Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

– Да, дорогой друг, Вы правы. Ах, как Вы правы! Когда вчера я увидел ее на экране, то невольно титуловал ее "светлостью" И я вовсе не льстил, уверяю. Называть ее иначе не поворачивается язык. Кстати, дорогой друг, какой титул дали бы ей Вы? Попробуйте, у Вас это прекрасно получается. Ведь это Вам принадлежит авторство как титула "Ваше Величие", так и его новейшей разновидности "Ваше Божественное Величие"?

– Как я титуловал бы леди Боди? – Генрик на секунду задумался и тут же выпалил: – Ваша Блистательность!

– Гениально! – возопил Брандис во весь голос. Эни хмыкнула, покрутила головой, поднялась и решительно направилась к выходу. Чего уж там, если быть честной с самой собой, то следовало признать, что она примеряла к себе при Координаторе ту же самую роль – пусть вначале и не вполне осознано, согласна… – да, именно ту же самую, что играет при Рексе Кулакофф. И, судя по услышанному, не одна она этим занималась. Но подобное отношение к ее телу, чего уж там, если откровенно, захватанной бесчисленным множеством мужских рук разменной монете, потрясло Эни настолько, что у нее подозрительно задергался нос, а к глазам – тушите свет! – подступили слезы… расчувствовалась, куррррва.

Эни нетерпеливо тряхнула головой, вышвыривая из себя все и всяческие эмоции. За неполные два дня, что ей довелось сейчас провести на орбите и на самой планете, она узнала так много наиважнейших новостей, так много передумала и сделала столь важные выводы и умозаключения, что их надо было как можно скорее передать себе в истинное тело. И еще надо было продумать, каким образом можно с максимальной эффективностью использовать восторженное к себе отношение этих двух незаурядных… да что там, выдающихся, именно выдающихся представителей противоположного пола. Она была полностью уверена, что все проявления почтения, восторга и даже обожания с их стороны вполне искренни. Конечно, они могли предполагать и даже знать, что она сидит здесь, в зале, но уж остроту ее органов чувств нормальному человеку даже и вообразить себе было невозможно… Откуда Эни было знать, что псевдотела той серии, к которой принадлежали фантомы Координатора и ее собственный, были разработаны Генриком? Его собственный фантом, кстати сказать, был даже чуточку более продвинутым.

6

Сэр Юрген Макрослип был дерганным, суетливым, то и дело потирал руки и не смотрел в глаза. Конечно, Эни должна была бы обратить самое пристальное внимание на эти странности в его поведении, и – как довольно быстро выяснилось – не сделала она этого напрасно.

Не произошло этого только потому, что сведения, полученные от фантома с Темной, всецело захватили ее внимание. Уж очень плотно они сопрягались с размышлениями в истинном теле. Да! Похоже, она совершенно излечилась от своей слепой, нерассуждающей и даже безрассудной любви к Всегда Правому за несуществованием самого предмета обожания. Сэр Координато-ор! Дорогой и до мокрых трусиков обожаемый, ау-у! Где ты? Нет тебя, а следовательно, по твоей собственной логике, и проблемы тоже нет. Она, Эни, делала все возможное и невозможное по высказанным и невысказанным приказам… чьим?.. Даже убила собственноручно. Убила просто исходя из интересов… чьих?.. На что мерзкой личностью была она в бытность свою мамой Лайзой, но тогда она потворствовала, по крайней мере, пусть и вздорным, но собственным желаниям, а не капризам свихнувшегося фантома. Ужас, если задуматься.

Ночами она спала по-прежнему плохо. К уже привычному кошмару с насильником-кенгуром добавилась откусываемая голова, а потом и еще нечто, "свеженькое". Из мутной, грязной, желеобразной черноты выплывало перепуганное лицо с жалкой, растерянной улыбкой. Впрочем, собственно, лицо, как таковое, она видела смутно. Одни глаза, полные надежды на спасение, и медленно приближающуюся к этому лицу хищную ядовитую иглу. Игла втыкалась в глаз, глаз лопался как воздушный шарик и… все ее кошмары кончались одинаково, но этот был особенно мерзким, потому что застывший взрыв этого глаза продолжал торчать перед нею и после пробуждения. Но что ее окончательно добивало, так это бессмысленное, дикое, абсолютно иррациональное чувство обиды, сопровождавшее пробуждение – ну, как же, тогда, в кошмарной яви, она стреляла не в глаз, а в синяк под глазом.

Ты убила, говорила она себе с отвращением, ты убила ради кого… этого?.. даже труп его давно сгнил! От него вообще ничего не осталось, кроме суматошного мельтешения электронов. И теперь гнусная эфемерная электронность не желает рассматривать ее, Эни, даже в качестве сколько-нибудь постоянной сексподстилки и спермоплевательницы для своих, пока еще всего лишь планируемых, материальных воплощений… какая мерзость! Какая мерзость вся наша жизнь! Да нет, это даже не мерзость, не ужас, нет в человеческом языке такого слова, такого ругательства, каким можно было бы подобную жизнь хоть как-то называть. Когда-то Труп сказал ей, что секс есть смысл, цель и способ существования белковых тел, чему она – вот дура! – много и с удовольствием смеялась. И теперь ей предстояло на собственной шкуре испытать, что это значит для всесильного бога… Темного бога, уточнила она себе, подумав, почему-то, о Рексе. Да уж, тому же Кулакоффу перед подобными проблемами вставать не приходится. Что они там понимают в жизни на своей провинциальной домашней ласковой Азере?

Сейчас она удивлялась себе самой: Труп, помнится, ничего от нее не скрывал. Еще при первой встрече по возвращении ее с Азеры он прямым текстом говорил о намерении заняться анализом качества секса – вот сволочь! – пребывая в самых различных белковых телах. Он рассуждал о "чистоте эксперимента". Он даже и не думал скрывать, что для поддержания этой самой чистоты объектом сексуальных экспериментов предстоит стать именно ей, Эни Боди. Ну, как же! Мерзавец трахал ее с незапамятных времен. Когда он впервые овладел ею, ее и девушкой-то назвать было бы чудовищным преувеличением. Так что в двух телах – девчачьем и девичьем он ее имел. Сейчас у нее третье. Так что у сволочного естествоиспытателя богатейшая база для сравнения уже имеется, а что-то еще будет! Это ей будут откусывать голову кенгуры, это она будет умирать под гамадрилами, элефантами, пауками. Это ей предстоит воскресать снова и снова для новых мучений… вот она та вечность, которой он намерен одарить свою верную "суку". Этой вечности он предлагает ей радоваться, этой вечности умиляться. Да и с чего она взяла, что будет умирать для его наслаждений только в собственном, человеческом теле? Конечно, он – исходя все из той же чистоты эксперимента – прикажет ее инсталлировать во всяких и всяческих самок, которых и будет вдумчиво трахать с откусыванием голов, раздиранием животов и обрыванием лап вместе с хвостами. Какое высокое, какое божественное предназначение! Плачь от умиления и ликуй… дура!

Эни хотела пройти в отсек "Звезды", давно уже ею облюбованный, а потому давно весьма решительно приватизированный в личное пользование. Однако все палубы шипа оказались вдруг как-то странно перемешаны между собой и сочетаться привычным образом никак не желали. Там, где полагалось быть проходам, находились сплошные стены… и, наоборот, в сплошных ранее стенах перед нею торчали какие-то лесенки или порталы, к тому же наглухо задраенные. Эни нахмурилась и повернулась к Макрослипу.

– Мы находимся в транс-форме для боевого энергетического контакта, – поспешно ответил капитан-санатор на ее невысказанный вопрос. – Распоряжение сэра гроссадмирала Хилтибранта. Позвольте мне показать Вам дорогу. А где Ваши коммандос?.. Я в том смысле – надо ли мне готовить для них помещение, – и капитан санатор оглядел ее весьма немногочисленную охрану цепким неприятным взглядом.

– Помещения для меня и моих людей должны быть у Вас готовы всегда, – сказала Эни сварливо, – зарубите это на своем носу.

Она посмотрела в постную рожу сэра Юргена. Малоуважаемая рожа сэра санатора ей смутно не нравилась.

– Подготовьте немедленно, – сказала она сухо и, неожиданно для самой себя, добавила: – Они вот-вот будут.

Эни вдруг почувствовала себя неуютно. Вся вселенная за яичной скорлупой обшивки корвета неожиданно показалась ей холодной, враждебной, колючей и даже хищной, а она уже не ощущала за своей спиной несокрушимой мощи Всегда Правого. Да и здесь, у нее внутри, тоже не было ни прежнего восхитительного спокойствия, ни прежней же восхитительной уверенности. Вокруг суетились и жужжали какие-то мошки, тоже явные хищники, пусть и насекомьего мира, которые – только отвлекись! – тут же и ухватят капельку-другую твоей крови. Вот уж совсем не вовремя затеял Брандис учения своих ребят, а тут она еще и самого его отправила… надо, надо мальчика поторопить, не то сейчас время, чтобы манкировать собственной безопасностью.

Макрослип, забегая вперед и суетливо раскрывая перед нею порталы, проводил Эни к ее отсеку. Прежде чем пройти к себе, Эни сухо сказала капитан-санатору.

– Все приказы, полученные Вами от кого бы то ни было, отменяются. Немедленно направьте шип в какую-нибудь максимально пустынную точку пространства, для выбора координат воспользуйтесь генератором случайных чисел. Любые контакты шипа с кем бы то ни было запрещаю. Связь с внешним миром только по моим каналам. Впрочем, нет, – спохватилась она, подумав о своем Брандисе, которого надо было заполучить сюда как можно скорее. – Вот, держите, в этой флешке адрес, по которому Вы будете сообщать местонахождение шипа в пространстве в режиме реального времени. Начните немедленно. Как только вернетесь в рубку, сразу свяжитесь с адресатом.

Тело настоятельно требовало секса. Эни оглядела капитан-санатора и поморщилась. Ну, уж нет. Только не с этим слизняком. Может быть, воспользоваться кем-нибудь из охранников? Но их и так при ней всего лишь трое. Эни окончательно обозлилась.

– Ну, и что Вы тут торчите, как собственная голограмма нелепая, любезный мой? – вызверилась она на бедного капитан-санатора. – Вы получили приказ? Что-нибудь не понятно?

Макрослип опрометью помчался прочь, грохоча магнитными подошвами ботфортов. Ччерт! – на этот раз Эни вызверилась уже на себя саму. – Чистоплюйствуешь, гамадрильша безмозглая! Опять полезешь одна в холодную пустую постель из-за собственного кретинского чистоплюйства? Чем тебе этот-то не хорош? Все, что необходимо для постельных изысков, наличествует. Не с душой же его неблаговонной ты собираешься кувыркаться? Эни круто повернулась с твердым намерением вернуть мужичонку назад и… ее вдруг окатила жаркая волна стыда, ошеломительного и беспощадного. Заставляли, значит, тебя подличать, всю такую белую и пушистую, – сказала она себе с отвращением, – себе-то какого черта врешь, сволочь? Мир дохлой гниды был бы тебе вполне приемлем и мил, занимай ты в нем то самое свое, как раньше считала, особое место.

Макрослип остановился перед порталом рубки и сказал толокшимся перед мембраной доверенным зондерам:

– Как только позову, вы знаете, что делать.

Он глубоко вздохнул и ворвался в рубку корвета, где его уже дожидался перепуганный до умопомрачительной решительности командный состав шипа в полном, так сказать, составе. Макрослип плюхнулся в капитанское кресло и продемонстрировал своим флешку, зажатую между большим и указательным пальцами своей начальственной длани.

– Инструкции от леди Боди, – сказал он язвительно, сунул ее в порт компьютера, потыкал пальцами в клавиатуру, набирая только одному ему видные координаты пространства, ткнул в клавишу запуска конвертирования и развернулся лицом к присутствующим.

– Господа! Наше время истекло. Мы больше не имеем ни секунды для всяких взаимных прощупываний, увязывания позиций и согласования мнений. Для особо бестолковых, если таковые наличествуют среди присутствующих, поясняю. Не знаю, все ли из вас обратили внимание, что мы уже давно, с самой всем нам памятной экспедиции на Азеру, получаем распоряжения только от колониалистов, а непосредственно нами командует леди Боди…

– …помыкает, – хмуро буркнул суперкарго.

– …которая даже в их властной вертикали не имеет никакого официального чина, – продолжал Макрослип, будто бы и не услышав предерзостного замечания.

– Но перед которой трепещут все Советники сэра Колониалиста без исключения, – не желал успокаиваться суперкарго. Макрослип с великолепным пренебрежением пожал плечами.

– Для нас это не имеет никакого значения. По крайней мере, в обсуждаемом аспекте.

– А что имеет? – суперкарго явно нарывался, и капитан-санатору, человеку во всякого рода подковерности весьма искушенному, это о многом говорило.

– А что имеет, я уже сказал. Мы находимся в прямом подчинении ведомства внутренней безопасности, чье ответственное поручение на Азере самым благополучным образом провалили. Пусть и не по своей вине, но припомните-ка хотя бы один случай, когда начальство входило бы в рассуждения о степени истинной вины облажавшегося? Но, как говорится в любой уважающей себя рекламе, и это еще не все. Любой шаг любого корвета из Звездного отряда находится под постоянным контролем Ответственного секретаря Верховного санатора. А мы с той самой азерской эпопеи не только не имели ни одной внеплановой инспекции по его линии, но даже ни одного самого пустяшного запроса.

– И что тут странного? – снова встрял суперкарго. – Нас временно подчинили колониалистовой сучке. Такое, пусть не с нами, но и раньше бывало.

– Бывало, – подтвердил Макрослип с энергичным кивком, – вот только контроль с исполнителей не снимался ни по одной из властных инстанций. А что это означает для нашего случая, как, по-вашему?

Присутствующие озадаченно молчали, и только рука суперкарго невольно дернулась к поясу, где должна была бы висеть – вот только, увы, на сей раз не висела – кобура игломета.

– Разумеется, это не означает, что контроля за нами не ведется. Нас обязательно контролируют, только по специфическим каналам.

Макрослип внимательно оглядел подчиненных, подчеркнуто задержавшись взглядом на суперкарго.

– Господа сексоты, вы странный народ! Вы почему-то думаете, что если чисты перед одной структурой, скажем, перед внутренней безопасностью, то вторая в лице Ответственного секретаря будет глядеть на вас с поощрительной умиленностью. Нет, господа, она возьмет вас к ногтю и не подудонится. И ваша внутренняя безопасность за вас не вступится, потому что не захочет афишировать наличие своих сексотов в параллельных структурах собственной властной вертикали. Мы все здесь не слепые. Все видим, что именно в империи назревает, все видим, во что оказались втянуты, а вот что все в равной степени обречены, вот это мы видим, почему-то, не все… Охрана!

В рубку немедленно ворвались оставленные им за мембраной биопы и окружили суперкарго.

– Нашему уважаемому коллеге вдруг стало плохо. Ему требуется карантин. Немедленно. Проводите его в соответствующее помещение и проследите…

– Тебе это с рук не сойдет! – завопил суперкарго.

– Проводите, проводите, – брезгливо сказал Макрослип, и несчастный суперкарго исчез из рубки с редкой стремительностью.

– Второго я не знаю, – сознался Макрослип сокрушенно. – К тому же, этих прытких может оказаться и больше, чем два. Но предупреждаю всех, не дергайтесь. Я только что принял все возможные и необходимые меры к нашему общему спасению, – Макрослип указал пальцем на клавиатуру, – всех без исключения, как порядочных санаторов, которых в экипаже большинство, так и сволочных сексотов, сколько их тут ни есть… Да-да, милейшие мои, па-автаряю, спастись мы можем только вместе, выехать на чужом горбу в этот раз не получится ни у кого.

– О каких мерах Вы говорите, сэр, – хмуро поинтересовался Главный канонир корвета.

Макрослип тонко улыбнулся.

– Эта флешка, – сказал он. – Она действительно содержит инструкции, полученные мною от леди Боди. Но в компьютер Звезды я ввел не их. Я предпринял некие действия, которые заставят вице-короля Азеры принять ответные меры.

– Вы хотите повесить на наши шеи еще и Рекса Азерски? – в ужасе завопил Главный канонир. – Сэр! Да Вы в своем уме? Что, черт возьми, Вы о себе вообразили? Вы…

И тут голос сэра Главного канонира утонул в характерных хлопках, в рубке резко запахло озоном и совершенно ниоткуда возникли огромные парни с хищного вида устройствами в руках – явное оружие! – толстые и короткие, в отличие от иглометов, трубчатые стволы которых тут же уперлись в животы членов экипажа.

Из всего экипажа присутствие духа сохранил лишь один Макрослип.

– Спокойствие, господа, – крикнул он своим, – сохраняйте спокойствие, все идет, как надо.