Тайны лабиринтов времени

– Надоело мне батрачить, – сказал как-то Иван. – А своей земли мало, на ней не разбогатеешь! Отпрошусь я у атамана, пойду далей, за море, за горы казаковать. У черкесов кинжалы серебряные да булатные, кольчуги с золотым набором. Добуду я там себе богатства, сам паном стану. Идемте со мною, побратимы!

– Нет! – ответил быстроглазый Петро. – Войной много не наживешь. Сколько ни бей, а и сам битым будешь. Народ за рекой Днепр простой да доверчивый. Попрошу я у атамана ситцу яркого, лент разноцветных, сукна русского – пойду по селам торговать. Будет барыш и атаману, и мне… Идемте вместе!

– Не-ет! – покачал головою Павло. – Не хочу я от братьев наших казаков уходить, не нужны мне богатства, не собираюсь я паном садиться на казачью шею! На своем наделе жить стану.

Заспорили тут побратимы, никак не могли решить, кто из них прав. И пошли они за советом к деду Тимофею.

Старый запорожец работал в это время в своей маленькой кузне, под дубами. Ковал он легкие и крепкие заступы. Ровно и сильно стучал молот по наковальне, красные искры снопами в разные стороны брызгали. Выслушал Тимофей Ивана и нахмурил седые брови:

– Неправое дело надумал ты, казак, – сурово сказал он Ивану. – Зачем нам раздор с соседями зачинать? Они – народ приветливый, мирный. Тоже на панщине у своих князей стонут, и обижать нам их не след. Кто ветер сеет – всегда бури пожинает. – Не одобрил старик и замысел Петра: – Не казацкое это дело – обмеривать да аршинничать! Самый верный путь – не разбой, не обман и не грабежи побратимов своих, а труд на родной земле, рядом с друзьями-товарищами. С надежными друзьями все беды и невзгоды победишь. Расчистим мы терны колючие, и будет у нас земля для посевов. Сплетем сети да наловим рыбы. За мои ножи и серпы соседи дадут нам коней, птицы и зерна посевного.

– Да, когда же мы терны расчищать будем, если все время, то в залогах, то на панщине? – закричал Иван. – Наделы – и те бурьянами зарастают.

– Если один за одного стоять будем, и пана-атамана усмирим, – ответил Тимофей.

– Где уж там! – захохотал Петро. – Он нас всех в гроб загонит!

– А я вам скажу, побратимы, что правильно говорит дед Тимофей, – сказал Павло. – Не в одиночку, а сообща нам надо к счастью пробиваться. В дружбе-товариществе сила наша. Это и есть самый верный путь.

Но не послушали Иван и Петро ни старого Тимофея, ни побратима своего Павла. Пошли они к атаману и высказали ему свои думы. Атаман принял их ласково. Горилки поднес, выдал Ивану оружие и порох, а Петру товаров разных дал.

– Действуйте, казаки, богатейте! – хитро сощурившись, сказал он двум побратимам. – И меня за доброту мою не забывайте. Половина добычи-дувана мне пойдет. Барыши от торговли тоже пополам разделим. Идите с богом!

Ушли два побратима в неведомые пути-дороги. А станица без них зажила. Расчистили казаки терны колючие, вспахали целину жирную, бросили в землю зерна пшеницы и проса. Соседи привезли саженцев яблонь, груш, и тогда вокруг станичных хат молодые садочки поднялись. Казаки учили молодых запорожцев землю пахать, пшеницу сеять, рыбу ловить и воевать. Дружно жили соседи. Вместе рыбу ловили и вялили ее на горячем солнце, вместе на охоту ходили. Потом, когда проросли на полях зеленоватые стрелки пшеницы и проса, пропололи казаки посевы. Из-за моря прилетали седые, мохнатые тучи и проливали на землю дожди. Затем снова всходило солнце, и пшеница, споря со своим соседом – просом, буйно тянулась вверх.

А старший побратим Иван в это время казаковал в горах. Днем и ночью таился он в глухих и недоступных ямах, поджидая путников. И когда видел всадника с дорогим кинжалом, золочеными газырями и наборным поясом, то вскакивал на своего коня и нападал на людей торговых. Ловко владел саблей казак. Много дорогого оружия сложил он у себя в пещере, что спряталась в катакомбах подземных, где по ночам он спал чутким – волчьим сном. Но чем больше монет золотых, кинжалов, шашек, газырей и поясов добывал он, тем сильнее разгоралась в нем жадность. И начал Иван нападать не только на воинов и торгашей, но грабить стал и слабых, отбирая у них последнее. Наконец, собрались жители ближних сел и устроили на казака облаву. Как затравленный волк, потеряв всю свою добычу, с одной только саблей, израненный и окровавленный, вырвался Иван на своем скакуне из кольца врагов.

«Куда ехать? – угрюмо подумал он, придерживая усталого коня. – Кто залечит мои раны? Кто даст мне приют?». Хмуро молчали леса, зло шумела степь, эхом отвечало Ивану его сердце: «Некуда ехать, кроме как в станицу к младшему побратиму». Услышал казак голос свой – и направил коня к морю.

Средний побратим Петро долго бродил со своим товаром и самодельным деревянным аршином по селам. Вначале цены у него были, как и у других купцов, но стала тут его грызть жадность.

«Мало я барыша на товарах наживаю, да еще половину атаману отдать надо, – думал он. – Не скоро разбогатеть удастся! Повышу-ка я цены на свои товары!». Как сказал, так и сделал. Но тогда не стали люди покупать у него товары. «Дорого у тебя, купец, – говорили они, – у других дешевле».

И пришлось вновь Петру торговать по старым ценам. Продает он товары, а сердце сжигает жадность. Только и думал казак о том, чтобы разбогатеть скорее. Отпускает ситец покупателю, а сам как можно сильнее его натягивает – «авось вершок украду». Потом подумал, подумал – и отрезал от своего деревянного аршина кончик. Авось никто не заметит, а мне – выгода! Поторговал он день в одном селе – видит, удался его обман. Пошел Петро в станицу, а по дороге, мерку свою с другой стороны и обкорнал. Авось опять никто не заметит! Получилось так, что, пока дошел Петро к той станице, аршин вдвое и уменьшился. Увидели эту мерку покупатели – и давай кричать:

– Жулик этот купец! Обманщик! – Схватили они Петра вместе с аршином и бросили в море. Все товары пропали, пояс с деньгами ко дну пошел, а сам Петро еле-еле выбрался на берег.

– Что же мне теперь делать? – думал он. – Все пропало! Где мне преклонить усталую голову? Кто накормит меня и обогреет долгими зимними вечерами? И тоже решил он идти к младшему побратиму.

На берегу моря, под крышей родного куреня, встретились старшие побратимы.

– Какой ты худой да бледный! – сказал Иван. – Да и золота что-то у тебя не видно!

– Кровь застыла на твоем лице, глаза горят, как у волка, – ответил Петро. – А курджин с добычей у тебя тоже незаметно!

Замолчали братья, потупились, подняли головы – и рассматривают родную станицу, а там, в желтовато – осенней зелени садов хаты белеются, дымок над ними курится. Пошли побратимы по станице к месту, где стояла хата Павла. Громкая, дружная песня доносилась оттуда. – Ишь, как поют! – удивился Иван.

– Похоже на то, что нашли казаки здесь богатство, – качнул русым чубом Петро.

Вышли побратимы на поляну – и видят: под осенним солнцем поднимается парок от свежевспаханной земли. Чуть поодаль амбар построен, а возле него казаки суетятся. У открытой настежь двери амбара стоит младший побратим. Солнце ласкает его загорелое лицо, ветер играет выцветшим чубом.

– Здравствуй, брат! – простонал Иван, покачиваясь от слабости. – Что это ты так весел? Или нашел большое богатство?

– Здорово, меньшой! – подхватил Петро. – Или хата твоя полна золота, что так радостно льется твоя песня?

Обернулся младший побратим, улыбнулся, обнял старших и ответил:

– Здравствуйте, браты, вы ж мои дорогие! Вот наше золото и серебро! Мои други и товарищи – сегодня мне помогли убрать богатства до места!

Еще шире распахнул он двери амбара – и под солнцем вдруг вспыхнуло желтое пламя червонного золота, и ударил в глаза холодный блеск серебра.

– Серебро! – закричал Иван, взглянув вверх под потолок.

– Золото! – вскрикнул Петро, посмотрев на пол. Они вбежали в амбар. Под потолком ровными серебристыми рядами висела рыба, и янтарный жир каплями застыл на ней. А внизу золотом переливались груды крупной пшеницы и проса.

– Ох, и рыба! – воскликнул Иван, проглотив слюну, и вспомнил, что давно не ел он ничего, кроме сухих лепешек, да кислых яблок.

– Ну и пшеница! Крупная, как горох, да вся – зерно к зерну! – удивился Петро и вздохнул, вспомнив, как вкусен казачий пшенный кулеш со свежим хлебом. Вдруг прозвучал рядом чей-то сильный голос:

– Зачем вы к нам пришли? Почему не идете к своему дружку-атаману?

Оглянулись побратимы, смотрят: стоят перед ними казаки, казачки и ребята малые. А впереди всех могучий седоусый дед Тимофей и гневно сверкает яркими глазами.

– Зачем пришли? – повторил дед Тимофей. – Сошли вы с верного пути мирного труда! Нечего делать в нашей станице тем, кто с соседями нас поссорить старается! Не любит родная земля напрасно пролитой крови и корысти лживой. Она труд и честное сердце ценит. Дошла до нас весть о черных делах, которые творили ты, Иван, и ты, Петро. Ни душегубов-разбойников, ни аршинников-жуликов нам не надобно!

– Ступайте своей дорогой! – сурово повторили другие казаки. – Идите к атаману!

А атаман уже тут как тут. Расталкивает людей толстым животом, вперед пробирается и кричит:

– А, вернулись, бродяги-обманщики! Где же добыча твоя, Иван? Где деньги твои, Петро? Где мои товары, мой порох, мои пули? Знаю, все знаю! Не смогли вы сберечь и умножить моего добра! Быть вам за это у меня батраками! До самой смерти отрабатывать свой долг у меня будете! Заплакали тут Иван и Петро. А атаман еще громче кричать начал: – В паны вздумали вылезти! Из грязи да в князи! Побатрачите теперь у меня.

Глухо зашумели, заволновались казаки.

– Довольно жадничать тебе, атаман! – крикнул старый Тимофей. – Не позволим мы тебе свободных казаков в панских крепостных закабалять!

– Не позволим! – подхватил народ.

– Ах вы, горлопаны, – затрясся от злости атаман. – Бунтуете?! Завтра же указ привезу из Сечи, отберу у вас и зерно, и рыбу! Здесь кругом моя земля! И воды мои! И рыба моя!

– Не много ли берешь себе, пан-атаман? Не подавишься ли? – спросил старый Тимофей.

– Взять бунтовщика! – крикнул атаман своим прислужникам и выхватил из-за пояса пистолет.

Бросились атаманские подпанки к старому кузнецу, но одного из них Павло перехватил, других казаки повязали.

– Все в Сибирь на каторгу пойдете! – завизжал атаман. – Я вам покажу, как бунтовать, как мою землю и воды обкрадывать!

И направил он пистолет на грудь старого Тимофея. Но выстрелить не успел. Подхватил старый кузнец атамана своими железными руками, встряхнул так, что вылетел из атаманских рук пистолет.