Порог

– Наверное, да. Для начала давайте откроем окна и составим договор. Точнее говоря, изучим. Через несколько дней у каждого будет свой вариант.

3

Большая равнина у горного хребта, отделяющего герцогство Заб от княжества Ухус, была словно создана для того, чтобы на ней калечили друг друга огромные людские армии. Редкие земледельцы, отважившиеся осесть в этих краях, всю свою жизнь занимались не столько сбором хлеба, сколько очисткой земель от остатков оружия и останков тех, кто его когда-то носил. Немногие выдерживали столь напряжённую битву с предками. Лий с удивлением разглядывал крохотные домишки, прижавшиеся к склону горы и думал о дорогах, которыми жизнь толкает человека в объятия смерти. Его армия – объединённая армия десяти государств, закалённая в десятках боёв с кочевниками, отдыхала, в ожидании последней, решительной схватки. Остатки орд кочевников, теснимые Западным союзом, двигались на восток, сметая на своём пути мелкие княжества и графства, не пожелавшие примкнуть к Союзу Юга.

За месяц боёв Лий показал себя превосходным полководцем и оттеснил остальных участников договора, сосредоточив в своих руках всю полноту власти над армией. Он ожидал борьбы за руководство этой объединённой силой, но почти все кандидаты на незавидную участь полководца самоустранились, отправившись в свои владения, собирать народное ополчение, на случай поражения армии. Единственного реального соперника – князя Ухуса – Лий переориентировал при помощи лёгкого гипноза, и теперь тот был одним из лучших и преданнейших командиров его армии. Казалось бы, он получил то, к чему стремился, однако, чем ближе была развязка, тем яснее Лий понимал, что пропасть отделявшая его от престола не только не уменьшилась, но наоборот увеличивается.

Он задумчиво смотрел на склон горы, постепенно тонущий в вечерней тени, и вспоминал Миранду. Эта женщина совершенно его очаровала, и о чём бы он теперь не думал, мысли его снова и снова возвращались к ней. Словом, в голове у него был самый настоящий винегрет, перемешивание которого остановил весьма кстати подошедший Урс. Его долговязое тело переломилось в почтительном поклоне:

– Юлиус, – сказал он (теперь, обращаясь к Лию, все без исключения называли его полным именем), – я хотел с тобой поговорить.

– Да, – рассеянно сказал Лий.

– Юлиус, ты думал о том, что завтра будет последний день твоей власти? Независимо от исхода битвы.

– Думал, – коротко ответил Юлиус.

Он действительно думал об этом. После этого боя, чем бы он ни закончился, армия распадётся и расползётся по всему югу. И ничего сделать с этим он не мог.

– Однако я пришёл не для того, чтобы бередить твои раны, – продолжил Урс. – Разведчики докладывают, что кочевники остановились лагерем вон за тем отрогом, в двух полётах стрелы от равнины. Их там тысяч пятьдесят, не меньше. А ещё до нас добрался гонец от Западного союза. Они смогут подойти сюда лишь завтра к вечеру. Так что, придётся нам справляться своими силами.

– Придётся, – мрачно согласился Юлиус. Особых поводов для оптимизма у него не было. Против пятидесяти тысяч конных кочевников он мог выставить лишь десять тысяч тяжеловооружённых всадников, пять тысяч копьеносцев, да тысячу лучников. Он также прекрасно понимал, что если пропустить кочевников, не давая боя, через год их явится в два раза больше, и всё начнётся сначала. Вот только он, Юлиус, уже не будет стоять во главе новой армии.

– Будет бой, – добавил он, – иди, отдохни.

– Тебе бы самому отдохнуть нужно, – вздохнул Урс. – Ты уже на меня стал похож. А два Урса в одной армии – это слишком много.

Юлиус усмехнулся. Нескладный, на первый взгляд, Урс обладал недюжинной силой, исключительной ловкостью и незаурядным умом. В бою с ним мог соперничать разве только Отис, этот человек-гора, внешность которого была так же обманчива, как и внешность Урса. Оба его друга получили по крылу. Урсу досталось правое крыло, Отису – левое. Центр Юлиус оставил под началом Тица, князя Ухуса. Вообще-то за месяц Юлиус сотворил боеспособную армию из самого настоящего сброда. Он разбил пехоту на гратты (тысяча гастатов), полугратты, сотни и десятки. Кавалерия теперь состояла из подразделений, называемых арганат (триста кавалеристов). Арганаты делились на аты (тридцать всадников). Командиров он назначал лично. Большинство из них было простыми солдатами и всадниками, что поначалу вызвало бурю недовольства со стороны более родовитых воинов, но первые же бои показали, что Юлиус был прав – потери личного состава резко сократились. Чётко налаженная система сообщений, кроме того, давала возможность быстро реагировать на изменения на разных участках фронта. Юлиус считал свою армию непобедимой. Даже имея пятикратный перевес, кочевники были обречены на поражение.

Именно поэтому он последовал совету друга и улёгся на походную кровать. Ночь промелькнула как один миг. На заре запели рожки часовых, оповещая о том, что неприятель уже близко и Юлиус, набросив свой стёганый халат – подарок азрахов – выбежал из шатра. Тонкая белая линия на горизонте быстро росла, превращаясь в полосу пыли, поднятой четырьмястами тысячами конских копыт.

– Стройся! – заорал он. – Боевой порядок!

Юлиус вбежал в свой шатёр, схватил кольчугу и помчался к месту построения. Урс нагнал его на полдороги. Он вёл под уздцы любимого жеребца Юлиуса, к седлу которого был приторочен меч.

Натянув кольчугу, Юлиус повернулся спиной к Урсу, тот застегнул замки, и хлопнул друга по плечу:

– Не слишком ли тепло ты оделся? День сегодня будет жаркий.

– Ничего, ошпаренных сегодня будет не очень много. Давай в строй, а то Отис голос сорвёт.

Над неровным ещё строем, действительно громыхал голос Отиса:

– Стадо баранов! Я говорю, стадо баранов ровнее построится! Эй там, на правом крыле, вам что, равнины мало? Гастаты на позицию!

Юлиус улыбнулся, вскочил на коня и выехал вперёд. Он проехал перед строем, наладил усиление и крикнул:

– Воины! Многие из вас думают, что сегодня последний бой! Для того, кто так считает, он действительно может стать последним. Последним, что он увидит в жизни. Противник силён – на каждого из вас приходится пять кочевников, и не мне объяснять вам, что это значит!

Голос Юлиуса гремел над строем. Простенькое заклинание, выученное им ещё в детстве не требовало больших затрат энергии, но производило сильное впечатление.

– Забудьте о доме, забудьте о родных, иначе вы никогда не вернётесь к ним. Только тот, кто пересилит свою слабость и свою трусость останется сегодня в живых! На позицию! За наши дома, за наших родных – вперёд!

Юлиус развернул коня и неторопливо поехал в сторону полосы пыли, которая становилась всё ближе и ближе.

Гастаты, а за ними и всадники обогнали Юлиуса и остановились у самого подножья холма, на котором был разбит лагерь. Гастаты выстроились в линию, кавалеристы образовали три больших клина на расстоянии полёта стрелы от позиции пехотинцев. Лучники заняли место между конницей и пехотой и Юлиус, довольный такой слаженностью, вернулся на вершину холма, откуда равнина была видна как на ладони.

Пыль, поднятая копытами лошадей противника, мешала рассмотреть истинные размеры его войска, поэтому Юлиус положился на интуицию. Он закрыл глаза, сосредоточился и сжал кулаки. Земля задрожала, и войско кочевников разделила десятиметровая трещина, в которую посыпались всадники вместе с обезумевшими лошадьми. Ещё одна трещина преградила путь к отступлению. На короткое время кочевники замешкались, но подстёгиваемые отчаянием рванулись вперёд с новыми силами. Двадцатитысячная волна быстро приближалась к линии гастатов.

– Лучники! – проревел Отис, и воздух потемнел от стрел.

Залп, ещё залп, и лучники, разделившись на два отряда, отступили за всадников. Прежде чем кочевники достигли линии, они успели дать ещё один залп, сократив число нападающих. Гастаты сумели остановить первую волну. Лишь единицы кочевников пробились сквозь линию, где были заботливо сняты с лошадей лучниками. Пехотинцы стремительно перестроились, уступив место кавалерии, и та помчалась с холма, набирая скорость. Два клина разбили кочевников на три неравные части, уравняв численность сражающихся. Теперь перевес был на стороне армии Юлиуса. Лучники заметно проредили две крайних части, и ими теперь занимались гастаты. Они стаскивали лёгких всадников крючьями и добивали на земле. Третья часть, зажатая между двумя клиньями, таяла очень быстро. Тяжеловооружённые всадники Юлиуса знали своё дело.

Сам же Юлиус продолжал заниматься ландшафтным дизайном. Ещё одна часть войска кочевников закончила обход трещины и теперь мчалась на помощь своим погибающим родичам. Юлиус заставил края трещины схлопнуться, а на её месте воздвиг невысокий, но раскидистый горный кряж. По мере того, как отроги кряжа становились всё ниже, прорвавшихся кочевников становилось всё меньше. Когда вконец обессиленные лошади довезли своих седоков к месту битвы, от первой волны осталась лишь горстка всадников. Лучники и в этот раз убавили количество нападавших, а гастаты, выстроившись в два полукруга, образовали своеобразное бутылочное горлышко, через которое кочевники пробивались с большим трудом. Тем не менее, их было всё ещё слишком много. Левое и правое крыло всадников Юлиуса разошлись, на ходу перестраиваясь в каре, а с вершины холма уже летел клин Тица. Теперь кочевники были разделены надвое, и их численность неуклонно уменьшалась. Обессилевший Юлиус смотрел на это с вершины холма и в глазах его блестели слёзы. Он был один, поэтому мог не стесняться в проявлениях чувства. Он видел, как гибли его товарищи, вышедшие на поле боя для того, чтобы защитить свои дома, видел, как гибли кочевники, обуянные алчностью, но не нашедшие на чужбине ничего, кроме смерти, и ему было больно. Больно за всех. Впрочем, это была минутная слабость, и Юлиус взял себя в руки. Он снова вспомнил Миранду. Он желал объятий неприступной красавицы едва ли не больше чем отцовского престола. Однако оба этих желания казались ему недостижимыми. Юлиус вздохнул и помрачнел.

– Видно пришла пора воспользоваться даром Великого Харрана, – громко сказал он. Подслушивать было некому. Бой шёл своим чередом, и участия Юлиуса в нём уже не требовалось. Он слез с коня и сел на большой плоский камень. Затем снял перчатку, провёл рукой по шее, и достал цепочку, на которой висело простое медное кольцо. Юлиус закрыл глаза и сосредоточился. Он прекрасно видел и с закрытыми глазами. Иногда так было даже легче – мир казался чище и красочнее. Кольцо окружал мощный энергетический кокон тёмно синего цвета, и лишь одна точка на нём была ярко красной. Юлиус мысленно потянулся к этой точке, и яркая вспышка на мгновение ослепила его. Он выпустил из рук кольцо, открыл глаза и яростно потёр их. Перед ним сидел человек. То есть не совсем человек – человеческой у него была лишь фигура. Серо-зелёное лицо нежданного гостя было покрыто роговыми пластинами, а из рукава длинного чёрного, как смоль, плаща, торчала трёхпалая рука.

– Что тебе опять нужно, Дун? – спросил незнакомец, и внимательно посмотрев на Юлиуса, поправился:

– А-а, так ты не Дун! Измельчали маги… Тем лучше. Так чего же ты хочешь?

– Кто ты? – пролепетал Юлиус.

– Зачем тебе знать, кто я? Меня зовут Мукон. Этого тебе должно быть достаточно. Кстати, откуда у тебя кольцо?

– Подарок Великого Харрана, – пробурчал Юлиус.

– Надо же! Ещё жив!

– Нет, уже нет. Он взорвался едва мы отъехали на безопасное расстояние.

– Да-а… Жаль, ведь мы с ним такого натворить могли бы! Поторопился старик… Очень жаль. Так чего тебе всё-таки надобно?

Юлиус поморщился, собираясь с мыслями, но сказать ничего не успел.

– Всё понятно, – махнул рукой Мукон, – можешь не мучиться. Я могу тебе помочь. Но учти, я никогда и ничего не делаю просто так.

– Что тебе нужно? – удивлённо моргнул Юлиус не ожидавший такого поворота событий.

– Хм… То, что мне действительно нужно, ты мне дать не в состоянии. Однако, в вашем захолустном мирке раньше была одна вещица… Я к сожалению не успел её получить от последнего владельца этого колечка… Надеюсь твоя жизнь будет немного длиннее…

– Что за вещица?

– О! По ярко выраженной эмоциональной окраске вопроса вижу, что нас ждёт плодотворное сотрудничество. А вещица заметная. Ты подожди немного – я её поищу, и скажу, куда тебе за ней сбегать.

Мукон уселся рядом с Юлиусом и прикрыл левый глаз.

– Да, – сказал он спустя пару минут, – вещь действительно заметная. Медный краб в центре золотого кольца. Сильный амулет, а владеет им – некто король Лотин.