Солитариус. Книга первая

Она снова улыбнулась, но уже без всякого смущения.

– Ты так и будешь там стоять?

Я вошёл, закрыл за собой дверь, разулся и подошёл к жене, по-прежнему стоявшей у стены.

– Ты совсем не изменился, – тихо сказала она и обняла меня, прижавшись щекой к моей груди.

– Да, наверное. Тебе виднее, – рассеянно сказал я, вдыхая запах её густых светло-каштановых волос: они пахли цветами.

Она, не разжимая объятий, подняла на меня свои большие карие глаза и с грустью сказала:

– Ты ведь меня совсем не помнишь, да?

Я провёл рукой по её волосам и ответил:

– Да. Но я чувствую, что всегда тебя любил. Не мог не любить. И сейчас, когда… я хочу сказать…

– Не надо ничего говорить, – ласково перебила она и потянулась губами к моим губам…

Спальня в домике была весьма скромной: у самого окна, занавешенного тонкими бордовыми шторами, стоял прямоугольный деревянный столик, кроме настольной лампы, ничем не занятый, и пара мягких стульев с высокими спинками; около трети от ширины комнаты занимала придвинутая вплотную к левой стене кровать, на которой теперь лежали мы, довольные и абсолютно голые. Жена положила голову мне на грудь и нежно водила указательным пальцем по ямочке над солнечным сплетением, а я гладил её волнистые волосы и старался ни о чём не думать. У меня было к ней много вопросов, но сейчас задавать их не хотелось, не хотелось гнать от себя эти чудесные мгновения, и я молчал. Молчала и жена. Не знаю, сколько это длилось – времени тогда для меня не существовало, но в конце концов я с сожалением приземлился на твёрдую почву.

– Как тебя зовут? И как зовут меня? – негромко спросил я.

Жена подняла голову и виновато посмотрела мне в глаза.

– Милый, прости… Я не могу… Если я скажу, тебе может стать хуже. Я… обещала твоему врачу не рассказывать тебе о прошлом.

Я, конечно, предполагал, что она скажет что-нибудь в этом роде, но всё-таки надеялся на лучшее.

– Моему врачу? Кого ты имеешь в виду?

– Ты не знаешь, кто твой врач? – округлила она глаза.

– Не знаю. Я вообще ничего не знаю, – нахмурился я.

Она вдруг хихикнула.

– Прости. Просто когда ты хмуришься, ты такой забавный.

– Спасибо. Так кто мой врач?

– Девушка. Блондинка. Молодая и красивая, в такую грех не влюбиться, – улыбаясь, сказала она и опёрлась щекой на кулачок.

– Значит, я – грешник. Ты разговаривала с кем-нибудь ещё?

– Да, несколько дней назад – кажется, в понедельник – я встречалась с каким-то мужчиной. Он не сказал, кто он. А до этого несколько раз говорила по телефону с неким Гиппократом – так он представился. Я ведь давно собиралась приехать к тебе, но постоянно что-то мешало. Да и в этот раз всё чуть было не сорвалось. Мужчина, с которым я встречалась, сказал, что сейчас не лучшее время для посещений, что лучше отложить нашу встречу, но я настояла на своём. Мне очень хотелось тебя увидеть.

– Этот мужчина… Он мог быть Гиппократом?

– Не знаю, милый, он ничего не сказал о себе, всё только по делу. Но, по-моему, голос у этого Гиппократа был другой.

– Ясно, что ничего не ясно… Ну хорошо. Ты мне вот что скажи: ты им доверяешь?

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не кажется, что здесь что-то нечисто?

– Что значит нечисто? Милый, ты был в ужасном состоянии, а они согласились тебе помочь. Если бы не они, я даже не знаю, что с тобой было бы…

– Я… пытался тебя убить? – этот вопрос я выдавил из себя невероятным усилием.

Она резко помрачнела, перелезла через меня (она лежала у стены), встала, повернулась ко мне и решительным тоном ответила:

– Я не хочу об этом даже вспоминать, не то что говорить.

– Хорошо, – сказал я, стараясь не смотреть на её обнажённое тело. – Тогда расскажи мне, как я сюда попал. Хоть об этом ты можешь рассказать?

– Могу. Но, милый, ты так говоришь… Как будто думаешь, что я желаю тебе зла, – с обидой в голосе произнесла она.

– Нет, что ты, я так не думаю, – поспешно ответил я. – Просто я хочу узнать, кто я и что со мной произошло. Представь, что ты очнулась в каком-то странном месте и ничего о себе не помнишь, а тебе не говорят даже, как тебя зовут. Разве ты не захотела бы всё выяснить?

– Не знаю. Наверное, захотела бы. Но если бы ты сказал, что мне лучше ничего не знать, я бы тебе доверилась.

– А если бы я ошибался?

– Хорошо, я тебе кое-что открою, – по-прежнему полностью обнажённая, она присела на стул возле окна и несколько секунд молчала, уткнувшись взглядом в свои колени, затем тяжело вздохнула и сказала: – После того, как ты впервые потерял память, тебе всё рассказали. Абсолютно всё. А на следующий день твоё сознание начало путаться, иногда ты забывал, кто ты и где находишься. На второй день ты принялся утверждать, что всё происходящее – это плод твоего воображения, а на третий… хотел покончить с собой, – голос её дрогнул, она вдруг закрыла лицо ладонями и громко заплакала.

Я вскочил с кровати, встал перед ней на колени и прижал к себе.

– Ну что ты, милая, не плачь, – сказал я, гладя её по голове.

– Это я… я виновата, – сквозь слёзы ответила она. – Они меня отговаривали… предлагали немного… подождать, но я… заставила их всё тебе рассказать. Чуть было не сгубила тебя…

– Ты ни в чём не виновата, любимая. И всё обошлось, вот он я, живой и здоровый.

– Да. Прости, – перестав плакать, она мягко отстранилась от меня и руками вытерла слёзы. – Как подумаю, что из-за меня ты мог…

– Не думай об этом. Лучше расскажи, как я сюда попал.

– Хорошо, – попыталась улыбнуться она и судорожно вздохнула. – Тебя сюда устроил твой знакомый. Потом он позвонил мне и сообщил, где ты находишься.

Пока жена говорила, я неспешно одевался.

– Что за знакомый? Ах, ну да. Так… Если я обратился к знакомому, значит, я ещё соображал? Значит, ещё не потерял память?

– Не знаю, может, уже начал терять, но успел позвонить ему и попросил прийти. Сказал, что сходишь с ума, что тебе срочно нужна помощь, а когда он пришёл, ты уже почти ничего не помнил.

– Вон оно как! Таким образом, выходит, что меня сюда упекли без моего согласия?