Шизик

– Артур, я ушла.

– Мороженого. Пломбира захвати.

– Хорошо. Я закрою.

Вышла на улицу. Яркое солнце. Достала тёмные очки DKNY. Надела. На улице пустынно. Машин мало. Район у нас тихий. Рабочие на дороге делали заплатки на асфальте. Каждый год делают! Обалдеть! Подойдя к калитке, достала ключи. Вошла. Пройдя по двору мимо заброшенной клумбы с цветами, потянула дверь. Ручка двери грязная.

– Пришла, сука?

Стою, молчу. Грязно. Как же у него грязно. Вышел. Он страшный. Улыбается. Когда улыбается, видно его гнилые зубы. Бутылка пива в руке.

– Ты какого хрена звонишь? Ты же знаешь, что Артур дома! Офигел совсем?

Ухмыляется. Делает большой глоток из бутылки. Подходит ближе. От него прёт потом, перегаром и каким-то чесноком, что ли… Молчит. Ухмыляется. Зубы гнилые. Берёт меня за волосы. Падаю на колени, у паха.

– Ты знаешь, что делать, сучка. Я давно не мылся, меня нужно помыть.

* * *

– Что-то ты долго.

– Ты что, уже закончил?

– Нет, ещё много работы, – муж стоял с чашкой кофе, встречая меня. – Волнение какое-то нашло. Сложно. Сложно объяснить, но что-то разволновался. Сложно.

– Отчего?

– Не знаю. Не знаю, милая. Не могу… Просто как-то вдруг сложно. Волнение какое-то.

– Бывает. Пройдёт. Мороженое тебе принесла. Сейчас будешь?

Артур ел мороженое с фруктами. С бананом, апельсином и яблоком. Всё мелко порезала.

Стояла, смотрела на него. Как же я люблю мужа. Как мне спокойно и хорошо дома.

По-че-му?

– Давай, тогда завтра в девять встречаемся. Я тебя у подъезда буду ждать, – Суриков положил трубку.

С Василием Панчевым они дружили уже более десяти лет. Познакомились случайно в какой-то компании, но с тех пор подружились, и редкая неделя проходила без встреч. Дружили семьями, дружили их жены, дружили дети.

Сергей припарковался. Выйдя из машины, пошёл к магазину. При входе в магазин стоял кофейный автомат. Закинув мелочь и налив себе кофе, он вышел опять на улицу. Сергей был среднего роста. Моден. В элегантном костюме. Галстук. Дорогие ботинки. Подставив лицо солнечным лучам, он с удовольствием закурил. Покурив и выпив кофе, Суриков купил в магазине требуемую леску и червей.

Жена всегда его ревновала, даже когда на сто процентов знала, где он. Вот и сегодня она опять была вся на взводе:

– Ну, и во сколько тебя ждать с твоей рыбалки? – Алевтина смотрела из-под чёлки. – Тебе еду положу в эти контейнеры, не забудь с утра взять.

Суриков нутром чувствовал её недоверие и напряженность. Но доказывать, что он «не верблюд», не собирался и, как всегда молча, пошёл ложиться в кровать, лишь кивнув жене, что услышал её. Сергей вообще говорил очень мало, в отличие от Василия.

– Говоришь, Алевтина опять нервничает? – Василий был за рулём. На рыбалку отправились на его машине. – Я тебе вот что, Серый, скажу. Один раз оступившись, доверие завоевать трудно. Лучше не оставлять следов, а ещё лучше – не изменять жене.

– Ты о чём? – Сергей не понимал друга.

– Ну, ёпрст, Серый! Она мне на той неделе сама рассказывала, как ты год назад из командировки приехал, а трусы у тебя были в губной помаде. Это не моё дело, Серёга, но я, например, Светке никогда не изменяю. Хотя сам, например, когда еду откуда, лучше позвоню за пару часов, что скоро буду… Не люблю сюрпризов. В нашем возрасте нужна стабильность.

Василий был крупным мужчиной. Блондин. Черты лица явные, крупные. Нос картошкой, пухлые губы, огромные глаза. На внушительных руках поигрывали мышцы.

Они проехали деревню, за пару километров от которой было их рыбное, прикормленное место.

– Давай сегодня вправо съездим? – Сергей посмотрел на друга. – Не хочу сегодня «налево» ни в прямом, ни в переносном. Тошно как-то. Давай? Не были там ни разу ведь.

– Окей! – Вася, не раздумывая, повернул свой внедорожник. – Почему бы не разнообразиться.

Ехать пришлось далеко, чтобы найти относительно нормальный спуск к реке.

Клёва не было. Просидев около часа и сменив пару раз наживку, Сергей поднялся на холм. Не любил он долго сидеть на одном месте. На холме росла земляника. Суриков любил землянику, он спустился к машине, взял большую жестяную кружку и, попросив Василия присматривать за удочкой, отправился на опушку леса.

…Боль была невыносимой. Суриков, наверное, потерял сознание. Очнувшись, он продолжал кричать.

Огромный капкан, впившись чуть выше щиколотки своими ржавыми зазубринами, похоже, проломил кость. Кровь била из порванной штанины джинсов. Голова кружилась. Было страшно. Было очень страшно.

Вася бежал к нему в гору. Увидев его, он начал замедлять бег. И перешёл на тихий шаг. И чем меньше было расстояние до Сергея, тем медленнее шёл Панчев.

– Вась, ну быстрее! Я не могу его разжать, помоги, – Сергей испытывал уже ужас, глядя на равнодушное и одновременно счастливое лицо друга.

Вася медленно подошёл, сел на корточки рядом с Сергеем и стал внимательно смотреть на ногу, жуя травинку.

– Ну, что ты, мать твою, смотришь! Я же подохну так от потери крови! – Сергей не шутил. Он чувствовал, что силы покидают его. Была слабость. Был нарастающий ужас.

Панчев посмотрел Сурикову в глаза, медленно встал и, не оглядываясь, пошёл прочь. Ужас пропитал каждую клетку. Было страшно даже не от того, что он умирает, было страшно от «ситуации»!

– Почем-у-у-у? По-че-му? – взвыл Сергей. Страх начал сковывать его. – Вася! Стооо-о-й!

– Ты надоел мне, – не оборачиваясь, бросил Василий.

Он дошёл до машины. Сел в неё, закурил, слушая стихающие крики друга. Посидев минут десять, когда криков уже не было слышно, он завёл двигатель. Дома он скажет, что рыбачил, уехал в магазин за водой, которую забыли захватить, а вернувшись, нашёл друга в лесу.

На похоронах Сергея он чувствовал себя совершенно несчастным. Он понимал, что потерял друга, которого ничем не заменить… Разве что эмоциями, о которых знал один только он.

А где мужчина?

Света вышла из дома. Сын уже спал. Ночь. Не спалось. Уже неделю не спалось. Неделю, как она рассталась с Ильёй. Перейдя через дорогу, она зашла в круглосуточное кафе. Кафе было с кавказкой кухней. Света почти не ела эти последние дни. И тут, когда она уде лежала в кровати, когда уже приняла душ и сняла макияж, когда уже нанесла маску на лицо, закрыла глаза и выключила телевизор, Свете невыносимо захотелось шашлыков. С чего? Полежала. Включила свет. Сняла пижаму. Надела трусики, майку и джинсы. Причесалась. И вышла.

Света Антонова была красива. Стрижка каре, блондинка. Правильные красивые черты лица и очень нежная кожа. Она зашла в кафе. Подошла к барной стойке:

– Очень хочу шашлыка. Мне большую порцию. И бутылку белого сухого вина, пожалуйста, – сказала без улыбки, устало, вымученно.

– Хорошо, присаживайтесь, пожалуйста. Можно на улице, можно здесь, – сказал красивый молодой парень кавказкой внешности.