Перевернутое сознание

Рик хотел протиснуться через Нойгирова, но тот взялся за рукав его спортивной куртки и не дал ему пройти.

«Э, ты чё?». – Возмутился Рик.

«Не горлань – вот чё, перец!» – Нойгиров залыбился.

«Ладно, Илья, какие твои проблемы?» – сказал я, стараясь не показывать тоном голоса, как он меня бесит. Как же мне было охота врезать по его наглой нахальной роже! Но я не мог – он тут же доложит братику.

«У меня их нет».

Молчание. Слышно было лишь, как подувает ветер.

«Ну чего тогда тебе надо?»

«Спокуха, Диман. Что вы так напряглись?» – Нойгиров положил мне свою вонючую поганую пятерню на плечо, точно закадычный приятель.

«Да мы ништяк, Илья». – Сказал Рик, доставая из кармана брюк пачку сигарет.

«Вот и славно. Мы же просто общаемся. Дай-ка мне затянуться-то, не будь жидом-то».

«На». – Нойгиров вытянул сигарету, прикурил от сигареты Рика и начал пыхать. Я отвел взгляд, чтобы не видеть эту наглую рожу с двумя бельмами.

«Эй, Диман».

Как мне не хотелось поворачиваться и отводить взгляд от окна первого этажа, где на подоконнике возле бегонии сидел рыжий кот, но пришлось сделать это.

«Чего?»

«Не чего, а что, Версов?»

«Что, Нойгиров?»

«Вот так-то лучше».

Рик докурил сигарету и бросил в газон дома. Я засек по нему, что он на взводе и готов разорвать Нойгирова.

«Помнишь ту девчонку, ну… которую еще парень-то послал, сказав, что он был лишь третьим?»

«И что?» – Спросил я. Я помнил, что этот козел мне что-то рассказывал (а скорее, даже хвастал тем, какое он говно, и как может играться с различными простачками).

«В больнице лежит».

«А что за девчонка?» – Задал вопрос Рик.

«Одна идиотка из десятого класса залетела. Мы ее подпоили хорошо, а потом побарабанили – кто сколь влезет. Естественно, остальные были после меня, ведь…»

«Ну и что с ней?» – Прервал я этого похотливого извращенца.

«Парень, по ее мнению, являвшийся папочкой, послал ее…

«Ты уже говорил, ну и что дальше?»

«Твой приятель зато не знает. И запарил перебивать Версов, гнида болотная! -

В этот момент я решил любой ценой отомстить этому паразиту, зловонному клопу Нойгирову – и плевать, кто прикрывает там его жалкую задницу. Нужно лишь мозги напрячь, как сказал в Джон Нэш в фильме «Игры Разума». Задело меня, наверно, всех больнее слово «гнида», которым меня не так давно одарил ДУБЛИКАТ папочки. – В общем, предкам она ничего естественно не скажет, потому что сдрейфит да и сечет, что ей башку снесут, а в больнице, в гинекологическом кабинете, ее, мягко говоря, послали, сказали, что нужно с родителями. – Нойгиров затянул с улыбкой во всю харю. Плюнул, точно верблюд. – Хотя я знаю девчонку, ей тринадцать, сделали без всяких родителей. – Нойгиров вытянул вперед лапу и перебирал какое-то время большим пальцем по указательному и среднему. – Подмазывать надо уметь. Так тебе все что угодно сделают, если, конечно, не наткнешься на твердолобого принципиала».

«А почему она в больнице-то оказалась?» – Спросил Рик.

Я стоял и смотрел на него, а боковым зрением на Илью Нойгирову (когда он рядом нужно быть начеку и ожидать чего угодно).

«Какая-то ее подружка надоумила ее поковыряться, сам понимаешь где, вешалкой, прикинь? – Нойгиров треснул Рика наполовину сжатым кулаком в грудь. Рик приложил руку к груди. – Больно, что ль, девчонка?»

«Нет». – Рик приблизился вплотную к Нойгирову, вперяя в него взор.

«Эй, Рик. Дай-ка и мне сигаретку». – Сказал я, отводя Рика от Нойгирова. Рик был мощнее Нойгирова (он не был толстым, просто коренастым, почти на голову выше Нойгирова и выглядел солидно), и эта шкодливая крыса (Илья Нойгиров) не устоял бы против него. Ну избил бы он его, потешил свое самолюбие, что я тоже мог бы сделать, но в итоге мы бы получили лишь проблемы на задницу и остались в дураках. У меня зарождался отличный план, как проучить эту шкодливую, заносчивую крысу, которую мы давно могли бы раздавить, если бы не тот, кто стоял за нею, и не делали этого только потому, что, возможно, побаивались (никто не хотел связываться с братом Нойгирова), но сегодня я решил во что бы то ни стало расквитаться с этим ублюдком Ильей Нойгировым. За такими заносчивыми крысами стоит кто-то больший, и крысы-серуны (вроде Нойгирова) этим хорошо пользуются. Такова одна из реалий этой гадкой штуки… жизни, но настает время, когда уже не спрячешься за спиной побольше и помассивнее.

«Вот она и наковыряла. – Ехидно сказал Нойгиров, жмурясь, точно хотел подпустить в воздух зловонных паров. – Открылось кровотечение – вот ее и спровадили в больничку. Мне эта рассказала девчонка, которая и надоумила ее заниматься такой хренью. Она сама так себе делала что-то вроде абортов на дому, пока папы с мамой дома не было, раза три, и все нормально. Наверно, эта дура запихнула вешалку слишком глубоко. Хм! – Издал хрюкающий звук Нойгиров. По его роже было видно, что его подмывает засмеяться. Маленький божок, который и умеет то, что только совать свой член, куда ни попадя, шкодить да заставлять других людей чувствовать себя жалким дерьмом.

«А что смешного-то? Ты же ей оставил подарочек-то со своей ватагой трахальщиков, – я не выдержал, больше не мог терпеть эту заносчивую борзую крысу, – ей же больше ничего не оставалось. Не идти же ей было к предкам?»

«Ты что зарываешься, Версов? – Нойгиров посмотрел в мои глаза, в которых было бешенство. – Проблем хочешь? У тебя они будут».

«А что он такого сказал, а, Илья?» – Спросил Рик, также глядя в упор на Нойгирова.

«Не фига дельного, девочка».

«Да я тебе…»

«Ну давай-давай, говно коренастое! – Нойгиров ударил Рика несколько раз в грудь крепко сжатым кулаком. – Тронешь меня, и мой брат тебе потом кости-то переломает!»

«Да знаем мы про твоего брата, можешь не трепать. – Пренебрежительно произнес я. – Просто мог бы не ржать, как лох полнейший, рассказывая про эту девчонку».

«А я хочу и ржу, Версов. И мне насрать на то, что тебя это бесит». – Нойгиров пнул меня ногой. Он вытянул ногу как-то лениво, точно это происходило в воде или что-то вроде. Он мне испачкал джинсы и руку. ПОДОНОК.

В тот момент в моем больном мозгу родилась фантазия, черная гадкая и кровавая. Я наношу хороший удар кулаком Нойгирову в нос. У него течет кровь. Он падает на колени. Коленкой наношу новый удар в зубы. Рик держит эту крысу-серуна, чтоб не брыкался (хотя после таких ударов он вряд ли бы брыкнулся), и я запихиваю в его грязный сволочной рот землю (а лучше говно как то, которое мы разбросали в лифте и когда еще дед-пед заграбастал Серого, но для это мне бы потребовались резиновые перчатки, чтоб не изгрязниться), чтобы навсегда заткнуть его поганую глотку.

Бодрящая фантазия, и я в тот момент всем своим существом желал бы превратить ее в явь, но я понимал, что это невозможно – не в середине дня, ни перед окнами домов, где ты как на ладони. Не зря же говорят, что все гадкие дела делаются ночью – чтобы не быть замеченными, а также потому что боишься, ведь знаешь, что это противоестественно. Лишь полный псих, у которого съехала крыша и которому нечего терять, возьмет топор или пистолет и начнет орудовать им направо и налево. Мне тоже особо было нечего терять, но все-таки никогда не сделал бы того, о чем думал средь бела дня. Брат Нойгирова придумал бы мне еще более жестокую пытку, чем я его братику.

Человеческий разум – это темная шахта, в которой рождаются ужасные жестокие и больные мысли и желания, и в этой шахте, кажется, нет конца – лишь начало.

Нойгиров, потрепавшись еще чуток и побесив нас своим зловонным присутствием, свалил, высказав в крутых заносчивых выражениях, какой он крутой пацан, мягко говоря. Рику я пока не стал раскрывать фишки относительно плана мщения Нойгирову, который надо было претворить в жизнь уже давно.

Домой я вернулся изнуренным и взвинченным. Чувствовал усталость и зябь, пробегающую по коже. ДУБЛИКАТА мамочки не было. На кухне он оставил свои следы: на столе капли от чая, а в мойке грязная сковородка с остатками подгоревшей яичницей. На плите, чуть съехав на бок, стояла маленькая кастрюлька. Я поднял крышку. В воде плавал какой-то серый комок, который словно не разварился или что-то в этом роде – настоящий дрищ (клейкая масса, навевающая мысли о дерьме).

«Жри сам такое дерьмо, ДУБЛИКАТ чертов, – подумал я со злобой. – Ты что думаешь я и ДУБЛИКАТ папани свиньи подзаборные?! Свиньи бы не стали жрать, что она тут забадяжила».

Эта, должно быть, был какой-нибудь суп быстрого приготовления, и она залила его спьяну-то холодной водой (из-под крана – не удивлюсь). Хорошо еще, что квартиру не спалила, а то оказались бы на помойке. Этот ДУБЛИКАТ совсем спятил! Но не могу же я сидеть и сторожить ее, точно годовалого ребенка?

Посмотрел минут двенадцать «Игры Разума». Затем меня сморил сон. Я уснул, находясь в неком умиротворенном состоянии (Все хорошо; спешить некуда; страшиться ничего не нужно – ПОЛНЫЙ ПОКОЙ) Сквозь окутывающий меня сон вспомнил, что забыл запереть дверь комнаты (ФРЭССЕРЫ!!!).