Пустой Сосуд

Эши поставил миску на стол так громко, как только мог, чтобы перебить зловещий шелест голоса альдеваррца. Но про себя признал, что тот и впрямь добился успехов в ашмазирском языке.

– Раз уж вы так увлеклись нашей речью, господин Клавидар, – говорил Эши и старался наполнить каждое слово ядовитым презрением. – Познакомьтесь и с нашими обычаями. Неприлично говорить с одинокой женщиной, когда рядом нет её отца.

– Эши, – одёрнула его Итаки, хотя в глазах её промелькнула благодарность.

– Ах, да, – Клавидар изобразил сожаление и притворно хлопнул себя по кучерявому затылку. – Господина Брейхи всё ещё нет дома, верно. Ребята из патруля сказали, что сегодня он задержался на рынке пуще обычного. Говорят, что он пытается вызнать все слухи о том, что творится на северных берегах. А я их как раз-таки знаю и решил поспешить к вам, чтобы всё рассказать. Видимо, старину Брейхи я опередил.

Эши вскочил и подошёл к Клавидару. Руки он держал на поясе, плечи расправил, а грудь выкатил вперёд, чтобы у последнего не имелось и повода подумать, что он мог струсить. Хотя, конечно, Эши боялся того, о чём ему шептал собственный разум: случись стычка, альдеваррский солдат в потёртом бронзовом нагруднике вытрет об него подошвы и ничего ему за это не будет. Разве что, награду получит от ложного царя, посланного императором.

– Что происходит на севере? – грозно молвил Эши. – Руй в порядке?

– Ты же хотел, чтобы я дождался отца вашего рода, – с издевательской ухмылкой отвечал Клавидар.

– Со мной ты можешь говорить и без него, бледнолицый…

– Эши! – шикнули разом мама и сестра.

– Что. С моим. Братом? – с каждым словом голос юноши становился громче.

Клавидар прикусил нижнюю губу и с неожиданно довольным видом кивнул, будто напор Эши пришёлся ему по духу. Альдеваррец отшагнул в сторону и встал так, чтобы разом видеть всё семейство.

– Его Императорское Величие оправдал собственную мудрость, – Клавидар замолчал, будто переваривая собственные слова на чужом языке. – Годаранские сволочи приплыли к нашим побережьям и высадились на земле Зелёная Альда. Гарнизоны приняли бой, окружили и уничтожили два отряда врагов. Но не всех. Некоторые наши гарнизоны дрогнули и проиграли бой.

– А Руй? – куда тише спросил Эши.

– Его отряда на этих берегах не было, – поспешил уверить Клавидар с улыбкой, но тут же посерьёзнел. – Однако – будет. Войне суждено быть сложной, и я уверен, что к концу года Руй Бенезил вступит в свой бой.

Мама тяжело вздохнула и накрыла лицо ладонями, а Итаки отвернулась к окну, покручивая веретено между пальцами. Эши решил, что и их мысли связали шитое красными нитями полотно битвы на далёких берегах: багровые реки вокруг изувеченных тел, окружённых сломанными доспехами и редкими всполохами магии. Битвы, в которую Руй вступит уже в ближайшие луны.

– Я непременно вернусь, если узнаю что-то ещё, – вздохнув, сказал Клавидар. – Госпожа Итаки… Пусть говорить с вами не следует без вашего отца, любоваться вами мне не запретят и боги. Рад был вас видеть.

Лишь Итаки достался неуклюжий поклон Клавидара. Бегло осмотрев Эши и Хатаи, альдеваррец покинул дом Бенезилов, и его шаги вскоре растворились в знойном воздухе снаружи.

Эши представлял, как разозлится отец, когда узнает о непрошенном госте. Он уже видел, как темнеет лоб Брейхи Бенезила, как натягивается кожа на его кулаках… Да, отец разозлится и не сделает ничего, кроме череды горьких вздохов и пары крепких ругательств.

Подонок и хитрец, Клавидар был прежде всего альдеваррцем. Не пролив ни капли местной крови, альдеваррцы прижали Ашмазиру подошвой к раскалённым камням на берегу великого озера, и редкий смельчак посмеет бросить вызов их холёным оливковым лицам, покуда царство кишит законниками в бронзе. И всё же Эши надеялся, что однажды вызов будет брошен, и, если смельчаку не суждено явиться откуда-то ещё, пусть он выйдет с плантации Бенезилов.

***

– Меня сейчас стошнит, – едва размыкая губы, проговорила Ханай и вытерла рот просторным рукавом желто-серой мантии. Её лицо выцветало, как будто давно не знало касания солнца.

– С какой радости? – буркнул Эши и поправил сползшую с плеча сумку. – Не ты на горбу тащишь столько мяса.

Первый отряд уже приближался к месту, где вот-вот начнётся самая дерзкая из вылазок, виденных Ашмазирой с того дня, когда красные знамёна впервые простёрлись над её плоскими крышами. Выложенная тёсанными плитами поверх рыхлой каменистой земли дорога виляла по склону небольшого холма. Сухая поросль по правую сторону казалась зловещим чудищем с тысячью шипастых щупалец в тусклые мгновения пред рассветом. Слева же склон щетинился несколькими зубьями скал, прежде чем перейти в зыбкое озеро песка до самого горизонта.

Спереди, за ближайшим изгибом дороги, виднелись чертоги Аганнара. Прямые, тяжёлые колонны вздымались над редкой порослью и подпирали угловатый свод, а у их подножия ещё теплились ночные огни. Усилиями Фаттак и Ганорала – скорее даже, их соглядатаев и доносчиков – отряд знал многое о том, как была устроена эта вилла. На главную в этой местности дорогу – ту, что уходила на север вдоль узкой каменистой полоски меж отрогами Казарат и едва ли проходимой пустыней – смотрели главные ворота: две высокие створки охранялись статуями альдеваррских богов, а крышу венчало изваяние самого Аганнара в колеснице.

Пробравшись через них, гости знатного иноземца попадали в роскошный Передний сад, утопающий в хрупкой свежести пальм и лавров. Одно лишь то, что эти аллеи хранили зелень под знойным солнцем Ашмазиры, говорило о редком богатстве Аганнара. Или же – его желании выделываться перед всяким, кто окажется на пороге виллы. Не даром же он решил поселиться не на берегах озера Ашамази, а у куда более скромного оазиса за городом: как уверяла Фаттак, Аганнар попросту возжелал, чтобы его дворец был виден каждому путнику на единственной здесь дороге.

– Мне страшно, – дрожащим голосом выдала Ханай, сжав обеими руками флейту, спрятанную под просторной мантией. – Мы же идём в пасть гиены.

– Да брось ты, – гаркнул, не оглядываясь, Руй. – Гиены – мелкие, трусливые псины. Мы зайдём внутрь и вырвем то, что нам нужно. Легко, весело и быстро.

Эши фыркнул брату в спину. В лёгкость и веселье такого предприятия не поверил бы и ребёнок. Теперь же, пусть их новый замысел уберёг Итаки от истязаний Клавидара, оно ещё и грозило стать необычайно долгим. Дабы дело пошло наилучшей дорогой, отряду предстояло задержаться в этих стенах из мрамора и камня не меньше, чем на пару дней. А помочь в этом должна была немолодая ашмазирка, уже поджидавшая отряд на усыпанной каменной крошкой и песком площадке перед особняком.

Айат замерла на парапете незыблемым изваянием, лишь отчасти подобным статуе куда более стройной женщины в просторном платье, что стояла рядом. Некогда белоснежный мрамор успел пожелтеть от солнца и песка, но скульптура хранила небывалую лёгкость: создатель даже сумел передать складки невесомого подола богини и каждый волосок обёрнутой вокруг головы косы.

– Покрой меня Вуаль, почему вас так много? – Айат пыталась шептать, но не удержала порыв чувств и разве что не закричала. – Вы что, всю улицу собрали?

Было их пятеро – много ли это или мало? Многовато для любовного вечера под прохладной луной сухого сезона, но едва ли достаточно для битвы с иноземным племенем. Эши и Руй стояли впереди всего отряда с набитыми мясом тюками за спинами. Сразу за ними же сопел Гуйрах: на плечах у него висело сразу два увесистых мешка, а ещё по одному он держал в мощных руках. Ханай молчала, как молчал и Ганорал, облачившийся в удобную тунику и брюки вместо привычных одеяний, напоминавших облачение странствующих сказителей. Безмолвие же его было ещё большей странностью: не то альдеваррец копил сладкие речи для обитателей виллы, не то перепил раяхи накануне.

Ганорал поспешил уверить всех, что дело было именно в первом.

– Отчего же вы удивляетесь, дорогая Айат? – ласковый шёпот альдеваррца шелестел в предрассветной тишине. – Повод крайне важный, как вы дали понять госпоже Райшан, и она снарядила всех, кто может быть полезен.

– Верно, – не мог не взлезь Руй. Он провернулся на месте, чтобы Айат могла разглядеть поклажу за его спиной. – Отборное мясо. Отборные мясники. Отборные носильщики.

– Да уж, – Айат смотрела поверх их голов на переминавшегося Гуйраха. – Носильщика я сразу заметила. Ты лбом птиц не сшибаешь там?

– Госпожа, пройдёмте внутрь, – со смущённой улыбкой проговорил великан. – Утро зябкое.

– За мной, – служанка при вилле вздохнула, вновь обведя взглядом всех пятерых. – И не вздумайте шуметь!

Троица стражников, что играла в кости вокруг низкого стола у главных ворот, ощетинилась при виде гостей, но все они вновь заняли места, едва Айат движением ладони показала, что угрозы нет. Лишь краем глаза Эши успел увидеть мрачные в столь раннее время заросли Переднего Сада, прежде чем служанка увела их прочь по длинной галерее среди колонн. Два вытянутых крыла соединяли передний фасад с воротами и сам особняк Аганнара, скрытый за садом. По рассказам Фаттак, в левом обитали многочисленные стражники и ремесленники на службе хозяина, тогда как в правом ютились рабочие. Там же, у самого слияния с главным особняком, должна была быть и кухня, ставшая слабым местом всей твердыни.

Мысли о Фаттак пробуждали холодное, гнетущее чувство где-то в животе Эши. Торговку знанием он встретил лишь раз после того, как взял на себя смелость отказаться от помощи некоего ловкача на её службе. Случилось это сей же ночью, когда отряд уже выдвигался за поклажей в мясницкую лавку. Разумеется, Фаттак знала об их плане всё и явилась для решающего напутствия.

– Ваш первый шаг определит весь наш успех, – говорила она воодушевлённо, хотя глаза оставались пустыми, будто мысли её порхали где-то вдалеке от «Скорпионова Жала».

Ни слова об Узираше и о том, как Эши самовольно отверг её дар. Руй тоже не давал понять, что знает о неудачливом компаньоне, которого Ахот сразу счёл лазутчиком. А уж брат-то молчать бы не стал, узнай он хоть что-то интересное… Оттого ночное предложение Фаттак становилось лишь страннее.

– Вот сюда кладите, – объявила Айат.

Эши вынырнул из размышлений. Он и не заметил, как служанка привела их в выложенный ровным камнем погреб, по углам которого мерцали сразу четыре сферы: выглядели они так же, как и волшебная диковинка в подвале Райшан.

– Так-так, – бормотала Айат, заглядывая в водруженные Гуйрахом мешки. – Чудно. Хорошо. Подойдёт… Так, этот несите наверх. Рёбра надо вымачивать два дня, а если гости будут уже завтра…

– Вряд ли они приедут завтра, – не подумав, бросил Эши.

Весь отряд уставился на него: Руй склонил голову – вычесанную и даже помытую под столь важное дело – в немом вопросе, а Ханай сдавленно кашлянула.

– Тебе лишь бы вякнуть чего под руку, даже если не знаешь, о чём речь, да? – не растерялся Гуйрах и укоризненно потрепал Эши за плечо.

– Чего не скажешь, дабы такую даму подбодрить, – заискивающе произнёс Ганорал. – Как бы выразились у нас, без её улыбки и солнце тускнеет.

– Да чтоб вас всех, несите уже это наверх, раз взялись, – Айат указала на два тюка, что лежали у её ног. – За что нам это проклятье, боги?

Ганорал любезно отодвинулся, чтобы Гуйрах мог схватить оба мешка, а сам посеменил поближе к служанке и осторожно, будто собираясь погладить распустившую воротник кобру, положил ладонь на неё плечо.