Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

«Это она», сказала себ? Анна, зам?стивъ то пустое м?сто ревности, которое въ ней было, этой воспитанницей, и, когда Вронской пришелъ къ ней, она не сказала того, что хот?ла, не сд?лала даже попытки примиренiя, а холодно спросила:[1777 - Зачеркнуто: чтобы сказать что нибудь.– Кто это? Когда же мы ?демъ?– Когда хочешь.]

– Кто это былъ?

– Это Лиза за?зжала отъ maman звать меня[1778 - Зач.: Если хочешь, я не по?ду.– О н?тъ, по?зжай.Вронской увидалъ, что раздраженiе ее не прошло и, р?шивъ, что поддаваться этимъ безсмысленнымъ требованiямъ нельзя, у?халъ] и привезла шпинату. Maman гордится своимъ садовникомъ.

Она внимательно посмотр?ла на него. «Неужели онъ ничего больше не им?етъ сказать ей?»

Говорить съ нимъ она не могла, она раскаивалась даже за то, что сд?лала этотъ вопросъ. Но она ждала отъ него какого нибудь слова, им?ющаго отношенiе къ происшедшему. Но онъ угрюмо равнодушно ?лъ свой бифстекъ, не обращая на нее вниманiя. Онъ р?шилъ себ?, что только р?шительностью и main de fer[1779 - [железной рукой]] можно положить конецъ этому. Она не могла и ждать. Это было унизительно. Она встала и направилась къ себ?.

– Да, кстати, – сказалъ онъ, поднявъ голову отъ тарелки. – Завтра мы ?демъ, р?шительно. Им?ете вы что нибудь противъ этаго?

– Вы, но не я, – сказала она, останавливаясь въ дверяхъ.

– Анна, этакъ невозможно жить.

Она перебила его:

– Вы, но не я, – повторила она.

Но эта неприличная, какъ онъ находилъ, угроза чего то, которая была въ ея тон?, раздражила его.

– Я не знаю и не понимаю и не хочу понимать. Вечеромъ я буду. Прощайте.

Онъ всталъ и вышелъ съ строгимъ и р?шительнымъ видомъ.

Какъ только онъ вышелъ, ей стало такъ страшно за себя, что она готова была все въ мiр? сд?лать, чтобы какъ нибудь вернуться къ прежнему,[1780 - Зачеркнуто: Новое ея состоянiе нын?шняго утра было ей страшно.] но идти къ нему или дожидаться его въ столовой, черезъ которую онъ пройдетъ, было невозможно. Она вышла въ свой кабинетъ и с?ла къ столу,[1781 - Зач.: подъ свой портретъ.] открывъ тетрадь, въ которой писала свою д?тскую пов?сть. Она перечитывала, перелистывая и жадно прислушиваясь: онъ забылъ перчатки, вел?лъ отпустить лошадь Воейкову, что то сказалъ, чего не разслышала, и сошелъ внизъ.[1782 - Зачеркнуто: шаги его затихли.] Говоръ его голоса, отворенная дверь, грохотъ колесъ, и все затихло.

* № 188 (рук. № 103).

Она ревновала его не къ какой нибудь женщин?, а къ уменьшенiю его любви. Не им?я еще предмета для ревности, она отъискивала его безпрестанно по мал?йшему намеку, перенося свою ревность съ одного предмета на другой. То она ревновала его къ т?мъ грубымъ женщинамъ, съ которыми, благодаря своимъ холостымъ связямъ, онъ такъ легко могъ войти въ сношенiя, то она ревновала его къ св?тскимъ женщинамъ,[1783 - Зач.: къ Кити,] съ которыми онъ могъ встр?титься, то она ревновала его къ д?вушкамъ, на которыхъ онъ могъ желать жениться.[1784 - Зач.: и чего желала его мать.] И эта посл?дняя воображаемая ревность бол?е всего мучала ее, въ особенности потому, что она знала, его мать желала этаго.[1785 - Зач.: Она ревновала его и потому обвиняла. Кром? того, за любовь его къ ней она пожертвовала вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина, и потому онъ былъ неправъ, онъ былъ виноватъ за то, что онъ отнялъ у нее часть ея любви, что она любила такой дорогою ц?ною, пожертвовавъ вс?мъ, ч?мъ можетъ пожертвовать женщина. И она невольно испытывала за это къ нему чувство гн?ва. Она знала, что выраженiе этаго гн?ва можетъ только еще бол?е охладить его. И потому она удерживалась, чтобы говорить ему про это, и не была съ нимъ естественна. Но не упрекая его словами, она т?мъ бол?е жестоко упрекала его мысленно, оставаясь сама съ собою, и онъ все бол?е и бол?е становился виноватъ передъ нею.]

Перебирая мысленно все то, ч?мъ она пожертвовала для него, – и положенiе и несчастiе добраго Алекс?я Александровича и сына, о которомъ она не могла вспомнить безъ слезъ, сводя съ нимъ свои счеты, она бол?е и бол?е чувствовала его неправоту[1786 - Зач.: и несправедливость.] и жестокость. Разлюбить ее и полюбить другую тогда, когда она всего лишилась для его любви. И онъ еще им?лъ духъ[1787 - Зач.: думать о томъ, ч?мъ онъ пожертвовалъ, и, главное,] упорно съ нею, убитою и несчастною, бороться, отстаивая какую то свою мужскую свободу. То мучительное состоянiе ожиданiя, которое она между небомъ и землею прожила въ Москв?, ту медленность и нер?шительность Алекс?я Александровича, которая такъ томила ее, она приписывала тоже ему. «Если бы онъ любилъ, онъ бы понималъ всю тяжесть моего положенiя и давно кончилъ это».[1788 - Зач.: если бы онъ хот?лъ, онъ бы] Въ томъ, что она жила въ Москв?, а не въ деревн?, онъ же былъ виноватъ. «Онъ не могъ жить зарывшись въ деревн?, какъ я того хот?ла. Ему необходимо было общество, и онъ поставилъ меня въ это ужасное положенiе, тяжесть котораго онъ не хочетъ понимать». Она знала, что упреками ему[1789 - Зач.: въ глаза и мысленными упреками, гн?вомъ,] она только удаляется отъ своей ц?ли,[1790 - Зачеркнуто: но она не думала, чтобы она могла воротить его любовь привлекательностью, н?жностью и покорностью: и не разъ, а десятки разъ она пыталась быть, какъ прежде, и н?жной къ нему, но можно быть н?жной только взаимно, но всякiй разъ взрывы гн?ва д?лали его положенiе еще худшимъ, и она] и она пыталась удерживаться, но онъ уже такъ много былъ виноватъ передъ нею въ ея глазахъ, что она не могла быть съ нимъ естественна: она или очевидно удерживалась или начинала невольно противур?чить ему, упрекать его по первому попавшемуся предлогу и вступала съ нимъ въ борьбу, въ которой онъ оставался почти всегда поб?дителемъ и потому еще бол?е виноватымъ въ глазахъ ея. Даже т? р?дкiя минуты н?жности, которыя наступали между ними, не успокоивали ее: въ н?жности его теперь она вид?ла отт?нокъ спокойствiя, ув?ренности, которыхъ не было прежде и которыя раздражали ее.

Вронскiй съ своей стороны никакъ не могъ понять, для чего она отравляла[1791 - Зач.: свою] ихъ и такъ тяжелую жизнь[1792 - Зач.: (онъ признавалъ это)] и для чего наказывала, мучала его, пожертвовавшаго столькимъ для нея и продолжавшимъ быть ей на д?л? и въ мысляхъ вполн? в?рнымъ.[1793 - Зач.: и изъ вс?хъ любящiй ее одну; ему странны и непонятны были ея переходы отъ страсти къ злоб?. И ч?мъ сильн?е страсть, т?мъ больше посл? холодной злобы. Для чего она вызывала его на борьбу, въ которой онъ не могъ покориться и] Онъ не могъ простить себ? и ей ту ошибку, въ которую она увлекла его, – соединиться вн? брака.

Онъ теперь только понялъ всю тяжесть этаго положенiя для него, честнаго и деликатнаго челов?ка. Она практически была въ его власти, но эта самая беззащитность ее, ея слабость давали ей огромную власть надъ нимъ. И она злоупотребляла этой силой своей слабости. «Я твоя любовница. Ты можешь бросить меня». Она даже говорила ему это. Это было страшное оружiе въ ея рукахъ, и она была неправа, употребляя его для борьбы съ нимъ, которой она искала теперь какъ будто нарочно, чтобы искушать его и отравлять ему жизнь. Въ столкновенiяхъ съ нею онъ во всемъ готовъ былъ покориться и покорялся ей, но не въ той борьб?, на которую она вызывала eго. Онъ не могъ уступить ей тамъ, гд? д?ло шло о всей его жизни. Нельзя было понять хорошенько, чего она требовала; то это было совершенно невозможное, какое-то см?шное (ridicule) отр?ченiе отъ вс?хъ интересовъ жизни, то какое то в?чно влюбленное присутствованiе при ней, которое ему становилось противно, потому что оно требовалось отъ него. Хотя и н?сколько разъ онъ говорилъ себ?, что она жалка въ своемъ положенiи и больна, и надо быть сколько возможно мягкимъ и уступчивымъ къ ней, онъ забывалъ это нам?ренiе, какъ только вступалъ въ отношенiя съ ней.[1794 - Зачеркнуто: Онъ не могъ притворяться съ нею, тотчасъ же] Его раздражала ея несправедливость и ув?ренность въ сил? своей слабости, и онъ становился въ положенiе отпора и часто, вызываемый ея неразборчивыми оскорбительными нападками, самъ раздражался и говорилъ ей то,[1795 - Зач.: въ чемъ потомъ самъ упрекалъ себя.] чего бы не долженъ былъ говорить ей, помня ея зависимость. Кром? того, это очевидное теперь для него желанiе постоянно физически нравиться ему, кокетство съ нимъ, забота о позахъ, о туалетахъ, вм?сто того чтобы привлекать, странно охлаждали его къ ней,[1796 - Зач.: и она вид?ла это.] отталкивали даже.

XXIV.

[1797 - Зач.: Вронскiй у?халъ на холостой пиръ на Воробьевы горы.]Анна была одна дома и во вс?хъ подробностяхъ передумывала выраженiя вчерашняго жестокаго разговора; какъ и всегда, она[1798 - Зач.: и не помнила даже, съ чего началось. Всегда такъ бывало, что, объ чемъ бы ни заговорили, оба думали объ одномъ, и при первомъ предлог? предметъ разговора забывался, и начинали говорить о томъ, что было близко сердцу.] долго не могла вспомнить того, съ чего началась ссора: только самыя жесткiя слова, когда поводъ уже былъ забытъ, живо, со вс?ми подробностями выраженiя его лица представлялись ей.

Но нынче она была въ хорошемъ, справедливомъ расположенiи духа и хот?ла разобрать все д?ло[1799 - Зач.: и объяснить и найти средство выдти изъ этаго ужаснаго положенiя. Съ большимъ усилiемъ она вспомнила наконецъ, съ чего началось. Онъ былъ приглашенъ на холостой пиръ на Воробьевыхъ горахъ, гд? должна была быть гонка лодокъ. И разговоръ объ этомъ зашелъ за об?домъ при Яшвин?,] и хладнокровно обсудить и найти свою вину, если она была, съ т?мъ, чтобы признаться въ ней. Возвращаясь все назадъ отъ оскорбительныхъ словъ спора къ тому, что было имъ поводомъ, она добралась наконецъ до начала разговора и была такъ удивлена т?мъ, что было началомъ всего, что долго не могла в?рить. Но д?йствительно это было такъ. Началось все съ того, что за об?домъ, при Яшвин?, который, прi?хавъ въ Москву, жилъ у нихъ, Вронской сказалъ, что онъ завтра ?детъ об?дать къ Бринку, на Воробьевы горы.

[1800 - Зач.: – Я думаю по?хать, – сказалъ Вронской. – И ты бы прi?хала къ этой сторон? р?ки. Очень красиво будетъ.Анна нахмурилась и сказала:– Можетъ быть.]Все началось съ этаго. Анна вспомнила, что ей не понравилось то, что Вронской, ничего прежде ей не сказавъ о приглашенiи на этотъ об?дъ, сказалъ теперь, при Яшвин?. «Съ женою онъ такъ не поступилъ бы», подумала она и стала холодно разспрашивать о подробностяхъ этаго об?да. Ей сказали, что тамъ будетъ гонка лодокъ Ягтъ-клуба и что будетъ очень красиво. Даже и не понимая того, какъ было неделикатно то, что онъ сказалъ, Вронской предложилъ ей по?хать. Онъ сказалъ:

– Будетъ очень красиво, ты бы тоже по?хала посмотр?ть.

Потомъ въ спор? онъ утверждалъ, что онъ прибавилъ с той стороны р?ки. Но она не слыхала этаго, и это приглашенiе взорвало ее. Посл? об?да, когда Яшвинъ у?халъ, она сказала ему:

– Я думала, что у васъ достанетъ такта не приглашать меня на пиръ, гд? никого, кром? потерянныхъ женщинъ, не будетъ.

– Я в?дь сказалъ – «на той сторон? р?ки», – отв?тилъ онъ съ т?мъ выраженiемъ холодной правоты, которая еще бол?е оскорбила ее. – Тамъ вс? будутъ.

– Т?мъ бол?е я не могу ?хать, – отв?тила она.[1801 - Зачеркнуто: раздраженная его тономъ.] И тутъ началось. – Я не требую уже того, чтобы вы помнили меня, мои чувства, какъ можетъ ихъ помнить любящiй челов?къ, но я требую просто деликатности, – сказала она, зная,[1802 - Зач.: что это больно будетъ ему.] какъ этотъ упрекъ всегда бываетъ ему чувствителенъ. И д?йствительно, онъ покрасн?лъ отъ досады и не сталъ оправдываться, а сталъ обвинять.

– Я не могъ оскорбить васъ, потому что не хот?лъ этаго, – сказалъ онъ, – и теперь повторяю, что вы можете ?хать. Но не въ томъ д?ло. Я знаю, что что бы я ни сказалъ, мн? будутъ противур?чить и искать обвинить меня.[1803 - Зач.: Зач?мъ вы отравляете свою и мою жизнь? Зач?мъ вы искушаете меня?] Я стараюсь прiучить себя къ этому, но есть пред?лъ всякому терп?нiю. И я челов?къ, – сказалъ онъ съ какимъ то значительнымъ видомъ, какъ будто могъ бы сказать еще многое, но удерживался. И въ глазахъ его, когда онъ говорилъ это, выражалась уже нелюбовь, а что-то холодное, похожее на ненависть.[1804 - Зач.: Это еще больше раздражило ее.]

– Что, что вы хотите этимъ сказать? – вскрикнула она.

Онъ видимо затаилъ тогда то, что хот?лъ сказать.

– Я хочу сказать то, что н?тъ ничего, въ чемъ бы вы согласились со мною. Я хочу ?хать въ деревню, вы не хотите, я хочу…

– Неправда, я хочу ?хать въ деревню, я только желала пристроить Ганну… Разум?ется, для васъ интересны только лошади, вино и я не знаю, что еще.

И хотя она мелькомъ упомянула про свою Англичаночку, онъ нарочно, чтобы оскорбить ее, сейчасъ же сказалъ:

– Мн? не интересно это ваше пристрастiе къ этой д?вочк?, это правда,[1805 - Зач.: не интересны ваши планы.] потому что я вижу, что это ненатурально.[1806 - Зач.: – Такъ чтоже вамъ интересно? Любовь моя вамъ тоже не интересна.– Кто вамъ это сказалъ? Я только не понимаю любви, занимающей всю жизнь. Это не можетъ быть всегда.– А я не понимаю другой. Впрочемъ, не говорите, идите.]

– Ради Бога, ни слова еще, – вскрикнула она тогда, испуганная этой его жестокостью.

Онъ разрушалъ тотъ мiръ, который она съ такимъ трудомъ состроила себ?, чтобы переносить эту жизнь. Онъ ее, съ ея искренностью чувства, обвинялъ въ ненатуральности. Она чувствовала себя такъ больно оскорбленной и чувствовала такой приливъ ненависти къ нему, что она боялась себя.

– Безъ раздора мы не можемъ говорить, а раздоръ между нами страшенъ, – сказала она и вышла изъ комнаты.

Вечеромъ онъ пришелъ къ ней, и они говорили мирно, но не поминали о бывшей ссор?, и оба чувствовали, что ссора заглажена, но не прошла.

Теперь онъ былъ на этомъ об?д?, а она оставалась дома и передумывала эту ссору, желая найти свою вину, но не находила ее и невольно возвращалась къ т?мъ самымъ чувствамъ, которыя руководили ею во время спора.[1807 - Зачеркнуто: Она начала съ желанiемъ найти свою вину и только больше и больше вид?ла его виновность.«Онъ все можетъ сказать мн?, – думала она, раздражая сама себя. – Почемъ я знаю, можетъ быть,] «Ненатурально», повторяла она себ? бол?е всего оскорбившее ее не столько слово, сколько нам?ренiе сд?лать ей больно. «Я знаю, что онъ хот?лъ сказать. Онъ хот?лъ сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужаго ребенка. Что онъ понимаетъ въ любви къ д?тямъ, въ моей любви къ Сереж?, которымъ я для него пожертвовала? Но это желанiе сд?лать мн? больно. Н?тъ, онъ любитъ другую женщину.[1808 - Зач.: и тяготится мною. Онъ можетъ сказать мн?: я васъ не держу, вы не хот?ли разводиться съ вашимъ мужемъ, вы можете идти куда хотите. Я обезпечу васъ, если мужъ васъ не приметъ. Почему же ему не сказать мн? этого?] Это не можетъ быть иначе».

И увидавъ, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько разъ уже пройденный ею кругъ и вернулась къ еще большему раздраженiю, она ужаснулась на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять на себя, – сказала она себ? и начала опять сначала. – Онъ правдивъ, онъ честенъ, онъ любитъ меня. Я люблю его, на дняхъ выйдетъ разводъ, чего же еще нужно? Нужно спокойствiе, дов?рiе, и я возьму на себя. И теперь, какъ онъ прi?детъ, я скажу, что я была виновата,[1809 - Зач.: что я была раздражена,] хотя я и не была виновата, и мы у?демъ поскор?е, поскор?е въ деревню;[1810 - Зач.: Она съ?здила кататься въ коляск? къ своей Англичанк? и до Д?вичьего поля и, не до?зжая до р?ки, вернулась назадъ, все перебирая прежнiя ихъ ссоры и стараясь отгонять отъ себя раздражающiя ее мысли и, прi?хавъ домой,] тамъ мы будемъ одни».

И чтобы не думать бол?е и не поддаваться раздраженiю, она позвала д?вушку и занялась распоряженiями для пере?зда въ деревню.[1811 - Зачеркнуто: Она твердо р?шилась не поддаваться бол?е духу борьбы, овлад?вшему ими, и примириться съ нимъ. Нечего было даже мириться, потому что ссоры не было никакой.]

* № 189 (рук. № 103).

XVIII.

Куда? зач?мъ она ?хала? – она не знала. Она оказала къ Облонскимъ потому, что прежде она им?ла это нам?ренiе. Но д?лать надо было что нибудь. Надо было во чтобы то ни стало не оставаться на м?ст? и уйти отъ самой себя.

Погода была блестящая, ясная. Все утро шелъ дождикъ, потомъ туманъ, и теперь недавно только прояснило. Жел?зныя крыши подъ?здовъ, плиты тротуаровъ, голыши мостовой, колеса и кожанные верхи пролетокъ извощиковъ – все ярко блест?ло на сверкавшемъ изъ тучъ солнц?. Было 3 часа и самое оживленное время на улицахъ.

Покойная, легенькая игрушечка коляска, скрывая своими рессорами тряскость мостовой, чуть покачиваясь, быстро двигалась на ровномъ ходу кровныхъ с?рыхъ. Прислонившись къ ст?нк? коляски въ той привычной, но столь несвойственной ей теперь поз? довольства и праздности, Анна, прикрываясь шитымъ кружевнымъ зонтикомъ, оглядывала встр?чающiеся лица, экипажи, дома, мимо которыхъ она быстро проносилась, и все вызывало въ ней рядъ мыслей чрезвычайно ясныхъ, неим?ющихъ ничего общаго съ мыслями, мучавшими ее дома. Испугавшее ее внутреннее клокотанiе страсти вдругъ затихло: она думала только о томъ, что вид?ла, и испытывала неожиданное облегченiе. «Вотъ Albert кондитеръ и молодая д?вушка съ красной рукой, на которую она над?ваетъ перчатку, улыбаясь выходитъ и говоритъ что то мущин? съ бородкой. Она не сестра, a нев?ста. – Что у нея за путаница въ голов?, у б?дной. – Везутъ мебель в? огромномъ рыдван? съ надписью. Когда я жила въ д?вушкахъ въ Москв?, этаго еще не было. Это способъ передвиженiя и реклама. Американцы выдумали это; но какъ наша Москва ne se marie pas[1812 - [не сочетается]] со вс?мъ Американскимъ. Впрочемъ, Филиповъ: говорятъ, они въ Петербургъ возятъ т?сто. Вода московская такъ хороша. Вотъ зд?сь я танцовала, когда мн? было 17 л?тъ. Я была совс?мъ не я тогда. А я была только то семячко, изъ котораго выросла я теперяшняя».

Такъ думала она, съ чрезвычайной быстротой переносясь отъ одной мысли къ другой и особенно ясно, св?тло все понимая и не позволяя себ? останавливаться на т?хъ воспоминанiяхъ, которыя бы ввели ее въ тотъ кругъ мыслей, которыми она мучалась дома. Вспомнивъ о себ?, какою она была теперь, она не подумала о своемъ положенiи, а только о себ? какъ о женщин? и тотчасъ же, занятая новыми впечатл?нiями, перенеслась дальше. «Какъ славно онъ заворотилъ на бульваръ, – думала она про толстаго ?едора кучера. – Онъ, в?рно, гордится лошадьми и мною, и также Петръ. Съ какой онъ гордостью смотритъ на п?шеходовъ съ высоты своихъ козелъ. Все тоже, что чины и м?ста и ордена. Для него эта ливрея тоже, что для Алекс?я Александровича была первая лента». Вспомнивъ объ Алекс?? Александрович?, она безъ всякаго отношенiя къ своему положенiю представила его себ?, какъ живаго. И хотя это продолжалось только мгновенiе, она съ наслажденiемъ вглядывалась въ его физiономiю, въ физическую и нравственную, которую она всю такъ очень, какъ никогда, увидала теперь. Она вид?ла его съ его тусклыми и кроткими глазами, напухшими синими жилами на б?лыхъ рукахъ. «Стива телеграфируетъ, что онъ въ нер?шительности. Разум?ется, въ нер?шительности. Если бы онъ зналъ, любитъ ли онъ меня или н?тъ, проститъ ли или н?тъ? Ненавидитъ ли теперь или н?тъ? А онъ ничего не знаетъ. Онъ жалкiй». И опять, изб?гая возвращенiя къ своимъ мыслямъ, она [занялась][1813 - Взятое в этом варианте в квадратные скобки приходится на оторванные края листа и восстанавливается предположительно. В двух случаях, когда утраченные слова не могут быть угаданы даже приблизительно, на месте их поставлен вопросительный знак.] наблюденiями надъ гуляющими на буль[вар?], видн?ющимися ей сквозь деревья.

«[Д?вуш]ка съ картонкой, эта женщи[на] въ голубомъ. И т? дв? и эти мущины [?] черный рой около нихъ, почти [?] – думала она, – изъ десяти девять зд?сь [зан]ятые одними гадкими чувствами, [га]дко смотр?ть на нихъ. Оттого гадко, [о]тъ того я знаю это, что сама т?мъ же занята». Мущина поклонился ей у Никитскихъ воротъ. Когда она уже про?хала, она вспомнила, что это былъ мужъ Аннушки. «Наши паразиты», подумала она, вспомнивъ, какъ все это семейство понемногу пристроивалось около нихъ и какая странная семейная жизнь была Аннушки. Прежде она никогда не думала объ этомъ, но теперь живо поняла, что Аннушка съ мужемъ не жила, а готовилась жить, наживая деньги по паразитски, выбирая сокъ изъ нихъ. «А все таки она душевно мне сказала: молитесь Богу», вспомнила Анна и, вспомнивъ свой отчаянный призывъ, на который такъ отв?тила Аннушка, она удивилась, но не стала вспоминать, что привело ее въ это состоянiе. «Она сказала: молитесь Богу. И какъ часто это говорятъ. И какъ мало это им?етъ смысла». Анна вспомнила, какъ она по д?тски молилась Богу, потомъ какъ Алекс?й Александровичъ и Лидiя Ивановна нарушили ея д?тское отношенiе къ молитв?, какъ она пыталась войти въ ихъ духъ и не могла и какъ она потомъ при связи съ Вронскимъ откинула это и какъ потомъ въ разговорахъ [съ] братомъ, съ Вронскимъ, съ Воркуевымъ еще [нед]авно посл? чтенiя Ренана ей ясно стало, [ка]кой это былъ см?шной, ненужный обманъ. Вся жизнь ея была теперь любовь къ нему. «Къ чему же тутъ былъ Богъ?» подумала она, и, чувствуя, что она приближается опять къ той области, отъ которой она ушла, она тотчасъ же обратила вниманiе на извощика, обливавшаго водою блестящiя колеса пролетки. «Точно онъ не запачкаетъ ихъ сейчасъ же, но ему надо прельстить красотою своего экипажа и, можетъ быть, чтобъ и заниматься ч?мъ нибудь. Мы вс? ищемъ, ч?мъ бы занять время, только бы не [думать] о томъ, что страшно. Такъ [я] ?ду теперь къ Долли, чтобы не думать. А что мн? нужно отъ Долли? Ничего. Спросить, не пол[учила] ли она изв?стiй отъ Стивы. Но это [только] предлогъ. Мн? не нужно этаго».

И [она] стала думать о Долли. Она поняла [те]перь такъ, какъ никогда не пони[мала] прежде. Вс? закоулки ея души ей [были] теперь видны въ томъ холодномъ [прон]зительномъ св?т?, въ которомъ [она] вид?ла теперь все. Эта ясность [пони]манiя доставляла ей большое на[слаж]денiе. Ясность эта не размя[гчала] ее, а, напротивъ, ожесточая ее, доставляла ей успокоенiе… Она теперь вид?ла Долли со вс?ми подробностями ея физическихъ и нравственныхъ свойствъ, вид?ла вс? закоулки ея души. «Она притворяется теперь, что любитъ свое положенiе, – думала она про нее, – но она ненавидитъ это положенiе и завидуетъ мн?. Она д?лаетъ что можетъ, пользуется своимъ положенiемъ заброшенной, несчастной жены, трудящейся для семьи, и носитъ этотъ ореолъ какъ можно больше къ лицу. Она и любитъ меня немножко, и боится, какъ чего то страшнаго, и завидуетъ, и рада случаю показать мн? свою твердость дружбы. Но это неискренно. Какая дружба, когда пятеро д?тей и несчастная страсть къ мужу, которая душитъ ее. Она занята собой, какъ и вс? мы. Вс? мы заброшены на этотъ св?тъ, зач?мъ то каждый [самъ на] себя съ своей запутанностью ду[шевной], страданiями и смертью нако[нецъ], и вс? мы притворяемся, что в?римъ, любимъ, жертвуемъ. А ничему не в?римъ кром? того, что больно или радостно. Ничего не любимъ кром? себя и своихъ страстей и нич?мъ никогда не жертвуемъ».