– Доброе, – ответил он и улыбнулся тоже. – Утро говоришь? А что на самом деле?
Грейс все с той же улыбкой пожала плечами.
– Я не знаю.
Осборн потер глаза, потянулся к тумбочке и вытащил из ящика телефон. Смахнул уведомления о пропущенных вызовах и посмотрел на часы.
– Уже почти полдень, – прошипел он и спустил ноги на пол, все еще кряхтя. Как же болела голова, как же болела…
– Почему тебя волнует время?
– Да так, всю жизнь тоже не хочется проспать, – усмехнулся Осборн и почесал голову. Кожи не чувствовал. Он не понял, что в голосе Грейс смутило.
– Почему бы и нет. Сон – тоже маленькая жизнь. Им тоже нужно наслаждаться.
– Что-что?
– Сном, говорю, нужно наслаждаться. Там мы немного более настоящие.
И вдруг до него дошло: голос Грейс изменился. Прежде она так сладко и мурлыкающе не говорила.
– Ты хотел сходить на учебу? – спросила Грейс.
– Да надо бы, наверное. А что там по расписанию?
– Я не смотрю расписания. – Улыбнулась Грейс.
Как же прекрасна она была в то мгновение, глаз не оторвать. Но во имя усопшей совести пришлось.
Осборн улыбнулся, полистал ленту в беседе и, зевнув, сказал:
– Ливье сегодня.
– Значит, можно спать?
– Спать? Это ты мне сейчас предложила Ливье прогулять?
– Почему бы и нет. Ты ведь не очень хочешь идти.
– Что-то ты сегодня особенно сговорчивая, – заметил Осборн.
Грейс тряхнула волосами, в которых затерялись украденные лучи, спрыгнула с подоконника и подлетела к Осборну как подгоняемое ветром облачко.
– Я ведь никуда не пойду без тебя, если не захочешь. – Грейс положила голову Осборну на плечо.
Он улыбнулся, поднял глаза к потолку, как обычно, поискать одобрения у легенд прошлого. Музыканты, кажется, были удивлены, но чему именно, Осборн не понимал. Сверху виднее.
– Ну, давай сходим что-ли… – подумав, сказал Осборн, а потом зевнул. – Как думаешь, я смогу у нее поспать?
Грейс с искренней и пожирающей влюбленностью в глазах посмотрела на Осборна, улыбнулась и прошептала:
– Делай что хочешь. Я все устрою.
– Ты очень позитивно настроена.
– Всякое может случиться за одну ночь.
– Что случилось с тобой вчера? Мне надо беспокоиться? – пошутил было Осборн.
– Милый, ты преувеличиваешь. Все ведь для тебя, – сказала Грейс и поцеловала его в острый подбородок.
Осборн даже глаза распахнул от удивления.
– Чего? Как ты… меня назвала?
– Разве тебе никогда не хотелось, чтобы мы с тобой миловались у всех на виду как Руби и Шеннон? – прошептала Грейс, улыбаясь.
– Ну, ты же не любишь…
– Я люблю все, что любишь ты.
– Это с какого момента?
– С первого взгляда.
– Я раньше не замечал.
– Ты просто слишком занят делом. Хочешь, я буду называть тебя милым?
– Грейс… – прошептал Осборн, – да мне все равно!
– Давай перестанем стесняться друг друга? Мы будем сидеть ближе, чтобы все видели, – прошептала Грейс.
Осборн думал, что все еще не отошел от воздействия вспомогательных творческих средств. Грейс ненавидела, когда другие люди показывали всему миру чувства. Она всегда говорила, что любовь должна оставаться в двух сердцах. Но Осборн точно не чувствовал себя пьяным. Даже малейшая туманность исчезла, растворилась. Он был в рассудке. Но чувствовал так, будто сходил с ума.
– Грейс, я…
– Молчи, просто молчи. Я вижу, что ты хочешь этого, – прошептала Грейс.
Осборн точно рехнулся.
Это все не реальность – просто фантазия. Просто сон, который вдруг обратился жизнью. Но он чувствовал, что все происходит наяву.
А на улице все еще шел дождь. Деревья облетели за ночь и стояли обнажившиеся и смущенные. Люди не обращали на них внимания – бежали к корпусу, прикрываясь зонтами, а огромные капли били по земле как град. И только Грейс с Осборном не спешили.
– И как тебе не лень со мной таскаться? – посмеивался чуть разбуженный и приведенный в чувства Осборн. От непривычки он не знал, что делать с краснеющим пятном на шее, и поплотнее закутывал свободной рукой шарф.
– Я просто придерживаю тебя за локоть.