Старый дом под черепичной крышей

– Не могу поступить иначе, когда кто-то в беде.

– Великолепно,… идём вместе… – обрадовался Свистопляс, – а то я не очень ориентируюсь в городе, а точнее – совсем не ориентируюсь. Я по дороге расскажу тебе немного о моих братьях и сёстрах, о Глине… Хорошо?

– Кто такой Глиня? – шагая рядом с Свистоплясом, снова спросил Антон.

– Глиня – мальчик. Его ещё Гуделкой зовут. Глиня – его настоящее имя, а Гуделкой его игрушки прозвали, потому как имеет на груди и животе игральные отверстия и может наигрывать музыку. Он для меня марши военные играет. Мы с ним друзья-соратники и друг друга понимаем без слов. Если желаешь знать, мы с ним создали : «Лигу борьбы за справедливость и порядок» сокращённо «ЛБСП» и боремся с вещизмом, алкоголизмом и прочими человеческими слабостями.

– Интересно, – удивлённо сказал Антон, – а мы с ребятами до этого не додумались. Я, правда, читал в одной книжке, что были тимуровцы, которые боролись с хулиганами и помогали старикам и детям, но это было так давно.

– А они с вещизмом боролись? С пьянством, табакокурением, сквернословием? – заинтересованно спросил Свистопляс.

– Нет, с этим не боролись,… Обворовывать чужие сады мешали… – сказал Антон, вспоминая прочитанную им повесть «Тимур и его команда», – а вы, значит, боретесь?

– Обязательно. И ещё как…

– И каким образом?

– Вот недавно пришёл к нам во двор один любитель выпить, сел под Никитину вишню и опорожнил целую бутылку горячительного, вторую бутылку раскупорил, да разомлел на солнышке, задремал. Мы в это время с Гуделкой подкрались, содержимое бутылки вылили, а воды туда налили.

– А дальше что?

– А ничего, – улыбнулся кентавр, – очнулся мужичок, бутылку нащупал и в рот тянет, думает, что заветную влагу пьёт. До половины выпил, отнял от рта, смотрит на бутылку и ничего не понимает. Вот смеху было…

– А что с табакокурением? – спросил заинтересованно Антон.

– Тут тоже от души посмеялись… Нюрка у нас во дворе живёт, в школе учится, а курит. Мы выследили, где она сигареты от родителей прячет, за сараем, в воробьином гнезде, достали пачку, сигареты вынули и подмочили. В общем, Нюрка сигарету раскуривает, пыхтит, дым в глаза, кашляет, чихает, а толку никакого. – И чтоб окончательно сразить Антона добавил, – Мы ещё устраиваем акции.

– А это что такое? Лекции что ли всяким матершинникам читаете?

– Не-е-е, у нас свои способы. В нашем дворе живёт один предприниматель, он в своей машине музыку гоняет, развлекается.

– А что, нельзя?

– Почему же нельзя. Если по-нормальному – то можно. А он включит на всю мощь магнитолу и двери в своём Мерседесе откроет. Он двери открывает, а люди окна и форточки закрывают.

– И что же, вы ему провода перекусили что ли? – спросил Антон, заранее улыбаясь.

– Нет, мы ему шины прокалываем, когда включает, – и довольно засмеялся.

– Лихо вы развернулись, – с завистью сказал Антон.

– Правда, не все игрушки разделяют наши взгляды, – вздохнув, сказал кентавр. – Одни подсмеиваются и считают, что это чудачество или завихрения молодости. Так говорят Мурлотик и Пустолай. Только не все так думают. Дуня и Катерина, чувствуется, за нас боятся, что мы влипнем в какую-нибудь историю и для порядка ворчат. Васька-гармонист, Белянка и Смуглянка – одного поля ягоды, этим гламур подавай, они над нами подсмеиваются, да ёрничают и больше ничего. Так мы этому Васяте-гламурщику тоже подстроили, взяли и подкрутили колокольчик у Саратовской гармошки, Васька нажимает на клавишу, а колокольчик только шипит как змеюка, а не звенит весело, как обычно. Правда, потом он всё равно гармошку наладил. Я смотрю, вы стоящие ребята, вступайте в нашу Лигу! Вместе мы таких дел наворочаем, – задорно и убедительно сказал Свистопляс.

– А у вас программа или устав есть? – спросил Антон, с интересом слушая глиняного человека-коня. Спросил так, для порядка, потому как слышал по телеку о таких вещах.

– Нет, – опешил кентавр, – нам об этом никто ничего не говорил,… мы просто боремся, вот и всё. Расписание есть по борьбе со злом.

– А вы его не на трубе вывесили? Там ещё Англия значится… Мы посмотрели с Костей, но так ничего и не поняли.

– Да, на трубе… А программа это что такое?

– Программа, – проговорил Антон понемногу краснея, – программа,… программа. – Он явно не знал, как ответить на этот вопрос, потому как над этим словом никогда не задумывался. Наконец он справился с минутной растерянностью и твёрдо сказал, – в программе цель ставится.

– Что за цель? – спросил кентавр.

– Чего вы желаете добиться? Вот, чего вы с Глиней-Гуделкой хотите добиться своими акциями?

– Мы хотим, чтобы все: и люди, и игрушки, и животные жили хорошо, – ответил, не раздумывая, Свистопляс.

– Как это хорошо? Это понятие растяжимое. Ваш музыкальный предприниматель уже живёт хорошо, он себе хорошую жизнь устроил.

– Так он для одного себя рай устроил, а мы хотим, чтобы все дружили, занимались своим любимым делом, имели жильё, одежду, еду, а не так – у одного вся верёвка разными платьями да коврами увешана, а у другого одна рубашка и то штопаная. Это мы в нашей Лиге считаем неправильно. А ты как считаешь? – Кентавр с любопытством посмотрел в глаза мальчику.

– Я тоже так думаю, – твёрдо сказал Антон. – Только тут надо различать, кто эти рубашки да автомобили честным трудом заработал, а кто украл? в целом же, я – за.

– Вот и хорошо! Вот и отлично! – с жаром проговорил Свистопляс. Оказывается мы с Гуделкой не одни. Оказывается и среди человеческих детей есть те, кто разделяет наши взгляды… – и он крепко двумя передними копытами и двумя руками пожал Антону руку. – Не должно быть на земле такого, что один под забором спит, а у другого хоромы на одного, не по совести это,… правда?

– Правда, – сказал Антон. – Есть ещё пословица, что от трудов праведных – не бывает палат каменных.

– Мы хотим, чтобы всё было по совести, – добавил кентавр, стараясь приспособить свой шаг под шаг Антона. У Антона шаги были широкие и Свистоплясу нередко приходилось идти с прискоком, чтобы находиться вровень с Антоном. – Никита говорит, что законы тоже должны быть совестные

– Это вы здорово придумали,… настоящим делом занимаетесь. – Восхищённо сказал Антон. – Только мне непонятно, как вы праведные богатства от неправедных отличаете?

– С этим была у нас проблема. Теперь мы над этим голову не ломаем, все должны жить исходя из принципа разумной достаточности. Если нет в потреблении разумной достаточности, то извини и подвинься.

– Что это за разумная достаточность? Я о такой не слышал.

– Ты же в школе учишься, а не слышал. – С укором сказал Свистопляс.

– Может быть в старших классах скажут, а пока нет…

– Твой брат старше тебя?

– Старше.

– И ему тоже не говорили?

– Не говорили… – и Антон покачал головой.

– Чему же вас там учат? – посетовал кентавр,– это же главный закон жизни на земле и ему не учат. Кентавр ещё немного повозмущался насчёт школьного обучения, а потом сказал: – Ладно, это дело поправимое. Я тебе сейчас всё объясню, нас этому мамушка учила и Никита об этом говорил. Вот животные, например, не обжираются и имеют всего одну одежду: птицы – перья, овцы, козы, собаки, кошки – шерсть. У каждого только по одной шубе и не больше.

– Ты тут не прав, – сказал Антон, – собаки на лето и в зиму волосяной покров меняют, это для того, чтобы летом было не жарко, а зимой не холодно.

– Ну, хорошо, хорошо, пусть две одежды или даже четыре, там ещё есть весна или осень, когда не холодно и не жарко. Так всё равно получается всего четыре, но не сто четыре. Вот это и есть разумная достаточность. У животных она в генетике заложена, а у человека нет, он доложен сам себя ограничивать в любом потреблении. Понял?

– Понял, только зачем тогда всякая реклама?

– А её и не должно быть в том виде, в каком она есть, – весело сказал Свистопляс, – наша реклама навязывает товар, а стало быть, и раздувает потребительскую алчность, заражает человека болезнью потребления.