Шизик

– Спасибо, – улыбнулась ей, захлопывая дверь.

Вернувшись в здание заправки и взяв свой кофе, Алёна села за стол, закинув ногу на ногу. Рядом за столиком сидел парень. Уже не парень. Мужчина лет под тридцать пять. Симпатичный. В светлых слаксах, розовой майке с французским крокодилом на левой стороне груди, в очках. На ногах – бордовые мокасины. Волосы с лёгкой сединой. Мужчина постоянно посматривал то на неё, то на её ноги. Допивая кофе, она начала раздражаться. Так и хотелось сказать: «Что ты пялишься на меня?» Допив свой американо и ставя пустой стаканчик, она с вызовом посмотрела прямо ему в глаза. Мужчина обезоруживающе ей улыбнулся. Улыбка была такая родная, приятная и домашняя, что Алёна, захлопав глазами, застенчиво улыбнулась краешком губ. Поспешно встав и поправив юбку, она направилась к выходу.

Машин было мало. Три ночи. А парень был симпатичный… Алёна рассердилась сама на себя. Какой, к чертям, парень? Она только что рассталась с мужем! Глаза начали слипаться. Дорога была монотонной, практически без поворотов. Костик точно сейчас с бабами – его стиль. Может, и не с одной, а сразу с двумя. Ходок! Дорога начала петлять. Сон начал как-то отходить. Голова прояснилась. Впереди, похоже, поворот и спуск. Где-то внизу видны фары. На встречной полосе стоял человек. Ночью на дороге!? Стоял посереди дороги. Чудак. По мере приближения он посмотрел на неё и неспеша пошёл в сторону полосы, по которой она двигалась. Ты куда, идиот?! Прибавить газ и проскочить или притормозить? Как быть? Куда он идёт?!!! Алёнка вдавила педаль тормоза в пол и начала поворачивать к обочине. Этот идиот стоял у неё на пути! Костя! Это Костя! Этот идиот – Костя! Тут из-за поворота на подъём резко выскочила огромная фура с прицепом. Она неслась, сокращая угол поворота, по её полосе. Алёна резко повернула руль вправо. Костя! Фура пронеслась как раз там, где он стоял! Костя!

Передние колёса слетели с насыпи обочины. Её машина стояла, накренившись над небольшим обрывом. Фура, гудя клаксоном, промчалась мимо. Костя! Он спас её! Костя! Откуда ты тут, милый?! Откуда ты тут, любимый мой?! Костя. Костечка!

Руки дрожали. Впереди метрах в десяти остановилась машина. Из неё выскочил человек и побежал к ней. Зазвонил телефон. Как он мог звонить? Алёна отчётливо помнила, что отключила звук. Лёша. Опять этот Лёша. Она всматривалась в бегущего к ней человека.

– Да, Лёш! Он спас меня! Костя меня спас, Лёша, – пролепетала Алёнка.

– Алла! Не клади трубку! Я тебе звонил, чтобы сказать, что Костя погиб! Фура вылетела на встречку из-за поворота, когда он ехал на дачу. Почему ты отключилась и не брала трубку?

Её дверца резко распахнулась.

– Девушка! С вами всё в порядке? – запыхавшийся мужчина был тем парнем с заправки, что полчаса назад улыбался ей.

Диван

Галя любила красивые вещи и была красивой женщиной. Она привыкла потреблять и брать от жизни только сливки. Андрей был тоже красивым, как и все вещи, её окружающие.

– Ты, значит, врал всё про любовь ко мне? Почему ты уходишь? – спросила Галя.

– Нет, не врал. Люблю и сейчас. Но ты берёшь меня только тогда, когда я нужен тебе, а обычно кладёшь в комод. Я живой, не могу так, – молвил он.

– Тебе должно хватать этого! Я всегда так поступала с мужчинами! Ты должен гордиться, что я рядом, – с вызовом сказала Галя.

– Я и гордился! Но я так не могу, я ухожу, – Андрей ждал, что она изменится.

– Ну и иди, – сказала Галя, – купи мне на прощанье что-нибудь красивое.

Андрей ушёл, а Галя осталась среди красивых вещей. «А зачем мне эти вещи?» – вдруг подумала Галя и так расстроилась, что пошла и купила ещё один красивый диван.

Нога

Пагудин сидел в автосервисе. Пил чай. Дима не пил в последнее время кофе, поднималось давление. Чай любил смешанный, чёрный с зелёным в одном чайнике. Здесь не давали чайников, пришлось класть в чашку два пакетика, по одному чёрного и зелёного. Было время подумать. В последнее время было очень суетно, и просто не находилось времени сосредоточиться, спокойно посидеть, подумать. Мешал телевизор. Опять в новостях диктор кого-то разоблачал. Всё последнее время, когда страна нашла себе новых врагов, говорили о них с ненавистью. Если кратко, то все новости теперь были: «Все в дерьме – мы на белом коне». Пагудин улыбался. Было немного смешно слушать людей, которые с серьёзными, озабоченными лицами несли полный вздор. «Видно, журналистам очень хорошо платят, раз им постоянно хватает на кокаин», – ленно подумал Дмитрий.

– Девушка, будьте любезны, сделайте тише или переключите на «Культуру», – с лёгкой улыбкой попросил Пагудин.

Девушка молча взяла пульт и сделала немного тише, мило ему улыбнувшись. Дмитрий с удовольствием посмотрел на неё. Девушка была стройна, с безупречными ногами, в туфлях на высоком каблуке. Чёрный низ, белый верх. Безупречно выглажена, безупречная стрижка. Красивое лицо. Брюнетка. Прелесть, а не девушка. Пагудин вздохнул с сожалением, подумав, что он давно уже не изменял жене. Раньше он был откровенным бабником. Но то было раньше. Сейчас он не спал даже с женой. Он был погружён в работу. К сексу не то чтобы потерял интерес, просто всё откладывал на потом. Вечно было некогда – работал. Потом уставал и опять откладывал на потом. Жена скорее испытывала то же самое. Оба работали, зарабатывали деньги. Перекидывались фразами при встрече утром за завтраком и ужином. Вместе ложились спать. Спали на одной большой кровати, иногда даже обнявшись. Не более.

Пагудин допил чай. Вздохнул. С тоской посмотрел на девушку и пошёл в туалет. Стоя у зеркала и моя руки, он смотрел на себя. Он ещё отлично выглядит. На вид ему ещё нет и тридцати, хотя пошёл уже четвёртый десяток. Смуглое лицо красиво, черты правильны. Слегка кривоватый нос придавал ему шарма. Безупречная стрижка, модный, отлично сидящий костюм. «Снаружи я другой, внутри я стал совсем старый», – подумал про себя он. Вытерев руки бумажными полотенцами, он вернулся в зал ожидания. На месте, где он сидел, теперь была ярко-рыжая женщина с прямыми волосами. Навскидку лет тридцати, с длинными ногами в чёрных чулках. Чулках, потому что из-за короткой юбки угадывалось, что это не колготки, а чулки. Пагудин прошёл и сел напротив. Женщина была очень красива. Она сидела, листая модный журнал и не обращая на него никакого внимания. Дима тоже взял какой-то журнал и, делая вид, что смотрит его, украдкой поглядывал на её ноги. Женщина скинула туфель с пятки и, вращая стопой, размахивала им, висящим на кончиках пальцев ноги.

– У вас бензонасос сгорел, – зашедший мастер обращался к нему.

– И что теперь? – растерянно от неожиданности его появления поинтересовался Пагудин.

– Нужно менять. У нас нет его в наличии. Доставка займёт три дня, – мастер стоял над ним, засунув руки в карманы.

– Я не могу уехать на машине? – Дима начал выходить из себя. Притащив сюда машину, которую он так и не смог завести, на эвакуаторе, он был уверен, что уедет отсюда на ней.

Неожиданно зазвонил телефон. Пагудин, извинившись, показал знаком, что сейчас продолжит разговор, и снял трубку.

– Дмитрий Николаевич, вы когда будете? – голос Лены был взволнован.

– А что случилось, Лен? – откуда он мог знать, когда он теперь будет, не договорив с мастером.

– Пожарник приехал, говорит, вы с ним договаривались. Собирается нам штрафы выписывать.

– Чёрт! Пожарник… – Пагудин знал, что взятку пожарный инспектор возьмёт только из его рук. А если денег не получит, выпишет огромный штраф с предписанием закрыть производство, – дай ему трубку.

– Да, Дмитрий Николаевич, слушаю вас, – пожарный произнёс это чётко, по-военному.

– Вы не могли бы подождать меня? Я буду в течение часа? – спросил Пагудин, злясь на себя за извиняющиеся интонации.

– Час?! Дмитрий Николаевич! Я вообще-то на работе… Минут сорок могу подождать, не более.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! На лбу выступил пот. От прежнего спокойствия не осталось и следа. Женщина напротив посмотрела на него с интересом. Он уже без интереса взглянул на неё. «Морщины-то какие, уже за сорок, небось», – подумал он про себя. Женщина его уже не интересовала. В это время она встала и пошла к выходу, ничего не говоря.

– Так… Хорошо. Я убегаю. Машина пусть остаётся у вас. Пусть везут этот насос, я оплачу его стоимость. Делайте как можно быстрее, я без машины, как без рук, – сказал Дима, с некоторым раздражением глядя на мастера. – Такси вызовите мне, пожалуйста, – обращаясь к девушке.

– Вы знаете, долго ждать будете… Напротив стоянка частников-бомбил, наверное, быстрее будет, если вы торопитесь, – девушка мило улыбнулась.

– Хорошо, – Пагудин, достав платок из кармана, пошёл к выходу, вытирая проступивший пот со лба.

Дмитрий практически выбежал из сервиса в направлении стоянки бомбил. Сунув руку в карман, начал доставать телефон. Тот выскользнул из рук и, заскакав по асфальту, упал в решётку для стока воды. Погудин громко выругался матом. Покраснел. Стало невыносимо жарко. Снял пиджак, ослабил галстук, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. Стоя над решёткой, смотрел вниз. Телефон был глубоко. Плюнул. Опять выругавшись матом, побежал к стоянке такси. Перепрыгнув через бордюр, он, видно, неправильно поставил правую ногу и приземлился всем телом на вогнутую внутрь стопу. Боль была страшной! Что-то хрустнуло. В глазах потемнело. На секунду отключился. Чёрт! Нога! На глазах проступили слёзы. Он лежал на грязном асфальте в светлом костюме со сломанной ногой и ревел. Это был худший день в его жизни за последние несколько лет.

* * *

Пагудин допил чай. Вздохнул. С тоской посмотрел на девушку и пошёл в туалет. Навстречу ему вышел мастер.

– Ваша машина готова, можете забирать, – мастер улыбнулся ему приятной улыбкой.

– Да, спасибо, быстро вы, – Дмитрий решил не ходить в туалет, а сразу направился в бокс за машиной. Что с ней было, узнавать не стал. Зачем? По пути остановился, окликнул мастера:

– Можно расплатиться?

– Да, конечно.

Снова зайдя в зал ожидания, он увидел, что на его месте сидит рыжая женщина. Рассчитавшись с девушкой, мило ему улыбавшейся, он, с некоторой тоской посмотрев на её губы, пошёл за машиной. Мимо прошла рыжая, он покосился на её красивые ноги.

Когда он выгонял машину, зазвонил телефон. Звонила секретарша. Пришёл этот ненавистный пожарный. Нужно было срочно быть на фирме. Чертыхнувшись, он быстро вырулил из бокса и, вжав педаль газа, с пробуксовкой начал быстро выезжать из сервиса. Свернув за угол, краем глаза успел увидеть ярко-рыжую женщину, курившую у входа. Затормозить успел. Но было поздно. Женщина отлетела от капота и, ударившись об порожки входа головой, замерла. Пагудин, сидя в машине, смотрел на уже явно неживую девушку, в неестественной позе раскинувшую ноги. «В чулках, а не в колготках», – тупо отметил про себя Дмитрий. Из глаз лились слёзы. Почему-то нестерпимо болела правая нога.

Мерчендайзер

Болохов сидел в своём кабинете. Степан Болохов был большим, крупным мужчиной. Волосы вьются, спадают до плеч. Он смотрел бухгалтерские данные. Радости не было, как и волнения. Степану было грустно, что эта кабала, этот его бизнес, которым он занимается уже много лет, бросить уже нельзя. Сейчас возникло желание бросить всё – всю эту ответственность, проблемы, да и эти деньги, в конце концов. Деньги не приносили никакой радости, работать приходилось по 10–12 часов в сутки, полностью положиться было не на кого. Чем больше были обороты, чем больше было сотрудников, магазинов, клиентов, тем больше приходилось всё контролировать, проверять.

В дверь постучали. Вошёл Блохин.