Шизик

– Да я, Виталий, и не переживаю. Вовсе. Если честно, то мне всё равно. Давайте рассчитаемся, и я поеду из этого города.

* * *

Звонить в дверь долго не пришлось. Через минуту она распахнулась, на пороге стоял молодой человек.

– Добрый день. Виталий Николаевич, как я понимаю?

– Да. А вы, простите?

– Я тоже частичный владелец этой квартиры, вот договор.

– Аааа… Арсений… Простите, как по отчеству?

– Виталий. Виталий Никитович.

– Простите… Мне мама говорила, вас зовут Арсений, или я что-то попутал… Да нет, Арсений же! Редкое имя, я запомнил.

– Арсений Станиславович продал мне свою долю. Разрешите войти?

– Нет… Вы знаете, мне нужно срочно идти. У меня дела.

– Я могу осмотреть СВОЮ площадь?

Простов задумался. Дело обстояло гораздо хуже, чем он предполагал. Он уже подготовил для Арсения целую речь об отце и бабуле. Речь продумал – она бы пристыдила Арсения. Он уже приготовил сумму, которую даст ему, сразу сказав, что это и так последние деньги, которые он смог собрать. Он бы уговорил родственничка. Как сейчас поступать, он был в затруднении. Нужно было посоветоваться с матерью.

– Заходите. Знаете, я в этом случае попрошу вас об одном одолжении. Тут, кроме рояля, двух стульев и надувного матраса ничего нет. Но сейчас должен подойти настройщик. Мы с ним договаривались на утро, но у него какие-то проблемы, и он придёт сейчас. А я через часок-полтора вернусь.

– Хорошо. Я подожду вас. Он скоро придёт, ваш настройщик?

* * *

Лев позвонил в дверь.

– Виталий? – стоящий в дверях мужчина был не так молод, как он представлял его по телефону.

– Да. А вы, вероятно, настройщик? Ну, что ж, проходите, рояль вон там, – риэлтор указал направление к комнате.

Рояль был великолепен. Навскидку такому инструменту было более ста лет. Давидович открыл клап и пробежался по клавишам. Поморщился. Было дребезжание о деку. Лев даже не стал доставать инструмент. Он залез под рояль и протянул руки вверх. Точно. На консоли что-то лежало.

Лев достал увесистый свёрток из материи и развернул его. Золото. Кольца с камнями. Брильянты россыпью. Золотые червонцы и пятнадцатирублёвые монеты с изображением царя Николая. Крик. Крик радости застрял в груди. Он всю жизнь мечтал найти вот так клад! Вот так его себе и представлял, в старом инструменте. Всё происходило, как в его многолетних фантазиях. Его мечты воплотились в жизнь! Он теперь богат! Боже, сколько тут всего, и сколько же это всё стоит? Как-то пару лет назад при вскрытии крышки фортепьяно он обнаружил небольшую свежую пачку долларов. Но это был не клад, это было понятно. Он тогда сразу указал на деньги хозяйке, даже не прикасаясь к ним. Своим поступком, как оказалось, он подложил свинью мужу хозяйки, от которой, по всей видимости, и была спрятана эта заначка. Сейчас был настоящий клад. Его клад. Клад, который ждал его и материализовался из его фантазий.

Послышались приближающиеся шаги. Давидович быстро замотал свёрток и, запихнув в карман пиджака, начал выбираться из-под рояля.

– Что-то вы бледный. Вам плохо? – Виталий спрашивал, но сочувствия в голосе не было.

– Простите, мне срочно нужно в туалет, – Лев быстрым шагом прошагал в уборную.

Сев на крышку унитаза, он опять раскрыл свёрток и начал рассматривать своё богатство. Всё. Хватит. Нужно быстрее уходить отсюда. Настраивать он уже не сможет. Хотя дребезжания теперь, после того, как он убрал свёрток, не будет, так что и так сойдёт. Ему теперь было на это наплевать.

– Как вы? – риэлтор с интересом смотрел на бледного возбуждённого Льва. – С вами всё в порядке.

– Нет. Не совсем со мной в порядке. Мне нужно идти.

– А как инструмент?

– Всё нормально. Он уже не дребезжит, можете проверить. Если будут какие-то проблемы, вызовите меня ещё раз, это будет бесплатно.

– А сейчас сколько я вам должен?

– Э-э-э… Да нисколько. Там элементарно всё. Нет, нисколько не нужно. Простите, мне надо идти.

Лев, схватив чемодан, пошёл к выходу, провожаемый удивлённым взглядом риэлтора.

Выскочив на улицу, Давидович встал отдышаться у подъезда. И тут сверху раздался крик. Крик сороки. Лев с ужасом посмотрел наверх. Над домом, кружа, кричала сорока.

Нажав кнопку звонка, он держал её до того момента, пока дверь не распахнулась.

– Вы с ума сошли, так трезвоните? Что-то забыли, что-то случилось? – риэлтор был обескуражен поведением настройщика.

– Да случилось. Это ваше, Виталий, возьмите. Простите, я чуть не взял грех на душу, да сорока помогла.

– Какая сорока? Что вы мне голову морочите? – риэлтор взял свёрток и удивлённо смотрел на спускающегося вниз по лестнице настройщика.

Счастливого пути

Держа в руках тонкую сигарету, Алёнка смотрела в окно. Костя ушёл час назад. Ещё два часа назад они были просто в ссоре. Просто не разговаривали. Молчали. Сейчас – уже нет. Уже не в ссоре. Его просто нет. Он фактически умер. Когда живёшь долго в семье, создаётся что-то общее. Кто-то третий. Этот третий – отношения. Этот третий – любовь. Все заботы, проблемы и радости – не только твои, но и того человека, с кем ты живёшь. Расставание подобно смерти. Каждый начинает жить своей жизнью. Прежняя жизнь ломается. Из жизни уходит некто, бывший с тобой постоянно. Незримо постоянно. Жили вместе. Чувствовали вместе. Даже молчали вместе. Что смерть, что расставание – чувства те же. В случае Алёнки было ещё хуже. Она его до сих пор любила. Но, как ни странно, ей было спокойно. Было ровно. Она готовилась к какой-то внутренней драме, но драмы не было. Больше всего заботило, что отключили горячую воду. Это казалось основной проблемой.

– Пока, милая. Знаю, ты переживать не будешь. Ты всегда переживала только по мелочам, – сказал, уходя, Костя.

На глазах навернулись слёзы. Но с его уходом она стала понимать, что он прав. Алёнка взяла в руки тряпку и начала убираться на кухне. Она делала так всегда. Костю бесила её постоянная ежедневная уборка. А ей было так удобно. Она была занята делом. Разговаривать ей было сложнее. После нескольких минут диалога ей становилось тяжело слушать. Тяжело вникать в суть, в ход мыслей собеседника. Убираться было проще. Вытирая тряпкой и без того чистую посудомойку, она внезапно остановилась. Она практически одна в этом городе. Что ей тут делать? Нужно ехать к маме. Это почти тысяча километров. Её не новый узбекский «матиз» должен преодолеть это расстояние. Села на корточки, рассматривая ногти на ногах. Педикюр на среднем пальце чуть облупился. Не нравилось. Не привыкла так. Очень важно быть ухоженной. Резко поднялась и пошла в комнату. Достав из комода колготки с нижним бельём, начала спешно одеваться.

Выйдя из дома с небольшой сумкой, села в машину. Завела. Сидела и просто смотрела перед собой. Мыслей не было. Зазвонил телефон.

– Алл, ты? – звонил друг Кости, Лёшка.

– Да, Лёш. Он что, тебя подослал? У него ключи есть, если что забыл, пусть приходит, забирает. Я уезжаю из города, когда вернусь, не знаю, передай ему. Всё! – скороговоркой выпалила Алёнка и сразу положила трубку.

А вот это завело. Аж руки затряслись. Завело. Телефон опять зазвонил, опять Лёшка. Отключив звук, она убрала телефон в сумку. Достав сигарету, чиркнула зажигалкой. Зажигалка осветила салон. Темнело. Вставив передачу, Алёнка тронулась с места. Руки немного дрожали.

Нет. Костик был неправ. Оказывается, неправ. Уже выехав на трассу, она начала понимать, что теперь его нет. С пониманием приходила одновременно и тяжесть, и пустота. Куда, интересно, уехал Костик. К родителям? А может, на дачу? Или к друзьям бухать? Зачем звонил Лёшка? Нужно было, конечно, не кидать трубку. Нужно было выслушать. Как она теперь будет жить без Кости? Скорее она виновата. Он прав. Просто она не может жить, наверное, ни с кем. Семейная жизнь – не для неё. Костя, наверно, сейчас вразнос по бабам пойдёт. Точно пойдёт! Его право – они же расстались. Нужно отдать ему должное, при всей своей полигамности он не был замечен в «левых» связях. Но пойти вразнос после расставания – это на него похоже. Ходок! В темноте замаячили огни заправки. Бросив взгляд на приборы, решила заправиться до полного бака.

Зайдя в здание заправки и расплатившись на кассе за бензин, она заказала кофе. Подходя к машине, сунула заправщику железные монетки в карман.

– Спасибо вам. Счастливого пути! – заправщиком оказалось полная девушка.

Уже садясь в машину, она обернулась. Заправщица смотрела ей в глаза:

– Девушка! И будьте осторожнее на дороге! – смотрела серьёзно. Глаза были умные. Она больше походила на отличницу-студентку, чем на заправщицу.