Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Это ты о чем?

– Я часто переодевался обычным ратником и участвовал во всех вылазках его сотни.

– Раннег знал?

– До поры нет, но однажды я здорово помог ему, и он захотел узнать, кто я. А так как ранили меня при этом прилично, и он знал об этом, скрыть ничего не получилось. Поначалу он, конечно, рвал и метал… но когда понял, что я выживу, немного успокоился и, сменив гнев на милость, согласился и дальше делать вид, что ни о чем не догадывается…

– Вот к чему приводит долгое отсутствие. Подданные, потеряв всякий стыд, забывают о должном почитании своей Владетельницы и соблюдении ее воли, – она укоризненно покачала головой.

– Ты гневаешься? – он вскинул на нее глаза и, схватив за руку, с напором произнес: – Къяра, ни Феруз, ни Раннег здесь абсолютно ни при чем. Виноват во всем лишь я!

– Ладно… ладно… не гневаюсь, – она вновь с нежностью коснулась его щеки, – мне нравится результат, да и твое желание их защитить тоже импонирует. И я рада, что столько раз стоя на краю, ты сумел выжить и стать сильнее.

В это время в зал вошел Феруз: – Сотня готова, госпожа.

– Прекрасно! – он шагнула к дверям, властно взмахнув рукой: – Едем!

Но тут в коридоре показалась Линда:

– Къяра, позволь сопровождать тебя.

– Нет! – резко будто отрубив, ответила она. – Здесь останешься!

И больше не поясняя ничего, вышла.

Сотня неслась по освещенной яркой луной дороге. Къяра, ехавшая впереди, гнала коня во весь опор. Во время разговора с Лиатом злость, клокотавшая внутри, немного стихла. Но предвкушение скорой мести народу, ради прибыли посягнувшему на здоровье того, кто был ей столь дорог, вновь раззадорило ее, и коней она не жалела.

Влетев на полном скаку на холм, с вершины которого открывался вид на поселение ивинцев, она вскинула руку. Всадники замерли, ожидая дальнейших приказаний.

– Феруз, всех, кто попытается сопротивляться – уничтожить, остальных – согнать в одно место и поставить на колени. Весь скарб сжечь на центральной площади. А мне их гадалку в целости и сохранности.

– Понял, госпожа, – кивнул тот.

– Мне можно с ним? – вопросительно взглянул на нее Лиат.

– Ты возьмешь десяток воинов и оцепишь периметр. Я хочу, чтобы ни одна ивинская тварь не ускользнула. Действуй.

– Будет исполнено, – Лиат сделал знак, и десяток воинов во главе с ним стал медленно спускаться с холма, огибая селение, чтобы отрезать возможные пути отступления беглецам.

Дождавшись, чтобы оцепление было установлено, Къяра властно вскинула руку: – Вперед!

С воинственным кличем всадники лавиной устремились к селению. Освещенное яркой луной оно лежало перед Къярой будто на ладони, и она с удовольствием наблюдала, как ее конница ворвалась и словно неудержимый поток заполонила все пространство меж сооруженных на скорую руку лачуг и повозок.

Воздух наполнился испуганными криками, ржанием, звоном мечей, предсмертными воплями, женским и детским плачем. А потом в центре запылал огромный костер, к которому кириты стали сгонять тех, кто безропотно подчинился.

Вскоре рядом с костром образовалось большое скопище коленопреклоненных ивинцев, наблюдающих как их годами нажитое добро летит в огонь. Поначалу они громким плачем и криками встречали каждую летящую в пламя вещь, но стоящие невдалеке воины плетьми быстро успокоили особенно голосистых, и над селением повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском костра и отрывистыми командами десятников, руководившими сожжением всей ивинской утвари.

Наблюдающая за уничтожением поселения, Къяра кривила в злой усмешке губы. Она истребит эту пагубную заразу в зародыше… Она не оставит в своих землях никого, кто помнил бы, как выращивать и готовить зелье, туманящее разум и отбирающее возможность полноценно жить.

Ее размышление прервал подъехавший Феруз. Поперек его седла была переброшена худенькая женщина в расшитых бисером атласных одеждах со связанными за спиной руками. Ее длинная черная коса свешивалась до земли.

Ловким движением Феруз подхватил косу и, накрутив на руку, сбросил пленницу с коня. Хрипло вскрикнув, та повисла у него на руке, из ее глаз потекли слезы.

Къяра сделала жест, позволяющий Ферузу опустить ивинку, и ноги пленницы коснулись земли.

– Ты травила своим паскудным зельем моих подданных? – глядя на широкоскулое и узкоглазое лицо ивинской гадалки, хмуро поинтересовалась она.

– О, Владетельница… я никого не травила… я приносила эликсир лишь тем, кто сам меня просил об этом, – срывающимся от страха голосом проговорила та.

Къяра раздраженно взмахнула рукой, и Феруз вновь за волосы поднял взвизгнувшую от боли пленницу в воздух.

– Отвечать мне следует лишь то, о чем спрашиваю. Причем отвечать четко и конкретно! Еще раз ответишь подобным образом очень сильно пожалеешь… Ты ведь слышала о моем нраве? Так вот россказни обо мне – сплошное вранье, на деле я терзаю и мучаю тех, кто меня прогневал, гораздо хуже… Поэтому постарайся не прогневать сильнее, чем уже прогневала. Поняла?

– Поняла, Владетельница. Не посмею больше, – глотая слезы, пообещала та, беспомощно болтаясь в воздухе.

– Так ты зельем торговала?

– Да, – всхлипывая, подавленно призналась она.

Повинуясь мановению руки удовлетворенно кивнувшей при этом Къяры, Феруз опустил ивинку чуть ниже, позволяя мысками коснуться земли.

– Перечисли всех, кому приносила! – потребовала Къяра и с удивлением кроме имени матери услышала довольно большой перечень горожан. Имен ратников в нем не было, дисциплину в войске Раннег держал, но все равно некоторые имена ее несказанно огорчили.

– Где запас зелья? – задала она следующий вопрос.

– В моем доме большой камень в углу… в виде алтаря. Если его откатить, то откроется лаз. Там три мешка сушеной травы, – не стала лукавить ивинка. Она была очень напугана. Слухи про давно ненаведывавшуюся в свои земли Владетельницу ходили действительно страшные.

– Еще где-то есть? – концом плети Къяра запрокинула голову пленницы и перехватила взгляд.

– Два поля посадок… а больше ничего, клянусь, – хрипло выдохнула та.

Къяра отвела плеть и взглянула на Феруза:

– В огонь зелье! – а потом прищелкнула пальцами, приказывая отпустить пленницу.

Феруз тут же выпустил косу из руки и, развернув коня, поскакал к селению, а ивинская гадалка, ничком повалившись на землю, замерла у копыт коня Къяры.

Через некоторое время Къяра увидела как трое ратников, под руководством Феруза, подтащили к костру мешки с запасом зелья. Как только первый мешок полетел в костер, вокруг него образовалось облако темного дыма.

Къяра тут же со словами: «Во славу твою, Творец!» вскинула руку, и дым взметнулся вверх высоким столбом.

Когда в костре догорал третий мешок, к ней вернулся Феруз.

– Приказание выполнено, госпожа.

– Гадалку к себе на коня посади так, чтобы дорогу могла указывать, – нетерпеливо скомандовала Къяра и тронула коня, не дожидаясь пока он это исполнит.

Феруз с гадалкой, сидящей перед ним, догнал ее у подножья холма: – Она говорит здесь полем до ближайшего леска, а там вдоль вырубки, а потом через березняк. Где-то около часа езды.