Тайны лабиринтов времени

– Грыцько, Фома со мной. Возьмите топор, саблю и ножи. Всем сидеть тихо и ждать нашего возвращения.

Грыцько оглушил татарина, а мы с Фомой разрезали путы, связывающие копыта лошадей, и увели их в лес. Теперь у ватаги были кони.

Жизнь постепенно налаживалась: казаки охотились, мастерили стрелы и луки, стругали колья и рыли волчьи ямы, собирали ягоды и грибы, целебные травы и дикий мед. Смастерили стойло для коней и накосили травы, а вечером сидели у костров и вечеряли.

– Казаки! В круг! Я, ваш атаман, утверждаю, что ватага крепкой дружбой сильна, а не тем, что каждый для себя стараться будет. Будешь думать о братах, так ватага будет заботиться о каждом, только тогда мы – сила. Один за всех – и все за одного, тогда выживем, и домой вернемся. Согласны, казаки?

– Согласны, атаман.

– А ты, Фома, тоже согласен – или как?

– С чем мне быть несогласным, атаман?

– С тем, Фома, что не для себя, а для ватаги каждый добытчиком должен стать, а ватага – для каждого.

– Вестимо, согласен.

Я подошел к Фоме и потянул за тесемки его воротника, он не успел он и глазом моргнуть, как я выдернул у него из-за пазухи тяжелый коричневый кисет.

– Не тронь, не твое! – заскрипел зубами Фома и вырвал у меня из рук кисет. Тонкая кожа порвалась – и на траву, заблестев, посыпались монеты.

– Подними – и говори, где взял деньги.

– Сыздавна прячу, мои это…

– Ан врешь, вор! Кошель этот – ты у татарина украл, что коней стерег. Я видел, как ты обшаривал его карманы, когда мы коней в лес уводили, да только надеялся, что ты сам расскажешь ватаге о своей находке.

Фома согнулся и, развернувшись, побежал. Грыцько легко догнал его и зарубил.

– Что скажете, браты?

– Грыцько верно поступил, так и надо, атаман.

– Так и надо. Атаманствуй над нами, а мы всецело твои, будь нашей головой и сердцем.

– Спасибо, браты, за доверие.

***

В ауле том произошло сразу два преступления: пропали кони, а пастуха нашли мертвым и вечером, того же дня, рабы пытались бежать.

Чтобы держать в страхе и повиновении рабов, у татар были поставлены виселицы, вкопаны столбы позора и вырыты волчьи ямы.

Сейчас вокруг поляны казней татары собрали всех рабов, и они топтались в ожидании расправы. Татары заставляли смотреть на казни, чтобы другим неповадно было даже подумать о неповиновении. По толпе пробежало волнение.

– Ведут, ведут, – послышались голоса. Вооруженные татары вывели преступников, их обнаженные тела напоминали окровавленные вырезки мяса, но люди, а в них еще теплилась жизнь, самостоятельно двигались к своему последнему часу. Мужчин повесили сразу, а женщину привязали к столбу и стали бить плетками.

– Все вы знаете, за что наказаны эти рабы! Эта тварь забеременела от раба, не спросив разрешения господина, а потом пыталась бежать. Запомните, что так будет с каждой.

Ночью с поляны доносился вой, а наутро татары обнаружили, что женщины нет, веревки разорваны и вокруг столба много крови. Мужчины были похоронены, и у их могил стояли кресты.

Татары бросились к ямам, где должны были сидеть рабы, но там никого не оказалось, а стража была перерезана. В подвалах, где находились женщины-рабы, также пусто, замки сбиты, а охранники мертвы.

В ватаге появились женщины, прибавилось оружия и одежды. Ночью ватага прокралась в аул, и теперь в пещере появилась женская и мужская половины. Бывших рабов собрали у костра.

– В ватаге нужно быть добытчиком, воином, хозяином – и это касается не только мужчин, но и женщин.

Сутки прошли спокойно, и казаки отдыхали после ночной вылазки, а вновь прибывшие обживались и осваивались на новом месте. Нелегкий труд, направленный на выживание в сыром лесу, был в радость, а свобода придавала силы и вселяла надежду на возвращение домой.

Проходили не один десяток верст в погоне за раненым животным, выслеживали следы зверей или сидели в засадах по пояс в воде, но, поймав птицу, подбив кабана или оленя, поймав рыбу – казаки были счастливы и от ощущения воли, и от своей значимости для ватаги, которая стала новой семьей для этих людей.

Я выбрал место для кузни, и казаки притащили огромный гранитный валун, он первое время служил наковальней, теперь, после ночной вылазки, у нас была настоящая наковальня. Молотов мы не нашли, но тяжелые татарские топоры заменили их. Кандалы и цепи шли на переплавку. Горн сложили из ровных выпиленных камней, а плотники соорудили дом-кузню, женщины сшили из шкуры оленя замечательные меха, и они на славу гнали воздух в узкое горло горна.

Пока шла работа над кузней, Николка с казаками обжигали стволы деревьев. Те тлели сутки, обмазанные землей, но вот земля отвалилась – и в центре ямы лежали крупные куски древесного угля.

Горн наполнили углем, подожгли сухие головки и качнули меха. Высокий сноп искр вырвался из горна и осветил ватажников. Бросили цепь в огонь, а когда она накалилась докрасна, ее стали выпрямлять; потом вновь кидали в огонь, и снова в лесу звучал стук молотков. Кузнец сварил выпрямленные звенья цепи в один брусок, охладил его в воде и вновь бросил в горн.

Кузнец колдовал над бруском – и тот преображался в узкую и длинную ленту, которую кузнец скручивал, выпрямлял, снова вытягивал и скручивал. Сутки из кузни доносился перезвон, летели искры во все стороны, и кузнец, вытащив из горна раскаленный меч и сунув его в воду, коротким рывком выдернул и взмахнул им над головой. Кузня наполнилась белыми облаками пара, которые закрыли на некоторое время самого кузнеца.

– Ладно ли сделан, атаман?

Я, прежде чем взять в руки меч, чисто ополоснул в воде руки, вытер их об рубаху – и бережно взял клинок. Около горна стало шумно, казаки с восхищением смотрели на клинок.

Кузнец постарался на славу, ведь казаки знали, что, скручивая сталь, а затем, выпрямляя ее, кузнец добивался невероятной прочности клинка. Казаки были счастливы, что кузнец оказался на редкость знающим и толковым мастер-оружейником.

– В этом клинке – наша кровь, ведь он сделан из кандалов, а «кандалы» в переводе с татарского – «омоченный в крови». Не для разбоя этот клинок, но для свободы и мести. Убивать, чтобы ограбить – это не для нас, предлагаю освобождать рабов, независимо от того, грек он или перс, русич или казак.

Золото, отобранное у татар и турок, предлагаю отдавать для освобождения людей из рабства, иначе я не могу, иначе снимайте меня с атаманства.

– Давно ли ты говорил нам другое, атаман? Слова свои забывать не след, атаман. Отдохнем, говорил ты, и двинем через Корчев домой. Так ли? Нам ли чинить разбой, говорил? Говорил! А теперь куда зовешь?

– Значит, отдохнули, браты, и готовы к походу домой? Оружия, припасов, лошадей и денег достаточно? Казаки через море к татарам за зипунами идут, русских людей из полона освобождают, а мы, значит, награбили – и по домам? Что ж. совесть, конечно, у нас чиста, рабов горсточку освободили – и, будя с нас. Кто из вас не потерял друзей, родных и близких людей по вине басурман? Ну, что же вы молчите, отзовись, кому домой на печь охота?

Ватага молчала, казаки сняли шапки и поклонились:

– Веди нас на басурман, атаман.

Казаки налетали на татарские караваны, гнавшие невольников на самый большой невольничий рынок на полуострове, в город Кафку. Явор думал, рабы как только завоюют свободу, так и разлетятся, словно птицы из клетки, ан нет, люди шли в ватагу и днем, и ночью. Молва облетела весь полуостров, но никто не ведал, где скрывается ватага. Рабы, убежав, слонялись в поисках казаков и, не найдя, вновь попадали в рабство, но кто случайно смог найти, набрести на ватагу, отказа не слышал. Люд шел разный и по виду, и по наречию, и по крови. Все дальше и дальше отодвигалась мечта казаков попасть домой. Каждое утро казаки уходили на охоту за дичью, такую огромную ораву необходимо было прокормить. В ватаге появились ведуны и знахари, а пещера превратилась в лазарет.

Один к одному у пещеры стоят зеленые шалаши и землянки. Прямо против пещеры расположились кашевары, и в трех больших котлах, что висят под навесом, закипает знатный казачий кулеш. У ручья пасутся кони, табун вырос, ведь в ватаге уже не одна полноценная сотня. Кузница расширилась – и теперь слышен перезвон не одной, а нескольких пар кузнецов, перековывавших цепи на мечи.

Я боялся, что рано или поздно ватага превратится в разбойников. Добра уже накоплено много, татары рыщут по лесам, но с опаской – боятся казаков. Рабы продаются за бесценок – побыстрее бы избавиться, рынок работал и днем, и ночью.

– Я слышал, что некоторые казаки призывают к открытому бою с татарами, прекратите пороть горячку. На открытый бой мы не пойдем, если в живых хотим остаться.

Внезапность – наше оружие, выслеживание нехристей и неожиданное нападение, только так мы сможем сохранить людей и вырвать победу у сильного врага.

За лошадьми смотрите, но и людей не забывайте. Каждый день к нам приходят новые люди, среди них могут быть засланные татарами лазутчики.