Исчезающий: Инициация

– Ну ты и скот…

– Первое правило ростовчанина – обманывая, не обмани сам себя.

Мы поели и тронулись обратно в Ростов.

С каждым преодоленным десятком километров мое состояние становилось все хуже. У меня не было болей и, – в чем я был уверен больше всего, – это никак не связанно с ‘замороженной’ момент болезнью. Возможно, ощущение появилось из-за того, что я уже второй день не мог написать ни строчки. И не потому, что у меня не было на это времени. А потому, что мне ничего не лезло в голову. Ступор, какого еще не было. Я всегда знал что мне писать. И я никогда не верил в существование музы. Музы нет. Есть ресурсность, которая позволяет формулировать смыслы. Пусть не длинные, перерастающие в сюжет, то, хотя бы, короткие умозаключения, подходящие для того, чтобы выстраивать линию рассуждения персонажей в повествовании.

Подъехав к Славика дому, я приоткрыл окно и поджег сигарету.

– Ты не передумал? – спросил он.

– Если ты имеешь в виду книгу, то нет.

– Андрей, ты собираешься писать о любви не зная, что такое любовь. Доделай книгу, пылящуюся в твоем столе.

– Я найду любовь, прочувствую ее и напишу книгу. Все просто.

– Ты ничего в этом не смыслишь! – нервно произнес он. – Любовь не такая безобидная, какой ее показывают в фильмах. Она не просто ранит. Она убивает.

– Аж до мурашек… – сказал я, выдохнув в окно дым. – Эти слова можно использовать как слоган.

– Подумай хорошо, – сказав таким тоном, каким никогда не говорил, Славик протянул на прощание руку.

Совершив рукопожатие, я проводил его взглядом, после чего посмотрел на монетку. Мои руки ее слегка отполировали и теперь она выглядела более презентабельной. И в целом, мне она слишком нравилась, чтобы я ее оставил дома. Мне хотелось ее держать в руках. Или, на худой конец, в кармане.

– Так ты будешь работать на меня или нет? – спросил я у монетки. – Я тебя уже отполировал, так что и ты что-нибудь сделай.

Не дождавшись ответа, я положил ее в карман, надавил на педаль газа и уехал в сторону пестрых переулков центра Ростова. На территорию, которая для многих являлась показателем успешности. Территорию, которая вселяла уверенность в то, что деньги являются целью всей жизни. Которая рушит жизненные принципы, навязывая ложные приоритеты.

Глава 3

Проснувшись из-за ярких лучей солнца, я достал сигарету и закурил ее прямо в постели.

Юля была бы недовольна, сонно подумал я, но, с другой стороны, если бы она знала меня настолько, насколько я знаю себя, то она бы этой сигарете не придала значения. Вместо чего посоветовала бы обратиться к психологу. Возможно, от нахлынувшей грусти снова переспала бы со мной, что, в принципе, не так уж плохо. По крайней мере для утра.

Взяв в руки телефон, я зашел в заметки и принялся было писать историю, но мои пальцы остановились напротив клавиатуры и не пошевелились ровно до того момента, пока я не заблокировал телефон и не бросил его себе в ноги.

– Чертово отсутствие фантазии! – крикнул в потолок. – Это весь твой ресурс? Теперь только с помощью тяжелых наркотиков или грибов?

Оглядевшись, я присел на край кровати и вставил ноги в тапочки. Я чувствовал раздражение от преодоления каждой минуты, что заставляло перебирать варианты дальнейших действий, способных пробудить мою фантазию. Но один за другим они отпадали ввиду того, что пробудить фантазию может либо какое-то вещество, либо серьезное событие в жизни. В идеале то событие, которое разобьет сердце или просто заставит очень сильно грустить. Но как можно разбить сердце, которое давно разбито? Как заставить себя грустить, если всевозможные ситуации, которые только могли произойти – произошли, а новая рефлексия по ним невозможна. Или возможна, но не в той степени и не в нужной плоскости.

Зайдя в инстаграм, я прочел несколько сообщений с предложением встретиться, нездоровой критикой книг от женщин, которые ‘тянут’ одеяло на себя, и напоминанием от Гены, моего литературного агента, совмещавшего эту роль с ролью алчного менеджера, о сборе на местной литературной тусовке. Свернув приложение, я набрал его номер.

– Андрей… – донеслось из динамика.

– Что мне там делать? – не тратя время на приветствие, я перешел к делу. – Опять Лисицыну слушать?

– Послушай, тебе нужно светить лицом, – устало говорил он. –  Да, Андрей, такая твоя доля.

– Но меня раздра…

– Да, Андрей, меня это тоже раздражает, – перебив меня, он произнес в том же тоне, – но ничего не поделать. Нужно сходить, отмучиться в кругу интеллигентных людей под бокал или пять бокалов виски, или что ты там пьешь, и не расшатывать мою психику своими капризами. Хорошо, Андрей?

– Как твой интенсив? – спросил я, вспомнив о его психологических тренингах.

– Я сохраняю спокойствие, Андрей. И постарайся сделать так, чтобы я не срывался. Это очень важно. Пожалуйста, веди себя там как уважаемый писатель, а не как законченный маргинал.

– Хорошо, договорились, – сказал я, прикинув, что весь день можно уделить попыткам написания текста, а вечером отправиться в клуб снобов и литературных неудачников, мнящих себя поэтами, после чего бросил телефон на кровать, закурил сигарету и направился в душ.

Намочив тело, я стоял в душевой с зажженной сигаретой в попытке сообразить хоть что-нибудь. Ничего не получалось. Эти старания напоминали мне очень пьяный секс. Когда ты сильно хочешь, но не можешь, и в ближайшее время точно не сможешь. Только в них есть хоть какие-то признаки ‘жизни’. Уставшей, держащейся на морально-волевых жизни. А в данном случае нет даже их. Есть лишь хрупкая надежда, что застой скоро закончится.

Выйдя из душевой, я вновь закурил, приоткрыл окно и упал на кровать. Нащупав под подушкой монетку, я взял ее в руки, затем поднял с кровати телефон.

– Сегодня точно день будет нашим, – сказал ей и положил рядом с собой.

Все оставшееся время я лежал с включенным телефоном в руках, иногда поглядывая на подаренную к свадьбе статуэтку, которую я поставил на тумбочку у кровати. Сперва я пытался что-то написать. Позже, ради разнообразия, я начал смотреть короткие видеоролики. Разнообразие растянулось до момента, пока я не уснул. Проснувшись и глянув на часы, показывающие шесть вечера, я встал с кровати, посетил  душ, после чего принялся собираться. Взяв в руки пачку сигарет, я обнаружил, что она пустая.

– Ты слишком много куришь. – глядя на пачку, произнес я голосом Юли. – Пора это контролировать.

Спустя полчаса я вышел из квартиры, сел в такси и поехал на тусовку для жаждущих творить. Жаждали, как по мне, они неумело по одной простой причине – за те пять лет, которые я там присутствовал, никто не написал ни одной книги. Никто, кроме Лизы Лисицыной – графоманки со стажем, не брезговавшей копировать статьи об историческом Ростове и гордо заявлять свои книги в детективную прозу. Ее уровень писательского мастерства был таков, что даже Гена, в чьих глазах можно было увидеть блестящие монеты, отказывал ее публиковать. Но она все равно хвастала победами в премиях, о которых никто никогда не слышал. Прочитав в онлайн-ресурсах для несостоявшихся авторов несколько ее нелогичных книг, я отметил, что единственное творение Лисицыной во всей серии – имя персонажа, после чего оставил интеллектуальный мазохизм и больше никогда не брал в руки ее истории. С другой стороны, она хоть что-то сделала. Коряво, паршиво, но сделала. Остальные члены клуба лишь рассуждали о том, как сильно хотят написать книгу. Но хотеть и мочь – совершенно разные вещи. В этой тусовке все, как правило, сводилось к тому, что каждый выходил к микрофону и читал свои стихи, подтверждая свой величественный статус поэта, которым, впрочем, они сами себя и наградили. Нет ничего более прискорбного, чем натягивание благородных регалий на собственные уши. Выглядит это довольно нелепо и жалко. Но если подобное позиционирование дает свои плоды, пусть и в собственных нарцистически-тщеславных умах, то почему бы и нет. Людям всегда было интересно наблюдать за историей клоуна, и я не исключение. Только вот если история клоуна в цирке является миниатюрой, то здесь, с учетом сторис в инстаграм, это полномасштабное представление длинною в жизнь.

Выйдя из такси и пройдя в бар, где все уже сидели за круглыми столиками и что-то бурно обсуждали, я присел за тот стол, который был меньше всего занят людьми.

– Добрый вечер, Андрей, – сказала девушка, с которой я четыре года назад, совершенно случайно, переспал.

Ее звали звали Катя и она была частичкой собирательного образа моей героини в книге. Она очень любила быть снизу. Во всех смыслах этого слова. А я, в тот период времени, был не большим любителем секса, в котором мужчина выкладывается на полную катушку из благодарности за то, что перед ним раздвинули ноги. Впрочем, с течением времени, я так и не стал любителем подобных распределений энергозатрат. Мы славно провели несколько ночей и так же славно забыли друг о друге. Лишь изредка перебрасываясь фразами на подобных мероприятиях, мы напоминаем сами себе о тех ночах.

– Допустим, – улыбнувшись, коротко ответил ей.

– Давненько вас не было, – поправив на платье зону кливиджа, она улыбнулась в ответ.

– Да вас, знаете, тоже.

Сидящие за столом люди слегка приоткрыли рты, словно рыбки, но ничего из них не издали.

Наверное, оно и к лучшему, подумал я, ведь не всем стоит использовать рот в диалоговых целях.

– Чем занимались все это время? – спросила вновь Катя.

Увидев проходящего мимо меня официанта, я показал ему указательный палец и одними губами сказал «виски». Он кивнул и проследовал дальше.

– Думал о том, насколько сильно по вам скучаю, – соврал ей.

Она игриво посмотрела мне в глаза и провела рукой по своей шее.

– И как же сильно?

– До сих пор не определился, – сухо ответил ей.