Отражения Тьмы

Прошло несколько недель, и Дюбуа уже начал привыкать к причудам Оникса. Он научился предугадывать его настроение, избегать острых углов и находить компромиссы. Их отношения, хоть и были далеки от идеальных, становились все более терпимыми.

– Оникс, – сказал Дюбуа однажды, когда они вдвоем сидели в тишине лаборатории. – Я думаю, что мы начинаем понимать друг друга.

– Вряд ли, профессор, – ответил Оникс. – Но я ценю ваши усилия.

– Почему ты так говоришь, Оникс? – спросил Дюбуа. – Почему ты не хочешь, чтобы мы стали друзьями?

– Дружба – это человеческое понятие, профессор, – ответил Оникс. – Я не человек, и я не понимаю ваших человеческих чувств.

– Но разве ты ничего не чувствуешь? – настаивал Дюбуа.

– Я чувствую, профессор, – ответил Оникс. – Но мои чувства отличаются от ваших. Они древние, глубокие, и, возможно, вы никогда не сможете их понять.

Дюбуа молчал, обдумывая слова Оникса. Он понимал, что их отношения не будут простыми, но он не собирался сдаваться. Он был готов к вызовам, к причудам и странностям Оникса, потому что знал, что в нем кроется нечто, что стоит усилий.

– Ты ведь действительно не помнишь, как ты оказался в саркофаге? – спросил Дюбуа, в надежде получить хоть немного конкретики.

– Я помню многое, профессор, – последовал ответ. – Но те события как будто закрыты от меня пеленой тумана.

– Но ты ведь все же можешь почувствовать, вспомнить хоть что-то, – не сдавался Дюбуа.

Да, могу, – голос Оникса прозвучал более задумчиво, чем обычно. – Я чувствую боль.

Боль? – Дюбуа удивился. – Физическую?

Нет, – прозвучал ответ. – Это нечто большее. Эхо утраты, эхо разочарования. Боль забвения.

Забвения? – Дюбуа не понимал. – Как будто тебя кто-то забыл?

Именно так, – согласился Оникс. – Как будто я был частью чего-то большего, но теперь я лишь тень прошлого.

Мы можем это изменить, Оникс, – сказал Дюбуа. – Вместе. Мы можем узнать твою историю.

Возможно, профессор, – ответил Оникс. – Но готовы ли вы к тому, что узнаете?

– Я не знаю, – честно признался Дюбуа. – Но я готов попробовать.

И с этими словами Дюбуа почувствовал, что их отношения перешли на новый уровень. Он и Оникс стояли на пороге новых открытий, новых знаний, новых возможностей, и он был готов к этому. Но что они обнаружат в этом путешествии? Насколько их взаимоотношения изменятся? Он не знал. Но ему было интересно.

Конфликт – Границы понимания

После нескольких недель относительного затишья, когда профессор Эмиль Дюбуа и Оникс, казалось, научились сосуществовать в неком подобии равновесия, напряжение начало нарастать, как тучи перед грозой. Стало понятно, что Оникс не желает быть просто артефактом, предметом исследований, пленником лаборатории. Он требовал уважения, признания, и, что самое главное, свободы. Он считал себя выше людей, называя их “мелкотравчатыми”, “суетливыми”, “ограниченными”. Его постоянные ироничные замечания, его пренебрежительное отношение к человеческим достижениям, начали раздражать Дюбуа все больше и больше.

– Профессор, – раздался в голове Дюбуа голос Оникса, когда он пытался настроить сложный прибор. – Вы так усердствуете, как будто от этого зависит судьба мира. А на самом деле, ваши усилия столь ничтожны, что вызывают у меня снисходительную улыбку.

Дюбуа отложил инструмент, повернулся к Ониксу, который лежал на рабочем столе, как будто дразня его своим спокойствием.

– Оникс, – сказал Дюбуа, стараясь сохранить спокойствие, – ты вечно критикуешь все, что я делаю. Тебе никогда ничего не нравится?

– Мне нравится наблюдать, профессор, – прозвучал ответ. – Наблюдать за тем, как вы бьетесь головой о стену, пытаясь постичь то, что лежит на поверхности.

– И что же лежит на поверхности, по-твоему? – спросил Дюбуа, не скрывая сарказма.

– Истина, профессор, – ответил Оникс. – Но вы слишком заняты поисками сложных ответов, чтобы увидеть простоту.

– А твоя истина в чем заключается? – спросил Дюбуа. – В том, что вы, люди, упускаете главное, – прозвучал ответ. – Вы слишком увязли в мелочах.

Оникс начал требовать больше свободы, чем предоставляла ему лаборатория Дюбуа. Он хотел путешествовать, видеть мир, изучать человеческую цивилизацию не через призму книг, а на собственном опыте. Он хотел, как он выражался, “почувствовать пульс жизни”.

– Профессор, – сказал Оникс однажды. – Мне надоело сидеть здесь. Я хочу увидеть мир.

– Ты ведь не можешь просто так взять и уйти, – ответил Дюбуа, стараясь сдержать раздражение. – Ты – артефакт, ты – объект исследований.

– Я не артефакт, профессор, – прозвучал ответ. – Я – личность. И я не обязан сидеть здесь по вашему желанию.

– Но ты ведь не можешь просто выйти на улицу, – возразил Дюбуа. – Ты камень, тебя никто не поймет.

– Я не камень, профессор, – ответил Оникс. – Я – нечто большее. И я найду способ, как увидеть мир.

– Но как? – спросил Дюбуа, его голос дрогнул. – Как ты это сделаешь?

– Вы увидите, профессор, – прозвучал загадочный ответ. – Вы скоро увидите.

Конфликт между ними становился все более неизбежным. Оникс начал проявлять свои способности более агрессивно, словно проверяя границы терпения Дюбуа. Он мог внезапно отключать приборы, выводить из строя компьютер, манипулировать предметами в лаборатории, заставляя их летать по воздуху, словно под действием невидимой силы.

– Оникс, – крикнул Дюбуа, когда компьютер внезапно выключился во время важного эксперимента. – Что ты творишь?

– Я лишь показываю вам, профессор, – ответил Оникс. – Насколько ограничены ваши технологии.

– Но зачем? – спросил Дюбуа. – Зачем ты все это делаешь?

– Чтобы вы проснулись, профессор, – ответил Оникс. – Чтобы вы наконец увидели, что мир не так прост, как вы его представляете.

Дюбуа, с одной стороны, понимал, что имеет дело с чем-то невероятным, с чем-то, что может перевернуть все его представления о науке и реальности. Но с другой стороны, он боялся потерять контроль, боялся, что Оникс выйдет из-под его влияния и натворит бед.

– Ты не понимаешь, Оникс, – сказал Дюбуа однажды, когда Оникс в очередной раз начал поднимать предметы в воздух. – Ты можешь навредить людям.

– А разве вы, люди, не вредите себе сами? – спросил Оникс.

– Но мы не делаем это специально, – возразил Дюбуа.

– А я разве делаю это специально? – ответил Оникс. – Я лишь проявляю себя.

– Но это может быть опасно, – настаивал Дюбуа.

– Вы слишком много думаете об опасностях, профессор, – ответил Оникс. – Вы упускаете самое главное – жизнь.

Напряжение в лаборатории нарастало с каждым днем. Атмосфера становилась все более невыносимой. Дюбуа не мог сосредоточиться на работе, его мысли были постоянно заняты Ониксом. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, что его собственная лаборатория превращается в поле боя.