Дикая кровь

– Для тех, кто владеет анимагией, – легкая улыбка тронула его губы. – Вольф сказал мне, что вы потеряли память, но такие вещи, наверное, не забываются, – он отступил от входа в беседку и сделал приглашающий жест рукой: – Проходите, внутри ветер чувствуется не так сильно.

– О, нет что вы, не буду мешать, мне не…

– Бросьте, – перебил Давид, и скривился, – К чему эти светские условности. Я буду рад вашей компании, одному в ночи тоскливо.

После такого приглашения отказаться было бы невежливо, Лорелей кивнула и шагнула внутрь. Князь не солгал, ледяной ветер почти не проникал сквозь густые переплетения толстых стеблей лианы, и она с облегчением стянула с головы капюшон, а потом, оглядевшись, присела на краешек одной из деревянных скамеек.

Давид окинул её задумчивым взглядом и уселся рядом, положив локти на колени. С этой точки взору открывался вид на горы, залитые молочно-белым светом и небо, по которому с невероятной скоростью проносились рваные полупрозрачные облака, похожие на паутину. Здесь, на обрыве воздух пах снегом и хвоей, и Лора с наслаждением втягивала его полной грудью.

Князь прокашлялся и спросил:

– Когда назначена ваша с герцогом свадьба?

– На Замхейн, – ответила Лора и покосилась на Давида, но он даже головы к ней не повернул, так и смотрел куда-то вдаль. В профиль князь был похож на одну из тех птиц, что селятся высоко в горах, с большим загнутым книзу клювом и тонкой шеей, без оперения.

– Замхейн, – задумчиво повторил он. – Странный выбор, это ведь праздник мертвых. Никогда не слышал, чтобы свадебные обряды проводили в этот день, – он внезапно повернулся к Лорелей всем корпусом и спросил: – А вы знаете почему?

Лора вздрогнула и помотала головой, хотя прекрасно знала ответ. В их деревне верили, что в Замхейн нельзя начинать никаких дел, это единственная ночь, когда боги спят и истончается граница между верхним и нижним мирами, а значит духи могу помешать любому начинанию. Но сказать об этом по понятным причинам Лора не могла.

– Свадебный обряд – таинство магии, жрец заключает его между двумя смертными, призывая в свидетели богов, а в Замхейн боги террианцев особенно слабы, ведь эта ночь принадлежит нежити, колдунам и духам. Хотя, если вы и правда часть Стаи, тогда в этом может быть сакральный смысл.

– Я не помню ничего из прошлого. – она отвела глаза. – И потому не чувствую себя частью чего-то. Кроме амулета у меня нет ничего, что связывало бы меня с анимагами.

– Печально такое слышать, Лорелей, – Давид тяжело вздохнул. – Быть частью общины – важно. Мы – народ Вайсберга, знаем это как никто другой и потому храним традиции предков. Наши дети с пеленок знают, как важно быть частью клана и гордятся собственным происхождением. Что бы там не говорил король Генрих, – он поморщился. – Но мы знаем кто мы есть и ни один правитель не убедит нас в том, что мы недостойны породниться с его потомками.

– Я с вами совершенно согласна – она сцепила пальцы в замок: – И насколько вы видите, герцог Вольф тоже.

– О да, – он улыбнулся. – Мы с Айрис были счастливы узнать, что Вольф наконец избавился от своей безумной идеи воскресить Равенну и нашёл себе достойную невесту.

– Просите, что он собирался сделать?.. – она поглядела на князя с изумлением. – Воскресить?..

– Да, это звучит довольно необычно, но я почти уверен, что до вашего появления он подумывал об этом.

– С чего вы взяли? Это же невозможно! – Лора вспомнила с какой болью Вольф говорил о погибшей супруге. – Вернуться из верхних садов Трамма можно лишь переродившись на древе жизни и никак иначе.

– Вы хорошо изучили религию террианцев, Лорелей, – Давид пригладил бороду, не отводя от неё пристального взгляда темных глаз. – Всё верно, но есть один способ, и анимаги пользуются им много сотен лет. Возможно вам об этом никто не рассказывал, но правитель вашего народа и десять членов совета каждые тридцать-сорок лет проводят обряд переселения души в новое молодое тело. Это возможно лишь благодаря их сильной магии. Колдуны могут удерживать душу в этом мире и заключать её в специальные хранилища. Если помните я рассказывал об этом на бале в замке Вольфа. Амулеты, один из таких вы носите на шее, предназначены для того, чтобы сохранять душу умершего. А после, с помощью обряда её можно извлечь и поместить в живого человека. Правда я не знаю, как точно это происходит и что для этого нужно, но Древние Колдуны знают способы. У меня есть повод предполагать, что именно это и сделал Вольф с Равенной, заключил её душу в артефакт чтобы в будущем вернуть супругу к жизни.

– Но как? В королевстве давно нет анимагов, сам Вольф и убил их всех?

– Не всех, – Давид хитро прищурился. – Придворная ведьма появилась при дворе Генриха еще до того, как он объявил анимагов вне закона.

– Вы хотите сказать, что он собирается использовать меня в качестве сосуда души для своей супруги? – она глядела на князя широко распахнув глаза.

Князь молча разглядывал её, а потом сказал:

– Мы с Айрис думаем, что всё как раз наоборот. Нельзя не заметить, как Вольф привязан к вам, тогда во дворце Флана, после покушения, когда вы захворали, он не отходил от вас ни на шаг. Все заметили, как сильно герцог изменился: стал мягче, добрее, сдержанней. И в этом ваша заслуга.

– Вы считаете он любит меня?

– А вы сомневаетесь? – произнес Давид с мягкой улыбкой.

– Нет, конечно, – поспешно ответила она. – Я уверена в его чувствах.

– А в своих? – он чуть склонил голову к плечу. – Вы любите его, Лорелей?

– Да, я его люблю, – солгала Лора.

– В таком случае мы полностью поддержим ваш союз, и Вольф получит то что хочет, но только после рождения первенца. Мы должны быть уверены, что он не вернётся к своей затее и не станет воскрешать Равенну.

– Причём тут первенец?

– Ах, да, у переселения душ есть один побочный эффект, тот кто идет на такое лишается возможность продолжать свой род. После обряда зачать потомство невозможно – это цена магии, она всегда что-то забирает взамен.

Лора молчала ошарашенная словами Давида. Дедрик предупреждал её о задумке Вольфа, но он решил, что герцог собирается породнится с высокородными анимагами, а оказалось ему нужен сосуд души для его мертвой супруги. И она должна была стать им.

– Я вижу, что напугал вас, – князь чуть коснулся рукава её платья. – Похоже вы не настолько уверены в любви своего избранника?

– Нет, дело не в этом, я уверена, – она поспешно покачала головой. – Просто мне сложно представить, что я могу быть частью народа, который обладает такой силой, чтобы жить вечно.

– Именно потому что силы их были безграничны Карл Первый и изгнал анимагов из королевства. Он не смог бы мирно сосуществовать с ними так же как делал это с остальными народами. Но сейчас, когда положение такое шаткое, было бы неплохо если бы анимаги нашли способ вернуться.

– Зачем? Разве это не опасно? – она уже спрашивала об этом у Диди, но сейчас хотела знать мнение князя.

– Разделив власть Генрих сделал только хуже, и боюсь, что нам недостаточно своих сил чтобы остановить грядущую войду и кровопролитие, Лорелей, – он помрачнел. – Мы с Айрис готовы пойти на все, лишь бы не допустить подобного, но, к сожалению, всё идёт к тому что нам придется выбирать сторону в этом конфликте.

– И к какой стороне вы склоняетесь?

– Раз вы и ваш жених здесь, думаю ответ очевиден, – он сдержанно улыбнулся и поднялся. – А теперь, прошу меня простить, но я вынужден вернуться в свои покои. Утром запланировано много встреч.

– Благодарю вас за разговор, я тоже пойду спать, становиться холодно, – Лора тоже встала, и первая протянула князю ладонь. Она знала, что рукопожатием обменивались лишь мужчины, закрепляя сделки, но ей показалось, что сейчас этот жест будет уместным. Давид, не раздумывая пожал ей руку и улыбнулся.

– Спокойной ночи Лорелей, – сказал он: – Надеюсь, вы простите меня, за то, что я не пойду провожать вас до дверей. Я не хотел бы без нужды показываться на женском этаже.

–Я все понимаю, – Лора высвободила руку и теперь поклонилась согласно этикету: – Доброй ночи, князь.

Глава 4

Следующие два дня оказались такими насыщенными, что к ночи Лорелей едва хватало сил, чтобы добраться до своей комнаты и рухнуть на постель без сил, и потому у неё не находилось времени обсудить то, что она узнала с Дедриком. К тому же делать это здесь было опасно, Дом на Скале оказался таким крохотным, что найти уединенный уголок было непосильной задачей. Сыновья герцогини, одиннадцатилетние Алан и Юэн лишь только их познакомили с Лорелей заявили, что они её лучшие друзья и не отходили ни на шаг, опекая словно она была их дамой сердца. Впрочем, Лора ничуть не сердилась на мальчиков, они были очаровательны в своей попытке подражать взрослым, а их доброта отогревала сердце и напоминала о собственных младших сестрах, таких же непосредственных и ласковых. Лора с радостью проводила с мальчиками время и слушала их восторженные рассказы о чудесах горного края. Близнецы – рыжеволосые как отец, похожие друг на друга как два лисенка, тонкими чертами лица едва уловимо напоминали мать, но в отличие от крепкой и пышногрудой Айрис, были худощавы, в князя. Но уже сейчас под нежным детским пушком, покрывающим щеки, проглядывали будущие мужчины, статные и красивые, истинные властители Вайсберга.

В первый же день князь пригласил гостей на небольшую конную прогулку по окрестностям. До заката они побывали в нескольких горских деревнях, где для высокородных гостей устраивали настоящий пир, а после показывали представления с музыкой, выступлением факиров, фокусников и комедийных лицедеев. Лорелей никогда раньше не бывала на театральных представлениях и приходила в восторг от ярких костюмов артистов и их задорных танцев. Вольф же, кажется, остался недоволен дерзким репертуаром, ведь в пьесах высмеивали пороки аристократии и это, судя по всему, пришлось ему не по душе. Он явно недолюбливал горский народ, так крепко держащийся за традиции, поклоняющийся своим собственным богам и ни во что не ставящий родовую власть семьи захватчиков. Теперь-то Лора понимала, для коренных жителей Тетра-Терра король Карл Первый был чужаком, пришедшим чтобы поработать их, а вовсе не спасителем, как его выставляли в книгах.

На второй день на завтраке Вольф впервые заговорил о делах и Лора узнала, что он, как и сказал Диди, ищет военной помощи. Айрис согласилась собрать совет старейшин, но для этого ей требовалось несколько дней и их было решено провести с пользой для гостей. Во второй день князь устроил шуточные состязания по стрельбе из лука и фехтованию на деревянных саблях, в которых участвовали все, включая герцогиню и Лорелей. К удивлению Лоры Айрис, владела оружием ничуть не хуже брата, и с ловкостью победила крупного Григора, который, несмотря на мышцы фехтовал довольно посредственно. Самой Лоре по силам было разве что одолеть маленьких княжичей, да и то она подозревала что мальчики поддавались ей, чтобы порадовать. После состязаний утроили награждение. Дедрик, который победил всех в фехтовании получил орден, правда не настоящий, а сделанный Юэном из дерева и кожи, а Лора удостоилась поощрительного приза – бокала подогретого вина, который преподнёс ей сам князь. После все отправились на ужин, где подавали жареного барашка на вертеле, ячневую кашу с маринованной сладкой репой, пироги с козьим сыром и пряными травами и вкуснейший компот из местных кислых ягод, которых Лора никогда до этого не пробовала. За столом все шутили и улыбались друг другу, потом близнецы пели песни на языке горцев, а их отец подыгрывал им на зурне деревянной дудке, расширяющейся к концу. Когда стемнело хозяева зажгли камин и отодвинув стол к стене устроили танцы. Григор принес круглый музыкальный инструмент со струнами, на котором умело играл смычком и вместе с князем Давидом они смогли наполнить трапезную чудесной музыкой, под которую лихо отплясывали все, включая Айрис, молодых княжичей и Дедрика. В отличие от придворных танцев эти, простые, разбитные, давались Лоре легко, и она кружилась по залу ощущая себя на своем месте. Ближе к полуночи все разошлись по спальням. День вышел таким светлым и радостным, что Лора даже начала забывать зачем они здесь, и ложилась спать с теплом на сердце и улыбкой на губах, чего давно уже не бывало.

Когда на следующее утро Давид предложил отправиться всем в Зильберхорн и заночевать внизу, в их летнем доме, Лорелей была рада согласиться, еще не подозревая что боги готовят ей очередное испытание. Выехали сразу после завтрака. Княжичи упросили взрослых позволить Лорелей ехать вместе с ними в открытой повозке, а их родителям занять место в карете с Вольфом. Сама Лора была рада такой рокировке, ей хотелось подольше оставаться рядом с мальчиками, ведь они не давали времени подумать о дурном и всё время втягивали её в разговоры и словесные игры. Дедрик ехал рядом и изредка Лора ловила на себе его любопытный взгляд, кажется его удивляло, что она может быть такой веселой и беззаботной.

День стоял теплый, ясный. Через час с небольшим они спустились на равнину. По еще неубранным полям вдоль дороги гулял ветер и колыхал пожелтевшие травы, укрывая путников, словно шалью тонкими ароматами поздней осени. Колеса повозки мирно поскрипывали, Григор вел лошадей уверено, но неспешно. Мальчики, сидя по обе стороны от Лоры на деревянной скамье на дне повозки, не скрывали радости от путешествия. Они наперебой рассказывали Лорелей о том, как весело проводили лето в этих краях: рыбалке, сборе ягод и ратных играх, которые их отец устраивал на праздник середины лета. Все это было Лоре знакомо, и напоминало прошлую жизнь, безвозвратно утерянную и от того позолоченную ностальгией. Ей хотелось верить, что её детство в деревне лесорубов прошло в любви и радостях, а отец не был с ней жесток. Этот самообман тешил сердце, и она позволяла себе нырнуть в него, и утонуть в омутах воображения.

Вскоре впереди показались первые дома ремесленников, все как один из белого камня с острыми крышами из рыжей речной глины. В отличие от деревни, где выросла Лорелей, тут почти не было огородов, во дворах за заборами паслись: куры, утки, гуси, кое-где встречались собаки, играли дети. Из домов выходили женщины, одетые в простые платья, с огненными волосами, убранными в причудливые толстые косы, и провожали их взглядами, а заметив близнецов в открытой повозке приветливо махали им руками.