Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Мы быстрее доберемся, – отрывисто проговорила Къяра, пришпоривая коня.

До места они и впрямь добрались быстрей. Поле, засаженное сочной высокой травой, простиралось насколько хватало глаз.

Замершая на краю Къяра подняла руку и, громко вскрикнув: «Во славу твою, Творец!», сделала жест, повторяющий очертания посадок.

Тут же по периметру поля вспыхнуло яркое пламя и с веселым гудением устремилось к центру, пожирая на своем пути все. Зеленые сочные побеги под его напором моментально скручивались, чернели и исчезали, чтобы золой упасть на вскормившую их землю. Добравшись до середины поля, пламя померкло, и взору всадников под серебристым светом луны предстало выжженное пространство мерцающее бликами кое-где вспыхивающей золы.

Къяра повернулась к ивинке, испуганно сжавшейся впереди грозно восседающего на коне Феруза. Та щурила свои и без того узкие глаза, по ее щекам текли слезы. Ей без сомнения было трудно видеть, как в огне гибнет взлелеянный руками ее народа урожай растения, обеспечивавшего им богатство и безбедную жизнь. Однако мысли о собственной участи явно беспокоили ее еще больше.

– Второе поле где? – брезгливо скривившись, спросила Къяра.

– Недалеко, тут чуть правее овраг, а за ним ельник. Его обогнуть и второе поле как раз будет, – заискивающе глядя на нее, принялась пояснять та.

Къяра тронула коня и, объехав пепелище, направилась ко второму полю. На его краю она вновь повернулась к ивинке:

– Семена для новой посадки, на случай неурожая, где хранишь?

– На шее, под платьем мешочек… – кусая губы, призналась та, не посмев хитрить.

– С коня ее ссади! – приказала Къяра Ферузу.

Тот, подхватив пленницу своей могучей рукой, тут же стащил ее с коня и поставил на землю.

– Предпочтешь к центру поля пройти или оставить тебя на потеху моим ратникам?

Ивинка с испугом посмотрела на грозно сдвинувшую брови Владетельницу киритов и, испуганно заскулив, повалилась на колени:

– Владетельница… помилосердствуйте, пощадите…

– Тому, кто ради наживы травил мой народ, просить меня об этом бесполезно, – раздраженно хмыкнула Къяра. – Я и так милостиво разрешила тебе выбрать собственную кончину.

– Нет, нет… пожалуйста… я больше никогда не посмею… это ведь и не отрава никакая… никто не умер… мой народ на протяжении веков пользуется эликсиром и никто не умер… никто… но я все равно больше никогда и никому не посмею предложить…

– Заткнись! – резко прервала ее Къяра. – Не умер никто… народ ее им пользуется, – она раздосадовано поморщилась, – твой народ им пользуется раз в год во время обряда посвящения, и никто и никогда не посмеет им воспользоваться хоть как-то еще… у вас веками иммунитет вырабатывался к такому его применению. А моих подданных ты им именно травила, тварь поганая! Все! Раздень ее, Феруз, и можешь с ней развлечься, а потом за волосы к хвосту лошади привяжи!

– Нет! Не надо! Я на поле пойду! – ивинка поспешно вскочила и метнулась к посадкам священного для нее растения.

Феруз тронул коня, намереваясь ее схватить, но видя, что его госпожа в запрещающем жесте вскинула руку, тут же его осадил.

Подождав, чтобы яркие одежды ивинки скрылись в высоких зарослях, Къяра с криком: «Во славу твою, Творец!», как и в предыдущий раз, запалила периметр поля.

Истошные крики ивинской гадалки потонули в могучем реве пламени, окружившем ее со всех сторон. И вскоре о ней и о том, что здесь недавно зеленели мощные стебли растения способные свести с ума тех, кто отважится испытать беспричинную радость, не напоминало уже ничего кроме золы, которую колыхал слабый ветерок.

Оглядев дело рук своих, Къяра удовлетворенно хмыкнула и повернулась к Ферузу:

– Я во дворец, а ты возвращайся к селению. Сделаешь так, чтобы там камня на камне не осталось. Лишь зола и угли. А всех пленных разденете донага и одежду сожжете, вдруг еще кто семена этой заразы прячет… с них станется. А потом свяжите и в город отправите. Утром с конунгом решу, что с ними дальше делать.

Услышав его: «Будет исполнено, госпожа», она развернула коня и послала галопом.

Подъехав к дворцу, она бросила повод подбежавшему слуге и стала подниматься по лестнице. Однако на полпути замерла, постояла немного в задумчивости, а потом резко повернулась, сбежала вниз и решительным шагом направилась к конунгу.

Как только она вошла, ей на встречу вышел Раннег, полностью облаченный, несмотря на ранний предутренний час.

– Не спится? – усмехнулась Къяра, протягивая склонившемуся перед ней конунгу руку.

– Ты уехала с сотней среди ночи, даже не предупредив… уснешь тут пожалуй, – с легкой укоризной в голосе проговорил он, касаясь губами ее пальцев.

– На то были причины и именно их я пришла сейчас обсудить.

– Надеюсь, все закончилось благополучно?

– Смотря для кого и что понимать под благополучием, – тихо проронила Къяра, направляясь к кабинету конунга. Там она села в большое кожаное кресло и махнула рукой Раннегу: – Садись, разговор долгим будет и не факт, что простым для тебя.

– Что случилось, Владетельница?

– Случилось то, что ты абсолютно не контролируешь то, что происходит в доверенных тебе Владениях. Вот что случилось! – с нажимом произнесла она.

– А поконкретнее можешь, Владетельница? Что ты имеешь в виду?

– Вот как ты мог допустить, что ивинцы совершенно спокойно занимались здесь взращиванием отравы и продажей своего мерзкого зелья?

– Ах ты об этом… – конунг облегченно вздохнул. – Так об этом я знал. Только от того Владению никакого вреда. Ну травятся себе своими священными травками потихоньку и приторговывают ими, продавая тем идиотам, кому жизнь не мила. Нам-то с того какая печаль? Нам наоборот прибыль – налоги платят исправно, да еще, как информаторы, обо всех, кого встречают по округе, докладывают… К тому ж убить ивинца, что жука каблуком размазать… даже труда не надо… только меч замарать.

– А ты недальновиден, конунг… я была о тебе лучшего мнения… Уверен, что твои кириты не решатся попробовать ивинского эликсирчика, хотя бы потехи ради? Ведь интересно необычные ощущения получить, особенно когда те, кто его попробовал, восхищенные небылицы плетут, мол чуть ли не на небесах побывали и счастье неземное испытали…

– Да пусть только подумать о таком посмеют! Любого, кто попробует, собственными руками придушу!

– Собственными? Тогда спешу тебя огорчить – устанешь душить… Отрава пошла гулять по городу и попробовали ее многие.

– Этого не может быть! Ты лжешь! – конунг вскочил, яростно сверкая глазами.

– Ты забываешься! Ты как смеешь так разговаривать со мной?! – поднявшись ему навстречу, Къяра с размаха ударила его по лицу. – Поговори еще так со мной, каналья! А ну колени преклонил!

Раннег уперся в нее мрачным взглядом. Долгое отсутствие сказывалось. Он отвык ей подчиняться.

– Против власти моей идти вздумал? – пристально глядя на него, сквозь зубы процедила она.

Конунг не выдержал и потупился:

– Прости, Владетельница, – тихо проговорил, преклоняя колени, – просто в голове не укладывается, что кто-то мог… Назови кто! Не то что придушу, прилюдно казню и так, что другие и помыслить не посмеют.

– Ты подобными заявлениями разбрасываться-то не торопись, – Къяра глубоко вздохнула и отошла к окну. – Встань. Тут все обдумать надо и разумное решение принять, а не на эмоциях действовать.

– Не томи, говори, кто из моих воинов такое себе позволил, – поморщился тот, тяжело поднимаясь с пола.

– Из ратников твоих никто зелье не покупал…

– Ну вот, я же говорил тебе! – не дослушав, перебил ее конунг.