Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

** № 107 (кор. № 27).

Онъ пришелъ прежде всего къ смотрителю, и тамъ[374 - Зач.: посл? гаммъ онъ услышалъ венгерскiе танцы, доведенные уже до конца и доигранные съ величайшимъ блескомъ на разбитомъ роял?.] въ первый разъ не услыхалъ музыки, а увидалъ музыкантшу съ синяками подъ глазами, старательно выводившую бензиномъ пятна на какомъ то шерстяномъ плать?. У смотрителя надо было узнать, когда отправляется первая партiя и можно ли съ этой партiей отправить Маслову.[375 - Зач.: Все это можно было, и самое прiятное для Нехлюдова было то, что съ этой же партiей отправляли и политическихъ, такъ что можно было Масловой ?хать вм?стъ съ политическими. Это онъ над?ялся устроить, какъ ни тяжело это будетъ, черезъ Масленникова.]

Партiя, въ которой шла и Маслова, отправлялась черезъ нед?лю. Отъ смотрителя, не заходя въ острогъ, Нехлюдовъ пошелъ въ острожную больницу.[376 - Зач.: Въ прiемную къ нему вышелъ пропитанный карболовой кислотой молодой добрый докторъ.Нехлюдовъ объяснилъ ему, что онъ прi?халъ повидать ее и объявить ей р?шенiе.– Петровъ, кликните Маслову изъ д?тской, – сказалъ докторъ служителю.]

Вышедшiй къ нему въ прiемную молодой докторъ повторилъ то, что онъ сказалъ ему тотъ разъ, что она хорошо работаетъ, но очень нервна.

– Даже нынче была исторiя, – сказалъ онъ улыбаясь.

– А что?

– Да такъ, столкновенiе съ фельдшеромъ. Ну, и рев?ть. А жалко, что она уйдетъ. Д?ти ее любятъ.

Столкновенiе съ фельдшеромъ, о которомъ говорилъ докторъ и которое нынче особенно разстроило Маслову, состояло въ томъ, что поутру, войдя въ аптеку по порученiю сестры за груднымъ чаемъ для д?тей, Маслова застала тамъ одного фельдшера, высокаго, съ нафабренными усами Устинова, который уже давно смущалъ ее своимъ ухаживанiемъ и предложенiемъ ей аптечныхъ сладостей. Увидавъ Маслову, Устиновъ вскочилъ и хот?лъ захлопнуть на крючокъ дверь, но Маслова съ испугомъ встала въ дверь, не давая ее закрывать.

– Что же ты, чего испугалась? Войди, папиросочку выкури. Что надо?

Но Маслова слишкомъ хорошо знала то выраженiе, которое было теперь на лиц? Устинова, и, сначала побл?дн?въ, а потомъ покрасн?въ,[377 - Зачеркнуто: остановилась у двери.] потянулась назадъ.

– Да будетъ ломаться-то. Разв? я тебя обижу? – сказалъ Устиновъ, обнимая ее и втаскивая въ дверь.

Въ посл?днее время[378 - Зач.: воздержанiя отъ вина, сближенiя съ невиданными ею прежде женщинами, какъ Марья Павловна, а главное] ея подвигъ отказа Нехлюдову, про который она никогда не могла вспомнить безъ улыбки радости, сд?лали то, что т? отношенiя къ мущинамъ, которымъ недавно была посвящена ея жизнь, сд?лались для Масловой невыносимо противными.

А между т?мъ ея наружность, хотя она теперь перестала отпускать кудряшки и старалась держаться подальше отъ мущинъ, а главное, ея прошедшее, изв?стное вс?мъ, вызывали нескромныя и часто дерзкiя приставанiя мущинъ. И эти приставанья, прежде льстившiя ей, теперь д?йствовали на нее такъ, что она начинала плакать. Заставляла ее плакать мысль, что они вс? им?ютъ полное право приставать къ ней, а что она, бывшая проститутка и каторжная, не им?етъ никакого права обижаться этимъ. И ей становилось жалко себя, жалко, что она хот?ла и не могла быть доброй и честной.

Такъ и теперь она, сказавъ, что ее сестра послала за груднымъ чаемъ, такъ жалостно заплакала, что Устиновъ смягчился и сталъ ут?шать ее. Но ут?шенiя его были объясненiя и поц?луи.

– Ну, что ты, Катенька. Не плачь, – говорилъ онъ.

– Пустите меня, Захаръ Иванычъ, оставьте.

Но онъ не оставлялъ, такъ что она, чтобы вырваться отъ него, сильнымъ жестомъ оттолкнула его и выб?жала.

Въ коридор? она наткнулась на стараго доктора, сопутствуемаго молодымъ.

– Ну, матушка, если ты зд?сь будешь шашни заводить, я тебя спроважу, – сказалъ старый докторъ. – Что такое? – обратился онъ къ фельдшеру, поверхъ очковъ строго глядя на него.

Фельдшеръ сталъ оправдываться. Докторъ, не дослушавъ его, поднялъ голову такъ, что сталъ смотр?ть въ очки и прошелъ въ палаты. Маслова между т?мъ быстрыми, неслышными шагами направилась въ свою д?тскую палату.

Молодой добрый докторъ, зам?тивъ ея слезы, задержалъ ее.

– Да о чемъ же вы плачете? – сказалъ онъ ей.

Она еще пуще заплакала.

– Всякiй можетъ, всякiй думаетъ.... – заговорила она.

– Да нисколько, не плачьте, не плачьте. Д?лайте свое д?ло, и все будетъ хорошо. А я скажу ему.

– Да я не хочу, чтобы съ него взыскивали. Онъ не виноватъ, думаетъ что.... А я…

– Ну, ну, хорошо, хорошо, – сказалъ докторъ улыбаясь, – успокойтесь.

Вотъ про это-то столкновенiе говорилъ докторъ, и это то столкновенiе особенно разстроило Маслову. Такъ что, когда она вышла къ Нехлюдову, лицо у нея было грустное и даже сердитое. Присутствiе Нехлюдова не только не смягчало, не радовало ее, но, напротивъ, раздражало, озлобляло. Когда она одна думала о немъ, она думала о немъ съ любовью и благодарностью, но какъ только она вид?ла его, вс? упреки, которые она могла сд?лать ему, и даже такiе, которые было несправедливо д?лать ему, возникали въ ней, и она съеживалась и враждебно относилась къ нему. Пока онъ былъ одинъ изъ мущинъ, счеты съ нимъ были простые и короткiе: можно было отъ него взять денегъ побольше, заставить его похлопотать по своему д?лу и по д?лу товарокъ, и если онъ все это д?лалъ, то можно было быть благодарной ему. И она въ первыя свиданiя чувствовала къ нему эту благодарность и радовалась его пос?щенiямъ. Но когда онъ вспомнилъ прежнюю любовь, захот?лъ считаться съ ней, какъ челов?къ съ челов?комъ, тогда было другое д?ло, тогда онъ нич?мъ, никогда не могъ заплатить ей за то, что онъ сд?лалъ. И она хот?ла дать ему почувствовать это. И не то что она хот?ла дать ему почувствовать это, она не могла иначе относиться къ нему. Какъ только она его вид?ла, она становилась непрiятна и враждебна ему. И вм?ст? съ т?мъ она любила его, такъ любила, что невольно подчинялась ему, угадывала, что онъ желалъ отъ нея, и д?лала то самое, чего онъ желалъ отъ нея. Она знала, что ея професiя и все то, что напоминало о ней, ея грубое кокетство было противно ему, и она получила отвращенiе къ своему прошедшему и подавила въ себ? вс? поползновенiя къ прежнимъ привычкамъ. Знала она также, что онъ хот?лъ бы, чтобы она работала, служила другимъ, помогала больнымъ д?тямъ, и она съ радостью д?лала это. Но какъ только она его вид?ла, она вся ощетинивалась и д?лала видъ, что она не знаетъ, зач?мъ ему нужно вид?ть ее. Она подошла къ нему и учтиво поклонилась, ничего не говоря, какъ бы исполняя непрiятную обязанность.

– Неудача, отказали, – сказалъ Нехлюдовъ.

Она вспыхнула, но ничего не сказала.

– Мы сд?лали что можно, но ничего не удалось, и я подалъ прошенiе на высочайшее имя, но по правд? сказать, не над?юсь.

– Я давно не над?юсь.

– Отчего? – спросилъ онъ.

– Такъ....

– Чтожъ, вамъ хорошо тутъ было?

– Чтожъ особенно хорошаго? Д?лала что вел?ли.

– Вы знаете, что въ сл?дующiй четвергъ отправка? Я тоже ?ду. Что, вы готовились?

– Мн? нечего готовиться.

– Все таки что нибудь нужно.

– Кажется, ничего особеннаго. Благодарствуйте.

Очевидно, она не хот?ла быть простой и откровенной. Нехлюдовъ простился съ ней и вышелъ. Онъ вид?лъ, что она враждебна къ нему бол?е, ч?мъ прежде, и это огорчало его, но не охлаждало въ его отношенiи къ ней. Хотя бы онъ и не могъ объяснить себ?, какъ и почему это было, онъ чувствовалъ, что въ этой враждебности и холодности къ нему съ того дня, какъ она такъ жестоко упрекала его, онъ вид?лъ, что въ ней прекратилось прежнее непрiятное ему кокетливое отношенiе къ себ?, онъ вид?лъ что въ этой враждебности и холодности къ нему была какая то важная и добрая перем?на, совершившаяся въ ней.

** № 108 (кор. № 27).

XCIII.

Прошло четыре м?сяца. Партiя, въ которой шла Маслова, еще не дошла до м?ста. Нехлюдовъ все время ?халъ за партiей и, какъ это ни было непрiятно ему, везд? долженъ былъ входить въ общенiе съ властями, чтобы покровительствовать пересылаемымъ, и везд? власти оказывали ему вниманiе.[379 - Зачеркнуто: Маслова все время шла съ политическими, а политическимъ почти везд? давали отд?льное и лучшее пом?щенiе. Она зa все это время была неразлучна съ Марьей Павловной и во всемъ повиновалась и подражала ей. Такъ большую часть перехода она шла п?шкомъ, уступая свое м?сто на подвод? то старух?, то женщин? съ ребенкомъ.] Нехлюдову удалось на пути исполнить то, что ему сов?товала В?ра Ефремовна – поместить Маслову съ политическими; самъ же онъ съ добродушнымъ Тарасомъ,[380 - Зач.: который все время ?халъ съ нимъ.] мужемъ Федосьи, иногда отставалъ отъ партiи, иногда перегонялъ ее, ?халъ впередъ на этапъ и приготовлялъ пом?щенiе. Иногда самъ оставался ночевать въ той деревн?, гд? былъ этапъ, иногда, когда былъ смирный конвойный, проводилъ вечера съ политическими.

Пере?здъ по жел?зной дорог?, на пароход? и потомъ шествiе по этапамъ, въ особенности шествiе по этапамъ открыло Нехлюдову такiя новыя подробности быта арестантовъ, которыхъ онъ никогда не могъ бы себ? представить. Ч?мъ больше онъ узнавалъ бытъ этихъ людей, т?мъ больше онъ уб?ждался, что тюрьма, пересылка, каторга – все это какъ бы нарочно выдуманныя учрежденiя для производства сгущеннаго до посл?дней степени разврата и порока, которыхъ ни при какихъ другихъ условiяхъ нельзя бы было произвести. Были, казалось, нарочно собраны сотни тысячъ людей самыхъ разнообразныхъ, большей частью[381 - Зачеркнуто: или невинныхъ или лучшихъ нравственно сравнительно съ общимъ уровнемъ людей,] точно такихъ же, какъ все обыкновенные люди, живущiе на вол?, только немного бол?е возбудимые, ч?мъ большинство людей, и къ этимъ людямъ, какъ къ заваренному т?сту, были присоединены, какъ закваска, съ одной стороны небольшой процентъ[382 - Зач.: исключительно зв?рскихъ натуръ, которыхъ называютъ предопред?ленными преступниками, сверхъ того] невинныхъ, напрасно мучимыхъ людей и съ другой – такой же небольшой процентъ, исключительно развращенныхъ и лишенныхъ челов?ческаго образа острогами, озлобленныхъ людей, старыхъ каторжниковъ, б?глыхъ, бродягъ и т. п. Вс? эти люди поставлены въ самыя нечелов?ческiя условiя[383 - Зач.: къ которымъ должны быть принуждаемы эти люди другими – своими стражами, караульными.] поруганiя, безправiя, неволи, страха, полной обезличенности [?], прим?ра жестокости и безнравственности своихъ стражниковъ и полной праздности.

<И эта высокая степень[384 - Зач.: нечелов?ческой жестокости] разврата и порока была произведена одинаково и въ сред? арестантовъ и въ сред? т?хъ людей, которые содержали, переправляли, усмиряли ихъ, сред? смотрителей, ихъ помощниковъ, надзирателей, этапныхъ начальниковъ, солдатъ и конвойныхъ.>

Вс? эти люди были поставлены въ такiя неестественныя, нечелов?ческiя отношенiя и другъ къ другу и къ своимъ стражникамъ, что для того чтобы поддерживать эти отношенiя, имъ необходимо было не только запутать въ себ? главную пружину жизни челов?ческой – любовь къ ближнему, но и вызвать въ себ? все самое зв?рское, что только есть въ челов?к?, – [385 - Зач.: страсть къ власти, презр?нiе, ненависть, обманъ, зависть,] жадность къ животнымъ наслажденiямъ, хвастовство, обманъ, потребность одурманенiя и заглушенiя требованiй разума и сердца.[386 - Зач.: и хвастовство, жизнь только передъ людьми]

На этапахъ, въ острогахъ и въ пути Нехлюдовъ вид?лъ ужасные по своей жестокости поступки арестантовъ, совершенно не свойственные русскому, какъ онъ понималъ его, да и вообще всякому челов?ку. Онъ вид?лъ, какъ среди арестантовъ уважалось только то, что обыкновенно презирается: уважались обманъ, ложь, жестокость, насилiе. Онъ вид?лъ нетолько то, какъ арестанты, здоровые, сильные, на т?сныхъ этапахъ хвалились т?мъ, что захватывали лучшiя м?ста, а больные чахоточные оставались подъ дождемъ, но вид?лъ, какъ[387 - Зачеркнуто: изъ за р?шетки арестанты разбивали въ кровь лица другъ другу, и начальники д?лали тоже безъ всякой причины;] арестантъ, сломавшiй два ребра мужу, заступившемуся за жену, пользовался сочувствiемъ вс?хъ присутствовавшихъ при драк?; вид?лъ страшное безстыдство женщинъ, которыя гордились и хвастались своимъ развратомъ. Вид?лъ ужасныя сцены всякаго, самаго противуестественнаго разврата, узаконеннаго и одобряемаго общественнымъ мн?нiемъ острога. Мало того, острожные люди, очевидно, гордились, хвастались своими дурными поступками.

Нехлюдовъ понялъ теперь то, чего не могъ онъ понять[388 - Зач.: въ Масловой, когда узналъ ее въ острог?, того, что она могла не только быть спокойной, но даже самодовольной, какъ будто гордящейся передъ другими; понялъ теперь, что челов?ку надо жить, т. е. д?йствовать, а жить и д?йствовать можетъ челов?къ только тогда, когда ув?ренъ, что онъ д?йствуетъ хорошо. Для того же, чтобы быть ув?реннымъ, что д?йствуешь хорошо, когда д?йствуешь дурно, надо опред?лять доброту своихъ поступковъ не внутреннимъ голосомъ разума и сов?сти, a сужденiями людей. Для того же, чтобы сужденiя людей одобряли дурные поступки, надо сближаться, держаться въ атмосфер? людей одинаково дурно поступающихъ и выработавшихъ оправданiя своимъ дурнымъ поступкамъ. У арестантовъ же, кром? того, оправданiемъ дурныхъ поступковъ было то насилiе, которому они подверглись.] прежде: отчего происходила та спокойная самоув?ренность, самодовольство даже, съ которымъ совершались этими людьми самые ужасные, безчелов?чные поступки.[389 - Зач.: Люди эти какъ будто гордились т?мъ, что они украли, обманули, избили другаго челов?ка.] Происходило это отъ того, что кром? внутреннихъ поступковъ, которые совершаетъ каждый челов?къ для удовлетворенiя своихъ физическихъ и духовныхъ потребностей,[390 - Зач.:?ды, движенiя, мысли, слова,] есть еще большое количество поступковъ, которые каждый челов?къ совершаетъ для того, чтобы получить одобренiе другихъ людей. И это одобренiе другихъ людей также необходимо людямъ, не достигшимъ высшей степени нравственности, какъ вода, какъ пища. Только челов?къ, стоящiй нравственно очень высоко, можетъ обойтись безъ этаго одобренiя людей. Обыкновенные же люди нуждаются въ этомъ одобренiи, не могутъ жить безъ него. Ч?мъ лучше, естественн?е, свободн?е жизнь челов?ка, т?мъ большее число поступковъ онъ совершаетъ для удовлетворенiя своихъ и другихъ людей потребностей, и, напротивъ, ч?мъ хуже, исскуственн?е, несвободн?е живетъ челов?къ, т?мъ большее количество поступковъ совершаетъ онъ для одобренiя отъ другихъ людей.[391 - Зачеркнуто: Землед?лецъ, ремесленникъ, мыслитель, воспитатель] Челов?къ трудящiйся и свободный мало заботится о мн?нiи другихъ людей, челов?къ же праздный, принужденный жить въ однихъ [и] т?хъ же условiяхъ, съ одними и т?ми же людьми, напротивъ, весь интересъ свой направляетъ на прiобр?тенiе одобренiя другихъ людей, потому что у него отняты вс? другiе мотивы д?ятельности, и остается только этотъ. Такъ это происходитъ въ сред? великосв?тской, въ сред? корпорацiй студенчества, военныхъ,[392 - Зач.: такъ это всегда бываетъ въ т?сномъ кругу] художниковъ, гд? тщеславiе развивается до высшей степени и одно, вмест? съ животными похотями, служитъ источникомъ вс?хъ поступковъ.

Такъ это въ высшей степени происходило и въ сред? арестантовъ, праздныхъ и лишенныхъ свободы. Поэтому то и происходило то кажущееся сначала страннымъ явленiе, что люди эти, живущiе въ тюрьм?, гордились своими преступленiями. Имъ надо было хвалиться и гордиться ч?мъ нибудь передъ людьми. Съ другими людьми, кром? какъ съ такими же заключенными, какъ они, у нихъ не было сношенiй.[393 - Зач.: И потому они гордились и хвалились передъ своими сотоварищами. А передъ сотоварищами они могли гордиться и хвалиться только т?мъ своимъ поступкомъ, который привелъ ихъ въ острогъ, и т?ми чувственными наслажденiями, которыя они могли себ? доставлять въ острог?: виномъ, игрой. Другаго занятiя у нихъ не было и не могло быть, какъ обманъ начальства и властвованiя надъ сотоварищами, и чувственныхъ наслажденiй, какiя были доступны въ острог?. И они хвалились этимъ.] Для того же, чтобы похвастаться и получить одобренiе сотоварищей, нужно было совершать такiе поступки, которые считались хорошими въ этой сред?. Хорошими же считались въ этой сред? поступки, поддерживающiе войну, непрестанно ведомую этими людьми противъ своихъ враговъ, т?хъ, которые держутъ ихъ въ тюрьмахъ, перегоняютъ изъ острога въ острогъ, заковываютъ въ кандалы, водятъ въ позорной одежд?, бр?ютъ головы.