Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Да кал?ки нравственные.

– Потомъ нашихъ было больше головъ, опять вс? срубили. Еще будетъ больше – опять вс? срубятъ. Имъ что? Имъ все равно.

– Нельзя: нек?мъ рубить будетъ, когда народъ будетъ просв?щенъ.

– Какъ же, дадутъ они теб? просв?тить народъ, а народъ, такой, какъ теперь, еще хуже ихъ. Вонъ Дмитрiй Ивановичъ что разсказывалъ.

– Не вс? это испорченные.

– Н?тъ, вс?. Не то мы д?лали. Если бы сначала теперь, я бы не то д?лалъ. 1-ое Марта мало. Надо было не одного его, а сотни тысячъ, всю эту поганую буржуазiю перебить, мерзавцевъ, – шип?лъ онъ.[342 - Зачеркнуто: – Чтожъ тогда народ?– И народъ поганый.] – Вотъ, говорятъ, выдумали балоны и бомбы душительныя, – вотъ летать и какъ клоповъ ихъ посыпать. О! негодяи.

– Такъ чтожъ ты сд?лаешь, когда народъ не готовъ, когда народъ выдастъ насъ же.

– Вс?хъ душить, вс?хъ, вс?хъ! – прошип?лъ Семеновъ и странно заплакалъ и закашлялся.

Въ коридор? зашум?ли. Сторожа принесли дв? кровати и самоваръ. Нехлюдовъ выложилъ изъ кармановъ на окно свертки покупокъ, чаю, сахара, табаку и хот?лъ уходитъ, но Набатовъ удержалъ его и, выйдя въ коридоръ, сказалъ, что необходимо перевести Семенова въ больницу.

– Вы понимаете, не для себя, но ему лучше.

Вышелъ и Крузе.

– Я думаю, что ему все равно. Онъ очень плохъ. Какъ бы нынче не кончился.

Нехлюдовъ пошелъ къ смотрителю и потомъ къ Доктору. Оказалось, что въ больниц? н?тъ м?ста. Надо было просить разр?шенiя его пом?стить въ городскую больницу. Нехлюдовъ по?халъ къ Губернатору. У него играли въ три стола въ карты.

– Ну вотъ это мило, – сказала губернаторша, встр?чая Нехлюдова. – Пожалуйте въ дамскiй. Мы впятеромъ устроимъ.

Нарядныя дамы улыбались. Богатый м?стный образованный купецъ здоровался съ Нехлюдовымъ. Въ столовой стоялъ чай и вазы съ фруктами.

– Я изъ острога, у меня къ вамъ д?ло, – сказалъ Нехлюдовъ.

Губернаторъ неохотно вышелъ изъ за стола, запомнивъ, кому сдавать, и выслушалъ Нехлюдова.

– Чтожъ прикажете д?лать. Я писалъ, писалъ въ министерство, что мы не можемъ пом?щать вс?хъ.

– Теперь то позвольте этому несчастному хоть умереть въ поко?.

– Хорошо, я дамъ разр?шенiе принять въ городскую. Да вы [1 неразобр.]?

– Н?тъ. Я самъ по?ду.

– Что, вы знали его?

– Да, зналъ.

И получивъ разр?шенiе, Нехлюдовъ по?халъ назадъ. Но было поздно.

Когда онъ вернулся, Семеновъ лежалъ навзничь и, очевидно, умиралъ. Лицо его было такое же озлобленное и если онъ что говорилъ, то ругательства. На лиц? его чередовались выраженiя испуга и злости. Вид?ть это выраженiе злости въ лиц? Семенова было особенно больно потому, что это былъ челов?къ необыкновенной доброты и самоотверженiя.

Не было еще 12 часовъ, когда два сторожа вынесли легкое и начавшее кочен?ть т?ло Семенова въ ту мертвецкую, гд? лежали уже 3 трупа.

* № 91 (рук. № 21).

Придя домой посл? этого ужасного пос?щенiя, Нехлюдовъ долго не могъ успокоиться. «Какъ же быть въ самомъ д?л?, – думалъ Нехлюдовъ, – исправленiе, они говорятъ исправленiе. Про возмездiе, прес?ченiе говорить нечего. Ни смертную казнь, ни истязанiй нельзя уже употреблять. Ну такъ чтоже? Исправленiе. Но какъ?» Онъ вспомнилъ Московскую даму евангелистку, какъ она раздавала евангелiе и утверждала, что сд?лала уже много обращенiй. Нехлюдовъ вспомнилъ свое впечатл?нiе отъ Евангелiя. Онъ н?сколько разъ въ своей жизни принимался читать его. Еще мать его, ребенкомъ, одно время каждый день съ нимъ вм?ст? читала его. И впечатл?нiе отъ чтенiя этаго осталось очень неопред?ленное и тяжелое, тяжелое т?мъ, что находя въ этой книг? очень много глубокаго и прекраснаго, – такова была вся Нагорная Пропов?дь, – рядомъ съ этими прекрасными мыслями онъ находилъ много нел?паго, отталкивающаго, въ особенности по тому значенiю, которое придано было этимъ м?стамъ церковью.

«Но что значитъ это уваженiе къ этой книг? не одной В?ры Ивановны, Евангелистки, Московской барыни, но вс?хъ людей».

** № 92 (рук. №22).

Придя домой посл? этого ужаснаго вечера, Нехлюдовъ долго не могъ заснуть.

Мертвое лицо Семенова съ видн?ющимися зубами, губернаторша въ своемъ шелковомъ плать? шанжанъ и пухлыми глянцовитыми руками, и острогъ, мочащiеся в? коридор? колодники, и мертвецкая, и запахъ тифа и смерти, и, хуже всего, ужасная, озлобленная смерть такого челов?ка, какъ Семеновъ, трогательную исторiю котораго онъ зналъ. Вообще за посл?днее время, особенно дорогой, Нехлюдовъ узналъ этихъ людей, революцiонеровъ, къ которымъ онъ, какъ вс? люди его круга, питалъ посл? 1-го Марта если не отвращенiе, то отдаленiе. Теперь онъ ближе узналъ всю исторiю этого движенiя и совс?мъ иначе понялъ его. Все то, что д?лалось этими людьми и 1-го Марта и до и посл? него, все это было месть за т? жестокiя, нетолько незаслуженныя страданiя, которыя несли эти люди. Были среди нихъ люди слабые, тщеславные, но эти люди были много выше т?хъ подлыхъ людей, ихъ враговъ, жандармовъ, сыщиковъ, прокуроровъ, которые ихъ мучали. Большинство же изъ нихъ были люди самой высокой нравственности. Таковы были вс? эти 4 челов?ка.

Семеновъ былъ сынъ нажившагося чиновника, который, кончивъ курсъ, пошелъ, бросивъ успокоенную [?], богатую жизнь, въ народъ, чтобы избавить его отъ рабства, былъ рабочимъ на фабрик?, взятъ и сид?лъ по острогамъ и кр?постямъ три года, потомъ сошелся съ революцiонерами и былъ сужденъ и приговоренъ къ каторг?. Набатовъ былъ крестьянинъ, кончившiй курсъ съ золотой медалью и не поладившiй въ университет?, a поступившiй въ рабочiе. Ему было 26 л?тъ, и онъ 8 л?тъ провелъ въ тюрьмахъ. Вильгельмсонъ былъ офицеромъ. Крузе былъ адвокатъ. У вс?хъ у нихъ были друзья, братья, сестры, также погибшiе прежде ихъ и также страдавшiе. Началось съ того, что они шли въ народъ, чтобъ просв?тить его. Ихъ за это казнили. Они мстили за это. За ихъ месть имъ мстили еще хуже, и вотъ дошло до 1-го Марта, и тогда мстили имъ за прошедшее, и они отв?чали т?мъ же.

Нехлюдовъ думалъ про все это и, не ложась спать, ходилъ взадъ и впередъ. Мысли его о прошедшемъ этихъ людей перебивались воспоминанiями о томъ, что онъ вид?лъ нынче и въ острог?.

– Ахъ, какой ужасъ, какой ужасъ, – повторялъ онъ, вспоминая[343 - В подлинник?: вспомнивъ] въ особенности часто и съ особеннымъ отвращенiемъ то, что вид?лъ сквозь окно въ посл?дней камер?, и о томъ равнодушномъ и спокойномъ въ зл? выраженiи Федорова и хохот? всей каторги надъ словами Евангелiя.

5-я РЕДАКЦИЯ.

* № 93 (кор. № 27).

Такъ в?рила и Маслова. Прежде, въ то время, когда она жила въ Панов? у старушекъ и любила Нехлюдова, она в?рила въ добро, но не в?рила въ церковь. Съ т?хъ же поръ какъ она перестала в?рить въ добро, она не то что стала в?рить въ церковь, но не стала такъ р?шительно отрицать ее, какъ прежде. Теперь, кром? того, это было развлеченiе. Такъ было и нынче.

* № 94 (кор. № 27).

Маслова уже много разъ и давно испытала свою неудачу въ этомъ д?л?. Она много разъ уже и до своихъ родовъ и посл? просила и Спасителя, и Царицу Небесную, и Владимирскую, и Николая угодника о томъ, чтобы они сд?лали то, что ей хотелось,[344 - Зачеркнуто: чтобы она не погибла,] но никогда, о чемъ она просила, ничто не исполнялось.[345 - Зач.: И она давно уже р?шила, что просить ей не стоитъ для нея лично,] Изъ этого она никакъ не выводила того, что прошенiя не нужны и не могутъ исполняться, а только сама перестала просить о томъ, что могло совершиться въ этой жизни, а безц?льно и безсмысленно поддавалась тому настроенiю смутнаго страха, благогов?нiя и скуки, которое производило на нее богослуженiе.[346 - Зач.: не сомн?ваясь въ важности и законности совершаемаго д?ла.]

Она стояла сначала въ середин? толпы за перегородкой и не могла вид?ть никого, кром? своихъ товарокъ; когда же причастницы двинулись впередъ и она выдвинулась вм?ст? съ Федосьей, она увидала смотрителя, его жену, надзирателя, фельдшера и занялась рассматриванiемъ шляпокъ и накидокъ этихъ женщинъ. Осмотр?въ ихъ, она увидала и мужичка съ св?тлой б?лой бородкой, Федосьинаго мужа, который весь сiялъ, глядя на жену. Маслова улыбаясь толкнула въ бокъ Феничку, подмигнувъ ей глазомъ.

Когда утомившiй вс?хъ акафистъ кончился и Маслова, поц?ловавъ обтянутую парчевымъ поручнемъ б?лую св?же вымытую руку священника и крестъ, повернулась назадъ,[347 - Зач.: она близко разсмотр?ла прекрасное, сiяющее радостью лицо Тараса, Федосьинаго мужа] ей стало особенно радостно на душ? и оттого, что кончилась утомившая ее служба и можно пойти напиться чаю и, главное, отъ того, что милая Феничка рада и что мужъ ея такой красивый, прiятный малый.

Въ этомъ настроенiи возвращалась Маслова назадъ среди парами шедшихъ женщинъ, когда надзиратель, встр?тивъ ихъ, громко прокричалъ:

– Маслову и Бирюкову (это была Федосья) въ пос?тительскую.

* № 95 (кор. № 27).

XX.

– Самочувствiе олимпiйское, – говорила В?ра Ефремовна, какъ всегда испуганно[348 - Зач.: но открыто] глядя своими огромными добрыми круглыми глазами на Нехлюдова и вертя желтой, тонкой, тонкой, жилистой[349 - Зачеркнуто: коричневой] шеей, выступающей изъ за жалкихъ смятыхъ и грязныхъ воротничковъ кофточки.[350 - Зач.: Не смотря на признанiе ею за собой олимпiйскаго самочувствiя, Нехлюдову она казалась похожей на раненнаго обл?злаго, обвареннаго кипяткомъ цыпленка, добраго, милаго и жалкаго.]

Нехлюдовъ сталъ спрашивать ее о томъ, какъ она попалась. Отв?чая ему, она съ большимъ оживленiемъ стала разсказывать объ ихъ д?л?. Вся р?чь ея была пересыпана иностранными научными словами о пропагандированiи, о дознанiи, о группахъ и секцiяхъ и подсекцiяхъ, народовольцахъ и еще какихъ то отд?лахъ революцiонеровъ, которыхъ она была, очевидно, ув?рена, что вс? знали и о которыхъ Нехлюдовъ никогда не слыхивалъ. Она разсказывала ему, очевидно вполн? ув?ренная, что[351 - Зач.: она д?лаетъ ему великую честь, снисходя до него и посвящая его во] ему очень интересно и прiятно знать вс? тайны народовольства, Нехлюдовъ же смотр?лъ на ея жалкую шею, на р?дкiе спутанные волосы и удивлялся, зач?мъ она все это д?лала и разсказывала. Она жалка была ему, но совс?мъ не такъ, какъ былъ жалокъ Меньшовъ, мужикъ, съ своими поб?л?вшими, какъ картофельные ростки, руками и лицомъ, безъ всякой вины съ его стороны сид?вшiй въ вонючемъ острог?. Она жалка была той очевидной путаницей, которая у ней была въ голов?. Она, очевидно, считала себя героиней и рисовалась передъ нимъ и этимъ то и была особенно жалка ему. Эту черту рисовки Нехлюдовъ вид?лъ и въ ней и во вс?хъ лицахъ, бывшихъ въ комнат?. Онъ чувствовалъ, что онъ сталъ галлереей для вс?хъ этихъ лицъ, и они немножко иначе д?лали то, что д?лали, потому что онъ былъ тутъ. Рисовка эта была и въ молодомъ челов?к? въ гутаперчевой куртк?, и въ женщин? въ арестантскомъ халат?, и даже и въ парочк? влюбленныхъ. Не было этой черты только въ красавиц? съ бараньими глазами и въ черномъ лохматомъ челов?к? съ глубоко сидящими глазами, который говорилъ съ худымъ безбородымъ челов?комъ, похожимъ на скопца.

Д?ло, по которому хот?ла говорить В?ра Ефремовна съ Нехлюдовымъ, состояло, во 1-хъ, въ томъ, чтобы избавить подсл?дственную товарку отъ нравственныхъ мученiй, которымъ ее подвергали жандармы. Ее держали въ одиночк?, разстраивали ей нервы пос?щенiями и потомъ допрашивали, всячески застращивая и обманывая ее. Нехлюдовъ сказалъ, что онъ едва ли что нибудь можетъ тутъ сд?лать, но об?щалъ, записавъ фамилiю. Другое же д?ло шло тоже о товарк?, сидящей въ Петропавловк? въ Петербург? и которая, по словамъ В?ры Ефремовны, ни въ чемъ не была виновна, а только была дружна съ зам?шанной.

Свою исторiю В?ра Ефремовна разсказала такъ, что она кончила акушерскiе курсы, сошлась съ партiей Народовольцевъ, прочла капиталъ Маркса и р?шила, что она должна работать для революцiи. Сначала шло все хорошо: писали прокламацiи, пропагандировали на фабрик?, но потомъ схватили одну и начали вс?хъ брать. И вотъ ее приговорили къ ссылк?.