят прикупить вещь подороже, ради одного завистливого взгляда подружки, либо коллеги. А праздное настроение, которое создавала музыка, доносящаяся из колонок торгового центра, и широкое разнообразие ресторанов, где с радостью могут налить за деньги, зарабатывая которые, мы тратим часы своей жизни, является идеальной ловушкой. И, заодно,  прекрасным олицетворением пира во время чумы. Но будь то фантастическая история или реальная жизнь, ясно одно: пока маркетинг владеет этим миром, энергичный танец алчности и тщеславия никогда не закончится.

Преодолев одну из самых длинных улиц города, я въехал по мосту на Северный район, ушел влево, затем в первый двор направо. Оказавшись возле подъезда, в котором живет док, я взял снимки, вышел из машины и торопливым шагом проследовал в дом.

– Тук-тук-тук! – сказал в такт стуку в дверь.

– Открыто! – донесся из квартиры голос дока.

Я открыл дверь, снял обувь и направился в гостиную.

На диване сидел док с папкой в руках. Я заметил, что он осматривал какие-то снимки, очень похожие на те, с которыми пришел к нему я.

– Еще один в очереди в ад? – спросил его.