Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Один из появившихся, здоровенный малый и явный командир, принимая на ходу по коммуникатору доклады от других групп захвата, направился к Макрослипу

– Я капитан шипа командор-санатор Макрослип, – не дожидаясь вопросов, торопливо выкрикнул тот. – Простите, сэр, с кем я разговариваю? Ваше имя Шульц?.. Ланс?..

– Капитан Дюбель, командир группы спецназа Азерских сил самообороны. Объясните-ка мне, сэр, какого черта ваш корвет делает в территориальном пространстве Азеры рядом с Селеной, да еще находясь в боевой трансформе?

– Капитан Дюбель? Правая рука сэра Стратега? Уррра, господа! – завопил Макрослип, захлебываясь от восторга. – Я и рассчитывать не рассчитывал, чтобы! Оччень, оччень рад познакомиться с Вами лично, перейти на сторону и присоединиться и влиться в ряды! От имени экипажа корвета "Лиловая Звезда" я обращаюсь в Вашем лице к правительству Азеры и лично вице-королю с просьбой о предоставлении убежища! Политического! – Макрослип повернулся к Главному канониру и ликующим голосом чуть ли не по слогам выговорил: – Вот именно это, уважаемый сэр, я и имел в виду.

Глава девятая

1

В том, что "Лиловая Звезда" прилетела именно сдаваться, причем, совершенно добровольно, сомнений ни у кого не появилось даже и самых отдаленных, хотя случай был, и в самом деле, беспрецедентный. Это был не просто боевой имперский корабль, и даже не просто боевой корабль имперской санации, это был корабль Звездного корпуса, элиты элит вооруженных сил Империи. В Гнезде, да и в городском окружении Ховрина тоже, просто головы шли кругом, не знали, что и думать. Империя и Азера не только не находились в состоянии войны между собой, но напротив того, на Азере сидела имперская делегация во главе аж с Информантом самого сэра Верховного Санатора, имевшая полномочия подготовить саммит в формате "два плюс два"– Империя с Азерой в качестве согласующих сторон и Аталана с Райной в качестве наблюдателей. Причем посвящен саммит должен быть будущему мироустройству. Но ведь на борту Звезды пребывать изволила сама леди Эни Боди, перед которой вся вселенная трепетала чуть ли не так же, как перед ее хозяином… а вот это было уже и вообще – да-а! Сумасшедшее это было дело, господа.

В Империи, а то и во вселенной, явно что-то назревало. В старнете творилось такое, что, если бы не Спирос, не только понять, но и оценить происходящее с разумной степенью достоверности было бы, мягко говоря, затруднительно.

На этом фоне сущим громом и без того с отнюдь не ясного неба обрушилось сообщение о возможном появлении той пресловутой "третьей силы", в которую кого только не записывали имперские властьимущие противостоянты, причем вмешательство этой третьей силы в имперские дела было вполне реально. Похоже, оно могло иметь самые трагические последствия для человечества. Вездесущая разведка Спироса с тревогой сообщала, что во всех узловых точках демаркационной поверхности между людьми и волопасными пауками отмечается сосредоточение боевых флотов пауков.

Впрочем, довольно быстро выяснилось, что тревога, скорее всего, оказалась ложной. С самого пограничья к Азере притрюхал допотопной конструкции дряхлый конвертоплан с гордым названием "Пожиратель пространств", каким-то умонепостижимым образом умудряющийся еще в этих пространствах благополучно перемещаться. Конвертоплан принадлежал весьма сомнительным личностям с крайне плутовскими рожами, явным контрабандистам, которых в пограничье всегда хватало, несмотря на строжайшие запреты обеих сторон на межвидовые контакты.

Конвертоплан – и это делает честь уже разведке пауков – привез всяческие приветы и поздравления Великому и Ужасному Князю Света и Повелителю мух Имперрр-гуманоид, Великому Доминанту РРРексу Аззеррр с воцарением на дедич коконе с именем, одноименно рррекомым Аззеррр, от Великого и Ужасного Вседеррржателя сигнальных нитей Вселенской Паутины, рррекомого Крргл Мрр. Вседеррржатель Крргл выражал мнение, что политика изоляционизма изжила себя, и предлагал незамедлительно обменяться полномочными делегациями, коим надлежало подготовить встречу на самом высоком уровне для заключения политического и экономического союза между коконами великой Имперрр – прежде всего, разумеется, коконом Азеррр – и Великой паутиной. Вседеррржатель Кррргл сообщал, что в случае приобщения его яйцеголовых пауков к технологиям Инт-контакторрр, он предоставит кокону Азеррр преимущественное и беспошлинное право добывать смертоносный "инглн" на всех коконах Великой паутины, где он разведан к настоящему времени, числом сорок два, с установкой на каждом аннигиляторрр и поррртал, пррринадлежащих фифти на пятьдесят Великому и Ужасному Доминанту Азеррр и вседеррржателю Великой паутины.

Контрабандисты с унынием крутились вокруг Азеры и на вежливое удивление таможенников отвечали в том смысле, что без азерского ответа на послание пауков назад им пути нет… каковое обстоятельство, естественно, только добавляло Гнезду головной боли. Все дела – чьи угодно! – не относящиеся к самым животрепещущим, отошли на задний план. Исключение составляла только неугомонная Лиза, которая требовала-просила-умоляла немедленно направить на Темную экспедиционный корпус. "Без разведки!? " – ужасались в аппарате Айно! "Так разведайте! " – орала Лиза.

И тут, как снег на голову, свалилась Лиловая Звезда.

Начнем с того, что хотя Леди Боди – как тут же и выяснилось – попала на Азеру не вполне по своей воле, ничего против этого она не имела, скорее наоборот. Дюбелю она заявила с улыбкой, правда, несколько вымученной, что охотно передает себя в руки азерского правосудия и надеется на его, азерского правосудия, прославленную объективность и порядочность. После чего настоятельно попросила о немедленном личном свидании с сэром Кулакоффом, которому должна была передать, по ее словам, сведения чрезвычайной и даже убийственной важности.

До сих пор на Азеру эмигрировали, главным образом, инты и квалифицированные технари с технологических уровней Городов Старых Миров. Заявки от управленцев, финансистов и военных поступали чуть ли не в единичных экземплярах, а теологи и – уж, тем более! – санаторы, а также всякого рода "приближенные особы" до сих пор не подавали таких заявок вообще. Кулакоффу пришлось спешно покинуть важное совещание и немедленно заняться своей новой подопечной.

Кулакоффу не потребовалось много времени, чтобы подтвердить самые худшие опасения Эни. Да, ее психика находтся под сильнейшим многослойным и глубоко внедренным влиянием посторонней доминанты, навязанной извне и вплетенной в ткань ее собственной психики на разных уровнях очень плотно… "Вы были не вполне вольны в своих действиях, – говорил Кулакофф с совершенно возмутительным состраданием. – Азера не считает себя вправе предъявлять Вам какие-либо претензии". Но почему же, почему? – поражалась она. Они обязаны были считать ее врагом и относиться к ней, как к врагу. Мало ли, что она за себя не отвечала. Во-первых, это совсем не факт, а во-вторых, бешеную собаку никто не оставляет на свободе, прихлопнут мимоходом, и все дела.

Кулакофф вел себя так, будто избавить ее от доминанты было самой главной из стоящих перед ним задач. Между тем, задача эта была отнюдь не проста. Избавиться от доминанты раз и навсегда гарантированно не навредив организму просто не представлялось возможным. Несмотря на хроническую занятость, Кулакофф для начала предложил лично провести ей глубинное ментоскопирование.

– Я ни во что не буду вмешиваться помимо Вашей воли, – говорил Кулакофф, глядя на нее с тем же совершенно возмутительным состраданием, – и, тем более, отнюдь не стану ни инсталлировать в Вас, ни деинсталлировать, что бы то ни было. Более того, Вы останетесь в полном сознании и сможете контролировать весь процесс ментоскопирования. Я только покажу Вам, каким хамским образом этот негодяй злоупотребил Вашим доверием.

– А с какой-такой радости я должна доверять Вам, моему злейшему врагу?

– Враг, милая девушка, совсем не означает негодяй. Но, если Вы не верите мне, можете попросить сделать это Рекса, думаю, Вам он не откажет и время найдет. Или Вы хотите сказать, что не доверяете ему тоже? Ну-ка, скажите мне, положа руку на сердце, кому Вы доверяете больше, себе, или ему?

Эни опешила. При всей возмутительности самой постановки вопроса, она вдруг со всей отчетливостью, даже с неопровержимостью поняла, что – да!.. да!.. ему, Рексу, да и Кулакоффу похоже, но уж никак не самой себе.

– Вы хотите сказать, – начала она, но тут у нее перехватило дыхание, и она беспомощно умолкла.

– Да, – тихо сказал Кулакофф. – Именно так. Ведь Вы и сами все давно уже знали. Вся Ваша нерассуждающая любовь, все самопожертвование вплоть до готовности… простите… пойти на любую подлость, все это лишь доминанта, навязанная Вам при ментоскопировании. Это многое объясняет… в том числе, и в некоторых Ваших поступках, не правда ли?

– Ай, бросьте, – сказала Эни с досадой. – Далеко не все гнусности я делала под чужим влиянием. Оправданий себе не ищу, и мне с этим жить, как бы дальше судьба ни сложилась. Если только вы сами не займетесь сейчас очередной моей перезагрузкой. А что? В вашем окружении полно людей с сомнительным прошлым, которые вдруг заделались вполне себе белыми и пушистыми… с Вашей точки зрения. Или Вы будете уверять меня, что они это сделали вполне-себе добровольно?

Кулакофф грустно усмехнулся.

– Я не могу переделать каждого человека во вселенной, который мне чем-то не нравится. Я даже всех откровенных мерзавцев и негодяев переделать не могу. Что касается Вас…

– Ну, уж это-то совсем особый случай, не правда ли? Тут Вы вполне можете захотеть.

– Как-то все у Вас не очень логично получается. Появись у меня такое желание, Вы немедленно, сию же минуту уже стали бы, как Вы выражаетесь, вполне себе белая и пушистая… с моей точки зрения.

– А может, Вы хотите, чтобы я своими руками себя всю перекромсала бы? – с трудом сдерживая слезы, сварливничала Эни. – Откуда мне знать, может, Вы садюга?

– Опять нелогично, – терпеливствовал Кулакофф. – Будь я садист, я бы Вашими мучениями наслаждался. А для этого Вы должны были бы не только все прекрасно понимать, но еще и видеть мою радостную физиономию.

Сдерживать слезы уже не было никаких сил. Рыдания рвались из груди, горло было насмерть пережато, как еще только воздух через него умудрялся в грудь продираться? Эни с силой потерла лицо руками.

– Значит, я свободна?

– Абсолютно.

– И могу идти отсюда, куда захочу?

– Хоть сию секунду.

– И даже денег моих у меня по-прежнему не отбираете? Ну-ну. Я сейчас пойду. Только задам один последний вопрос. Почему, с какой такой стати со мной, вполне себе заурядной особой возится и время на меня теряет свое драгоценное сам легендарный Серж Кулакофф? Все, что я знала о мятеже, я уже рассказала, я теперь вполне и до конца выжатый лаймон. Вам я совсем ни к чему. Так почему? Впрочем, я кажется, догадываюсь.

– Вот и держите, пожалуйста, свои догадки при себе, – сухо перебил ее Кулакофф.

– Зачем Вы так? – тихо сказала Эни. – В моих словах нет ничего обидного для Вас, а вот для меня… Вы думаете, мне на каждом шагу попадались люди, которым достаточно пальцем пошевелить, чтобы присвоить себе все деньги мира, но которые этого не хотят? Люди, которые могли бы уничтожить всех своих врагов, а они с ними возятся? Люди, которые могли бы стать богами, но им и этого не нужно? И под суд меня отдавать вы почему-то не торопитесь. Ладно. Пошла я. Только вот что скажу Вам напоследок, тайну одну страшную выдам. Я, знаете ли, сама это только сейчас поняла. Я Вас люблю.

Кулаков сморщился, как от ложки уксуса, и вскинул руки в отстраняющем жесте.

– Что с Вами?.. А, понимаю. Слышали уже. Ну, да. Конечно. В чем-то мы обе схожи, поскольку восходим, приходится признать, к одному и тому же прототипу. Похожи, похожи, не надо отрицательно качать головой. Я знаю, я ею интересовалась. Знаю я Вашу Эли как облупленную. Всю оперативную информацию о ней читала самым внимательным образом. Изучала, можно сказать, так что не надо, я знаю, о чем говорю. Но и разница огромная между нами тоже есть. Мужчин мы любим… любили обе, но если говорить о нашем опыте, я имею в виду не маму Лайзу, а именно наш с вашей Эли личный опыт, тут есть колоссальная разница. И это делает нас абсолютно разными людьми.

– Вот на этой жизнерадостной ноте мы с Вами можем и закончить этот разговор, – вымученно улыбнулся Кулакофф.

– Куда подевалась Ваша вежливость? – точно так же вымученно улыбнулась Эни. – Перебивать женщину, объясняющуюся Вам в любви, просто неприлично. Так вот, она всегда была окружена хорошими людьми и… ладно, замнем, давайте лучше обо мне. Я всегда думала, что использую мужчин, но я-то их только пользовала, а вот они меня как раз и использовали. Даже он… что это я несу?.. почему "даже"?.. именно и прежде всего он. Мой создатель. Человек, Который Всегда… Мерзавец. Какой отсюда я делаю вывод, спросите Вы?

– Не спрошу.

– Ладно. Тогда я спрошу себя за Вас. И сама же отвечу. Тот вывод, что на ее "игровом поле" мамина натура проявляется и развивается совершенно спокойно и естественно. Мама всегда любила мужчин, вот и она тоже. Что могло бы воспрепятствовать развитию в ней тяги к мужчинам, если их вокруг всегда было пруд пруди, хороших-то? Вы можете думать, что это ни при чем, что я такая же. Что ж. Возможно, это правда. Но на моем поле Вы стоите по ту сторону любой конкуренции. Соперничать с Вами не в состоянии никто. Я, знаете ли, поймала себя на мысли, что даже еще и отчета себе не отдавая в своем к Вам отношении, всех окружающих мужчин невольно сравнивала с Вами. Всегда. И до сих пор сравниваю.

– Это ненадолго, раз уж в Вас начался процесс переоценки ценностей. Скоро Ваше собственное окружение будет если и не сплошь, то по преимуществу белым и пушистым со всеми вытекающими из этого факта последствиями.

– Вы думаете? – растерялась Эни, но тут же упрямо поджала губы и отрицательно покачала головой. – Посмотрим. Я никуда не исчезну. И – предупреждаю – я буду Вас добиваться. Я немедленно подам заявку на первую попавшуюся вакантную должность в аппарат Союза интуитивистов. Не пройду в центральный аппарат, начну с низовых звеньев. И Вам не удастся от меня так просто отделаться, выдвинусь я быстро, я способная, работать все равно будем вместе. И, следовательно, постоянно видеться. Вот так!

И она покинула Кулакоффа, правда, как и обещала, ненадолго.

Что касается Лизы, она встретила появление "сестрички" более чем настороженно. Неприязнь к этой особе глубоко сидела в ней еще со времен памятного совместного с Рексом полета с Райны на Азеру. Несмотря на то, что сестричка сейчас была, вне всякого сомнения, искренней, Лиза не доверяла ей все равно, а вот почему – в это она старалась не вдаваться. Сестричка, между тем, в первый же день пребывания на Азере устроилась работать в секретариат Союза интуитивистов и принялась за дело с такой энергией и таким рвением, что Лиза тут же заподозрила – она нацелилась на Сержа. И вот это было совершенно уж возмутительно. По твердому Лизиному мнению, Серж принадлежал маме Лайзе и никому другому… пусть даже сам он об этом и не подозревал. Пока.

Если своим первым делом Лиза полагала донести до этих бестолочей-мужиков необходимость отправки экспедиции на Темную, то вторым – только по номеру, а не по значению! – немедленную инсталляцию мамы Лайзы в новое, молодое тело, чему, как ни странно, сама Лайза противилась с удивительным ожесточением и даже злостью.

– Не хочу! – орала Лайза. – Отстань!