Шизик

– Я сяду на улице, буду курить.

– Хорошо. Присаживайтесь, я сейчас принесу пепельницу… Вам вино сразу сейчас принести или с шашлыком?

– Сразу.

Вышла. Села за столик и, не дождавшись пепельницы, закурила.

Илья. Он начал выходить из головы. Нет, конечно, она не перестала думать о нём. Но у неё появился аппетит, значит, она оживает. Подошёл официант. Поставил пепельницу и налил в бокал вина. Попробовала. Кивнула. Всё молча. Парень ушёл. Илья перестал звонить два дня назад. Сначала она вздрагивала от каждого звонка. Он звонил ей по нескольку раз на дню, она убавляла громкость на телефоне и просто смотрела на его фотографию, пока звонок не прекращался.

– Простите, я к вам присяду, мне нужно с вами поговорить, – появившейся откуда-то мужчина садился напротив неё.

– Вы меня с кем-то спутали. Я не знакомлюсь. Пересядьте, пожалуйста, куда-нибудь, или я позову сотрудников кафе на помощь, – совершенно спокойно, без эмоций, тихо произнесла Света.

– Нет, Светлана, вы не поняли, я должен поговорить именно с вами и именно сейчас, – также ровным и спокойный голосом произнёс мужчина.

– А-а-а-а, – очень громко закричала Света.

– Не беспокойтесь, я знал, что вы будете кричать. Но вы же не просто так среди ночи захотели шашлыка и, бросив сына, пошли сюда после того, как уже лежали в кровати, – мужчина говорил это тем же ровным тихим голосом.

Почему-то Светлана, кричавшая, как гудок паровоза, слышала каждое его слово. Рот закрылся сам собой. На улицу выбежал официант-кавказец и бросился к ней:

– Что случилось? – он был явно перепуган и озирался по сторонам.

– Ничего. Покричать захотелось, – спокойно сказала Антонова и пристально посмотрела на мужчину напротив.

– Захотелось покричать?… Он пристаёт к вам?

– Нет, идите, приготовьте шашлык ещё и для него, – строго посмотрела на официанта.

– Хорошо, – парень смотрел то на неё, то на мужчину, – только не кричите больше так. Могут ещё и полицию вызвать, а нам неприятности не нужны. Шашлык точно нужен ещё?

Мужчина кивнул. Немного потоптавшись, кавказец удалился. Света пристально смотрела на сидящего. Молчала. Мужчина был в годах. На вид – чуть более пятидесяти лет. Одет в джинсы и клетчатую рубашку. Ничем не примечателен. С короткой стрижкой. В очках. Оправа модная, видно, дорогая. Небрит.

– Бокала вот нет для вас второго, – сказала задумчиво Антонова, – поухаживайте, налейте даме вина. Я хочу выпить.

Незнакомец, перегнувшись через стол, налил ей в бокал.

– И-и-и?

– Вам нужно позвонить Илье.

Стало холодно. Что за чёрт! Кто он?

– Вы его знакомый? – спросила спокойно.

– Ну, можно и так сказать.

– Как вас зовут? Я не всех знакомых Ильи знаю, но наверняка о вас слышала.

– Обо мне не слышали… Вы позвоните ему?

– А на фига? С чего вы взяли, что я должна ему позвонить? – слегка повышая от волнения голос.

– Он умирает. И если вы ему не позвоните в ближайшие часы, он умрёт.

Пробила дрожь. Пот. Волосы начали прилипать к потному лбу.

– Да и пусть себе умирает. Мне-то что? По бабам будет меньше шляться.

– Он не шлялся.

– Ну да, конечно…

– Конечно. Вы решили, что у него серьёзные отношения, но даже не знаете, с кем. Эти отношения – плод вашего воображения. А Илья лежит с инфарктом.

Что-то дрогнуло в груди. А если это правда? Если Илья умирает?

– И что мне ему сказать?

– Скажите просто правду. Скажите, что любите его и хотите всё забыть. Он выживет, и у вас всё будет хорошо… Причём долго и счастливо. Не позвоните – он умрёт. Вы потом будете часто менять мужчин, но своего так и не найдёте. Выбирайте, как лучше.

* * *

Илья лежал на кровати. Уже третий час очень болело в груди. Уже неделю он жил в съёмной комнате, сдаваемой посуточно. Сегодня он был один. Соседка с ребёнком куда-то уехала. Было нестерпимо больно. И было страшно. У него никогда не болело так сердце. Страшно. От страха нервничал, и болело ещё больше.

Неделю назад Илья расстался со своей женой. Вернее, не расстался, она его просто выгнала. Неожиданно. Необъяснимо. Причиной была ревность. Ревность необъяснимая. Жена вдруг вскочила, схватила его телефон и принялась звонить. Он возмутился, начал кричать на неё. Ему было неприятно и не понятно, почему она позволяет себе звонить с его аппарата по тем вызовам, что он делал сегодня днём. Закончилось всё ужасно. Она убежала на улицу вместе с его телефоном. А придя домой, начала собирать его вещи и выкидывать всё в парадную. Психанул, ушёл.

Ни на другой день, ни после она не брала трубку, не открывала дверь. Сын на звонки также не отвечал. Всю неделю было необычайно плохо. Сердце. Оно вылетало из груди, часто стуча. Голова болела, руки тряслись. Такого состояния у Ильи не было никогда. Но сейчас было просто страшно. Боль была нестерпимой. Боль началась после того, как она, наконец, отправила смс в ответ на его звонок: «Убирайся из моей жизни, у нас всё кончено». Это было два дня назад. И сейчас он, лёжа один в чужой квартире, в комнате, где были лишь стол, кровать и шкаф, жадно хватал воздух бледными губами.

Звонок. Звонок телефона. Он медленно перевёл взгляд на лежащий на полу рядом с кроватью аппарат. Это была она! Он, превозмогая резь в груди, быстро взял трубку:

– Да, любимая!

– Илья! Я не прошу прошения! Но я тебя люблю! Давай всё забудем!

– Конечно, Светик!

– С тобой всё в порядке?

– Более чем! Со мной всё очень хорошо любимая! Я сейчас приеду!

Положив трубку, он смотрел в потолок и улыбался. И ему правда было хорошо. Боли как не было вовсе.

* * *

Антонова, положив трубку, строго взглянула на мужчину, желая спросить, зачем нужен был такой цирк с инфарктом. Никого не было. Незнакомца не было! Из кафе шёл официант, неся два контейнера с шашлыком.

– Пожалуйста. Вот счёт, вот шашлыки, – поставил на стол перед ней.